Штатский (СИ) - Ра Юрий

Генка оказался прав. Более, чем прав — он нашел аж три пулемета своей любимой модели. Любимой и единственно знакомой — это были «Максимы» на колесных станках. Ленты к пулеметам в специальных патронных коробках из профилированной жести, патроны в пачках, патроны в ящике. Самое занятное, что ящик был даже не открыт. Если верить маркировке, то в нем было восемьсот восемьдесят патронов. Здорово? А двадцать пять кило веса не хотите?

— Вот что, Генка, раз я обещал, то пулемёт твой. Не ори, не тонешь! — Оборвал Парамонов визг пацана. — Так что беги до телеги и по быстрому веди её сюда. Да смотри, не сам тащи — лошадку впряги. А то знаю я вас торопыг. Как до сладкого дорветесь, ум сразу отключается. Собираешь весь лагерь, чтоб ничего не оставалось — и к нам. Я так понимаю, что-то мы отсюда вывезем. И трупы обходите по кругу. Один из них я заминирую. Вон того, который поцелее.

С этого момента обход стал более вдумчивым. Василий прошерстил немчуру на предмет съестного, Алексей все винтовки складывал в одну кучу, а не три, как было у фашистов, Парамонов выбирал пулемет. Три штуки — это перебор, столько не утащить. Так что он занялся осмотром на предмет повреждений. Вон тот с пробитым кожухом — сразу в сторону, у второго под крышкой какая-то грязь, и сама крышка деформирована. Так что будут пробовать третий как самый нормально выглядящий аппарат. Только Генку дождутся, он божился, что умеет обращаться с этой машинкой. Сам Александр не был уверен, что сможет заставить стрелять этого монстра. Сломает еще…

А пока надо лазить по этим кучкам и искать что-нибудь полезное, вроде самозарядной винтовки, уж со «Светкой» он справится, небось не чужая она ему. И гранат поискать, или еще чего-нибудь взрывающееся. Не одной же гранатой минировать часового.

Глава 10

Время мертвецов

Гранат нашли немного, они были сложены в какую-то брезентовую сумку. Всего две лимонки, а остальное — так нелюбимые Парамоновым РГД-33, в которых надо сначала снимать чеку, взводить ударник, потом «стрелять» им по капсюлю, а затем кидать. Сложно и неинтересно. Все их и пару немецких колотушек положил в ямку, выкопанную им под часовым. Туда же пошла Ф-1, самая стремная, у которой рычаг почти отвалился от колпачка на запале. Александр подозвал мужиков, при них приподнял тело, вертикально расположил под ним лимонку так, чтобы колпачок не смог подлететь вверх, а потом вытащил чеку.

— Всё, товарищи. Больше это тело не могите трогать. А лучше даже мимо не ходите. Пусть его камрады трогают. Как колпачок освободится, так и песенке конец. Заодно все пять гранат, что я в ямку положил, рванут.

— Так ты шесть туда сунул.

— Пять, шесть… особой разницы нет. Очень надеюсь, что гансам мало не покажется.

— А чего ты их то фрицами, то гансами обзываешь?

— Да просто самые распространенные имена. Фриц, Ганс, Франц. Они нас иванами кличут, а мы их — фрицами.

— Иванами, это как разбойничьих старшин при царе?

— Нет, Алексей, просто считается, что это самое частое имя в России. Иванушки мы тут поголовно, так в Европе думают. Ладно, давайте формировать нашу кучку из того, что мы на телегу погрузим. Остальное — в одном месте чтоб лежало.

— Зачем?

— Сожжем всё оружие, какое не увезем. Не нужно его оставлять врагам.

— Так понятно, что не нужно, а оно загорится? Тут же одно железо.

— Не одно, половина в дереве. Плюс смазка. Ой, забыл-забыл! Граждане, а фляга со смазкой не попадалась? А то пулемету много нужно, да и нам оружие надо поддерживать.

— Есть канистра с каким-то маслом. Оно?

— Да наверняка. Немного гору польём, чтоб принялось лучше, остальное заберем. СВТ не попадались?

— Две есть, вон там отложил в сторонку. В телегу пойдут.

— Нет уж, давай-ка я одну сразу посмотрю. Если живая, перевооружусь. Вдруг кто в гости пожалует, вон, светает уже. Сейчас фрицы проснутся, умоются, позавтракают, и сразу к нам. Пара часов в запасе есть, но много не мало, не хочется бегом бежать от немца.

Через час, когда приехал Генка на телеге, началась спешная погрузка. Пулемет он осмотрел, чем-то там полязгал и вынес вердикт — исправный. Парамонов не удовлетворился таким подходом и велел пульнуть коротенькую очередь, буквально на три патрона. Действительно исправный. Да уж, теперь у них есть пулемет и немного патронов. Не сказать, что на один бой, бой таким маленьким отрядом не дашь, но на пару-тройку удачных засад или на одну неудачную хватит. Никто не удивился, что предрассветную мглу огласила еще пара выстрелов, это Александр пристреливал свою новую игрушку. Чего уж там, из пулемета постреляли, можно больше не стесняться. Местные, если они рядом, потом расскажут немцам, что утром снова был короткий бой с пальбой. А если никто не услышал, так и совсем хорошо.

Всякий горючий мусор побросали в общую кучу с неприватизированным оружием, покропили маслом, а потом Парамонов велел и тех истыканных штыками фашистов закинуть сверху. Мол, пусть у их командования болит голова, те это фрицы поджарились, или не те. Мужики помотали головами, покривились, но указание выполнили. Они пока не были готовы к войне без какой-то оглядки на совесть и правила, а вот их председатель уже перестроился. Кадры сгоревшей Хатыни еще в детстве настроили его на такое отношение к фашистам. И даже поступившая много позднее информация, что там отметились в первую очередь «братья-славяне» с Западной Украины, не убавила ненависти к захватчикам. Просто он внес в список нелюдей еще и этих западенцев. Сразу после мадьяр и хорватов.

А на рассвете они ушли, ушли не в свой прошлый лагерь, сначала по дороге в сторону укативших вчера автомобилей, а потом в сторону, найдя просвет в деревьях, оказавшийся заросшей просекой. Телегой правил Генка, получивший практику вождения гужевого транспорта. Взрослые уходили ногами в стороне от следов телеги. То есть не по просеке, а лесом. Понятно, что способ скрыт следы был сомнительным, но хоть какое-то успокоение своих страхов. Да, страхов. Нанести такой поджопник смазанному механизму Германской военной машины и не бояться — это надо быть таким же монстром. А их общество было белым и пушистым по мнению его председателя. На настоящие пехотные подразделения не нападали, кроме одного случая, временную военную администрацию на оккупированной территории не дергали. Даже митингов среди населения не проводили на тему «Вставай, страна огромная».

Утром четверо жителей близлежащей деревни двинулись пешим ходом к полю, испохабленному окопами и воронками, а теперь еще и братской могилой бойцов Красной армии. Их задача была определена немецким офицером, руководящим сбором трофеев. Вот же аккуратные сволочи, даже специальные команды заранее подготовили для сбора имущества, оставшегося на поле боя. В Советском Союзе, небось, таких нет. Да почему заранее, они уж половину Европы захапали, было время и создать подразделения, и порядок обкатать. Так вот, велено было прийти с утра и обеспечить погрузку оружия в пригнанные грузовики. «И чтоб ничего не воровать!» — прикрикнул тогда переводчик. Поди своруй, у них же и часовые при трофейном имуществе остались. А так бы хорошо было сапог набрать да мыла. И винтовки бы не помешали — времена нынче неспокойные.

Так рассуждали между собой крестьяне, пришедшие к выводу, что при любой власти нелегко, всяк норовит селян общипать и обложить поборами. Красные, белые, царь Всероссийский, Советская власть, теперь вот Германская. Их рассуждения были прерваны ружейной стрельбой, беспорядочной и частой. Одни выстрелы доносились глухо и вроде издалека, вторые совсем ясно. «Никак там снова бой! Красная армия вернулась! Тикаем, братцы!» — в несколько голосов консенсус был установлен мгновенно, а потом мужики засеменили в сторону родной деревни. Демонстрировать свою лояльность к оккупационным властям при красных командирах они не подписывались.

Самое удивительное, что никакого боя на том самом месте не велось, некому было драться. Те бойцы, которые присутствовали на том поле, уже отдали все долги. Это рвались патроны в патронных сумках, ящиках, пачках и стволах винтовок. Щедрой рукой Парамонова все излишки боеприпасов были свалены в тот погребальный костер, который нечаянно он организовал для троих заколотых немцев. Самые громкие выстрелы случались, когда детонировали патроны в патронниках брошенных винтовок, в магазинах они рвались потише, а в ящике принялись чуть не разом, так что получился прямо небольшой взрыв, разметавший часть винтовок и отбросивший одно полусгоревшее тело в сторону.