Алексей Калугин - Геноцид
– Ну, примерно так, – согласился Виираппан. – Но лучше задать для поиска понятие с более широким смысловым значением. Скажем, все, что касается помощи раненому.
– Понял, – Раф поднес склянку к губам и сделал глоток.
На вкус настой зап-запа был чуть кисловатым.
– Что теперь? – посмотрел Раф на Виираппана.
– Не имеет значения, – махнул рукой старик. – Можешь закрыть глаза, сосредоточиться и ждать. Можешь подумать о чем-то вечном.
– О чем? – удивленно переспросил Раф.
– Да все равно о чем, – старик глянул по сторонам. – О море, о небе, о солнце… Или о рыбе. Что тебе больше нравится?
– Не знаю, – пожал плечами Раф.
– Ну, так попробуй найти ответ на этот вопрос.
Раф задумался.
Море ему нравилось, потому что оно было теплым, в нем можно плавать и в нем водится рыба… Так, значит рыба ему тоже нравится… Солнце… Без солнца было бы темно, холодно и сыро. Повсюду росла бы плесень… Так, выходит, солнце ему тоже нравится… Что насчет неба?.. К небу Раф не испытывал никаких чувств. Небо оставляло его равнодушным. Даже когда с неба лил дождь, Раф думал именно о дожде, а не о небе.
Раф захотел поделиться сделанным открытием с Виираппаном, но старика на месте не оказалось. Вместо него сидело странное существо фиолетового цвета с медленно оплывающими краями. Больше всего оно было походе на вытащенную из воды и брошенную на солнце гигантскую медузу.
– Ты кто? – спросил у странного существа Раф.
– А ты как думаешь? – ответила фиолетовая медуза.
У Рафа не было никаких соображений на сей счет. Наверное, именно поэтому он потерял к фиолетовой медузе интерес. Ну, сидит, и пусть себе сидит. Рафу от этого ни горячо, ни холодно.
Раф поднялся на ноги и огляделся.
Мир вокруг изменился.
Сходу Раф не мог решить, в какую именно сторону.
Но изменения были серьезные.
Не принципиальные, а именно серьезные.
Над головой по-прежнему было небо. Только цвет его сделался лиловым с фиолетовыми разводами возле самого горизонта. По лиловому небу плыли палевые облака. Причем, если как следует присмотреться, оказывалось, что каждое облако – это и не облако вовсе, а целая куча мелких, очень точно подогнанных друг к другу многогранных деталек. И ежели, по случаю или по неосторожности, выпадет хотя бы одна из них, то все облако рассыплется и составляющие его детальки дождем прольются в море…
…В море, похожее на полузастывшее желе малинового цвета, со дна которого поднимались разноцветные пузыри, большие и маленькие. Пузыри какое-то время качались на поверхности, затем отрывались от желеобразной массы и, переливаясь, будто блестящие чешуйки рыбы-клоуна, медленно поднимались к облакам. Если как следует присмотреться, то можно заметить, что внутри пузырей спрятаны фигурки не то людей, не то еще каких странных, шевелящихся, подпрыгивающих и переворачивающихся с ног на голову и обратно существ.
Что еще необычного было вокруг? То, что на небе не было солнца. То место, где оно должно находиться, было обозначено медленно вращающейся черно-белой нисходящей спиралью. При долгом взгляде на нее начинала кружиться голова, вслед за чем возникала иллюзия долгого, бесконечного падения в самую глубину черного глаза спирали.
Плот обернулся небольшим полукруглым островком, заросшим оранжевой травой. Раф точно знал, что это именно трава, а не водоросли, хотя, спроси кто, не смог бы точно объяснить, в чем тут разница.
– Ну и какого водяного я тут делаю? – развел руками Раф.
Слова прозвучали гулко, как будто в замкнутом пространстве.
На траву выпрыгнула лягушка. Большая, в две ладони. Ярко-алая. Вся в пупырышках. С желтыми выпученными глазами.
Лягушка квакнула и, задрав заднюю ногу, принялась счищать с себя малиновое желе.
– Замечательно! – патетически всплеснул руками Раф. – А где Виираппан?
– Виираппан тебе не нужен, – ответила лягушка.
– А ты откуда знаешь? – неприязненно посмотрел на странное земноводное Раф.
Лягушка квакнула и отвернулась.
Раф присел на оранжевую траву.
Затем прилег.
Положил руки под голову, закрыл глаза…
…И оказался в зарослях тростника.
Тростник вымахал выше головы, с широкими метелками на самом верху. Раф никогда такого не видел. Ни вверху, ни вокруг не было ничего, кроме сухих, шуршащих на ветру стеблей. Внизу – фиолетовая слизь, в которой ноги тонули по щиколотку.
Нужно было отсюда выбираться. И поскорее. Раф кожей чувствовал – грядет что-то неладное. Измена какая-то. Близко-близко…
Раздвигая тростник руками, Раф пошел вперед. Не выбирая дорогу. Поскольку выбирать было не из чего.
Вдруг он услышал голос, отчетливо и громко произнесший у него за спиной:
– Не спеши.
Раф замер, вцепившись пальцами в сухие, ломкие стебли.
– Кто здесь? – произнес он сдавленным полушепотом, боясь обернуться.
– Какая разница, – отозвался голос.
– Что тебе нужно?
– Мне? – Рафу показалось, что голос усмехнулся. – Ничего.
– Тогда…
– Можешь идти дальше. Я тебя не задерживаю.
– Но ты сказал…
– Я сказал: «Не спеши». И все. Я не требовал, чтобы ты остановился.
– Значит, я могу идти?
– Можешь… Только какой в этом смысл, если ты все равно не знаешь, куда идешь?
– Это не имеет значения, – тряхнул головой Раф.
– Может быть… Хотя…
– Что?
– Нет, ничего…
– Договаривай, если уж начал.
– Мне нечего тебе сказать.
– Ты сказал «хотя».
– Это относилось не к тебе.
– К кому же тогда?
– К ситуации в целом.
– И что она собой представляет?
– Кто?
– Ситуация в целом.
– Понятия не имею!
– Что же ты имел в виду, когда сказал «хотя»?
– Ровным счетом ничего.
– Просто так «хотя» не говорят.
– Почему?
– Не принято.
– Это ты только сейчас придумал?
– Нет, я давно об этом знал.
– Знал и молчал! – В голосе невидимого собеседника почти неподдельные гнев и ужас.
– А кому я должен был об этом сказать? – удивился Раф.
– Об этом нужно кричать на каждом углу!
– Ладно, пойдем кричать вместе.
– Нет… – голос смущенно умолк.
– А что так? – съехидничал Раф.
– Не твое дело, – буркнул голос.
– Ну, ладно, – сказал Раф и обернулся.
Трудно сказать, почему он не сделал этго раньше. Ведь, казалось бы, чего проще, обернись и посмотри, кто с тобой разговаривает. Но Раф почему-то продолжал тупо стоять, вцепившись руками в сухие стебли, как будто это была единственная опора в жизни, и видел перед собой только непроходимые заросли. Вот так стоял, стоял и вдруг подумал – какого водяного! – да и обернулся…
…И увидел перед собой яйцо.
