Александр Романовский - Ярость рвет цепи
“Обсидианы” косо глянули на волка, после чего пригвоздили помощника к песку.
– Идиот, – бросил Хэнк Ножу. – В следующий раз подойдешь и передашь из рук в руки. Понял?
Нож обескуражено кивнул.
Таран поиграл желваками и вновь повернулся к волку.
– Итак, приступим, – сказал он, опуская формальности. – Парни, в позицию… А ты, волчонок, иди сюда.
Бородачи разошлись в стороны. Все пятеро образовали своего рода пятиконечную звезду, в центре которой зияло внушительное свободное пространство. Туда-то, в самый центр, и указал толстый палец Тарана. Курт сделал несколько шагов и остановился, настороженно поглядывая по сторонам. Не приходилось сомневаться, что вот-вот ЭТО начнется.
– Сейчас тебе предстоит пройти один тест, – сообщил Хэнк. – Задача нелегкая – продержаться против этих молодцев не менее минуты. Всего шестьдесят секунд – не так много, тем более для такого, как ты… Но, предупреждаю, придется ограничиться разумной самообороной – стоит мне только заподозрить, что ты не сдерживаешь звериных инстинктов, и… – Таран сжал в кулаке кулон. – Понятно?
Курт кивнул.
– Это же, естественно, касается и вас, лоботрясы. – “Обсидианы” оглядели поочередно каждого гладиатора. – Волчонок нужен мне живым и относительно целым. Тот, кто серьезно повредит ему хоть что-то – по неосторожности или намеренно – ответит. Все ясно?
Бородатые подбородки синхронно дернулись. Хэнк удовлетворенно хмыкнул и вновь поглядел на Курта – будто раздумывая, не совершает ли ошибку.
Бойцовский азарт все же победил.
– Отлично. Приготовься… – Хэнк достал из кармана секундомер, “кулон” же не выпускал из другой.
Гладиаторы нагнулись, готовясь к старту. Напряженные руки расставлены в стороны, мышцы налились под кожей. Глаза в упор уставились на волка.
“Безрукавочники” тем временем разошлись, освобождая площадку. Гладко выбритые физиономии нагло усмехались. Они, похоже, предвкушали потеху. Понуро отступили в сторону Нож и Топор. Последним, естественно, отошел сам Таран.
– Да, вот еще… – Он хохотнул. – Никому не удавалось выстоять более тридцати пяти секунд. НИКОМУ. Это самый последний рекорд, его поставил некто по прозвищу Шило…
Бородатые физиономии, все как одна, раздвинулись в кровожадной ухмылке.
Курт почувствовал себя весьма некомфортно. Деревянные мечи, хотя и не могли его проткнуть, выглядели довольно внушительно. Руки же, что удерживали это оружие, несомненно, умели с ним обращаться. Более того, в глазах бородачей читалась такая ненависть, что Курт невольно спросил себя, чем именно он успел так не угодить всем этим людям…
Какое-то мгновение во дворе царила тишина.
Слышно было, как воздух покидает раздутые ноздри, а песчинки шевелятся под ногами.
– Вперед!
В следующее мгновение все как сорвалось с цепи. Время понеслось вскачь, почему-то не превращаясь в вязкую патоку… Вероятно, дело было в том, что настоящая опасность жизни Курта не угрожала. Кроме того, сама ситуация очень напоминала те потасовки, которые молодые волки устраивали дома, в убежище. Опасность покалечиться присутствовала там не в меньшей степени, однако никто не считал секунды. Игра заканчивалась тогда, когда большая часть игроков уже не могла стоять на ногах. Не раньше.
Так будет и сегодня, – Курт это понял.
Воспоминание о стае заняло какую-то долю секунды. И все же этого хватило с лихвой, чтобы сердце волка пронзила ледяная игла. Она впрыснула в горячую плоть ярость и боль, замораживая и обжигая одновременно. Но, как ни странно, кровь от этой инъекции побежала быстрее. Курт понял, что у него впервые развязаны лапы… И в то же время инстинкт самосохранения не давал позабыть о том, что обхватывало его шею.
Первый бородач, подскочив к мохнатой фигуре, замахнулся с очевидным намерением отбить волку голову. Тому, разумеется, ничего не стоило уклониться – безволосый двигался слишком медленно. Чтобы превратить пальцы в кулак, пришлось приложить изрядное волевое усилие. Лапа врезалась в живот гладиатора, смяла пресс. Парень согнулся в три погибели, выронив деревянный меч на песок. Курт даже не подумал поднять бутафорское оружие – на кой оно ему?
Вместо этого он встретил нападение остальных. Но на замену одному гладиатору, вышедшему из строя, подоспели сразу трое. Пятый и шестой кружили неподалеку – вероятно, в резерве. Все вместе, навались они одним скопом на волка, лишь мешали бы друг другу. Этому, конечно, Таран не мог их не обучить – в групповой атаке также все нужно делать по уму…
Тела, руки, ноги и деревянные мечи слились в одно месиво. Курт оказался в самом центре этого урагана. Оскалив пасть, он ревел от ярости и еле сдерживался, чтобы не вцепиться кому-нибудь в глотку. Деревянные лезвия свистели вокруг, время от времени касаясь мохнатого тела, как волк ни старался этого избежать. Но касания тем не менее были скользящими, ввиду чего серьезных травм пока не случилось. Сдерживаться приходилось даже тогда, когда безволосые подставляли под удар обнаженные части тела – ухватиться особо было не за что, бойцы же не понимали пока, что это опасно, мгновение – и их кожу и мышцы могут располосовать острые когти…
Курт бил, отталкивал, прыгал и изгибался, словно уж на раскаленной сковороде. Удары сыпались со всех сторон. Бородатые гладиаторы, похоже, вошли в раж, напрочь позабыв о предостережениях Тарана. Они старались бить наверняка, чтобы, если и не убить волка, то хотя бы обездвижить. Деревянные “лезвия” мелькали в бешеном темпе.
Не успев уйти от одного удара, Курт был вынужден тут же уклоняться от другого. А Где-то на расстоянии считанных сантиметров и каких-то долей секунд поджидали третий, четвертый и бессчетное множество ударов иных… И все-таки Курт даже ухитрялся находить время и место для контратаки. Лапы, казалось, действовали без вмешательства сознания. На размышления не оставалось времени, а потому приходилось полагаться на инстинкты, интуицию и волчье чутье (имевшее немало общего с феноменальным предвидением). Этого было достаточно, чтобы остудить пыл нескольких гладиаторов. Тот, что первым бросился в атаку, валялся на песке, пытаясь втянуть в легкие хоть немного воздуха.
Двое других тоже получили удары в корпус, но это, казалось, лишь разъярило их. В бой включились все пятеро, – они кружили вокруг Курта, точно стая гиен вокруг раненого льва. Когда один отскакивал в сторону, его место занимали двое других. Остальные пытались зайти противнику в тыл, и это не прекращалось ни на мгновение.
Деревянные мечи, безусловно, осложняли задачу. За счет этих штуковин, вес и прочность которых Курт уже успел почувствовать на собственной шкуре, руки безволосых удлинялись почти вдвое.
