Алексей Калугин - Геноцид
Раф растерянно посмотрел по сторонам.
Странно, что сам он об этом не подумал. При том, что вокруг не было никаких ориентиров, он мог часами ходить по кругу. А сломанный тростник… Раф посмотрел туда, откуда пришел. Тростник стоял там такой же стеной, как и впереди. Ни намека на то, что кто-то здесь шел.
Безумный мир!
Неужели это, действительно, его сознание сотворило такое?
– Так! – Раф направил на плоскоглазого указательный палец. – Ты знаешь, как отсюда выбраться?
– Это знало даже яйцо, с которым ты не пожелал разговаривать. – Рафу вновь показалось, что плоскоглазый говорит это с усмешкой.
– Если вы все тут такие умные, так чего же шаритесь по этим зарослям?
– Хочешь, чтобы я ушел?
Раф задумался.
– Как отсюда выбраться?
– Самое смешное, что все зависит только от тебя самого. Ты должен, наконец, определиться с тем, что тебе нужно.
– Я с самого начала это знаю.
– Значит, что-то мешает тебе идти в нужную сторону.
– Точно! – Раф радостно щелкнул пальцами. – Не зря ты тут появился! Я все время думаю о плоскоглазых!
– Мне весьма лестно это слышать.
– Ты настоящий плоскоглазый?
– В каком-то смысле…
– Кончай дурить мне голову! – протестующе замахал руками Раф. – Мне нужен конкретный ответ – либо «да», либо «нет».
– Я так не могу, – развел руками плоскоглазый.
– Почему?
– Потому что я являюсь отражением образа плоскоглазого в твоем сознании.
Раф ровным счетом ничего не понял.
– И что?..
– Я плоскоглазый в той мере, насколько ты меня таковым считаешь.
– Годится! – махнул рукой Раф.
И в ту же секунду он оказался под зеленым небосводом с нарисованными на нем желтой луной и звездами, похожими на брызги серебристой краски. Он сидел на краю деревянного помоста. Рядом с ним, помахивая ногами, сидел плоскоглазый. Позади них стояла небольшая хижина со стенами из тростниковых циновок. Внизу, под помостом, растекалась вода. Раф наклонился и зачерпнул воду в пригоршню. Вода как вода, только очень темная, почти непрозрачная. Мертвая вода. Раф выплеснул воду и вытер ладонь о штанину. И все равно осталось чувство гадливости, как будто коснулся какой-то мерзости.
Раф посмотрел на плоскоглазого:
– Люди и плоскоглазые так и будут убивать друг друга?
– Да, – кивнул плоскоглазый. – Ты ведь в этом не сомневаешься. Ну, или почти не сомневаешься.
– То есть, мы будем уничтожать друг друга до тех пор, пока не умрет последний человек или последний плоскоглазый? – решил все-таки уточнить Раф.
– Совершенно верно, – снова кивнул плоскоглазый.
– Почему?
– Ты уже спрашивал себя об этом.
– И не нашел ответ.
– Нашел. Только оставил его без внимания.
– Объясни.
– Все дело в том, что у людей каждый сам по себе. У плоскоглазых – все вместе. Поначалу, только появившись на Мелководье, люди тоже стали жить, как плоскоглазые. Они построили Квадратный остров и редко когда его покидали. Десяток-другой одиночек, плавающих на плотах куда им вздумается, не в счет. Они были даже необходимы для того, чтобы выполнять роль посредников между людьми и плоскоглазыми. Но со временем плоскоглазые поняли, что люди переняли только внешнюю сторону их образа жизни. Внутри каждый из них оставался сам по себе. И тогда плоскоглазым стало ясно, что настоящего взаимопонимания между ними и людьми никогда не будет. А если так… – плоскоглазый наклонился и посмотрел вниз, на свое отражение в темной воде. – Если так, то нужен был только повод для того, чтобы начать тотальное уничтожение иной расы.
– Значит, и на новом месте плоскоглазые не оставят нас в покое?
– Ты сам это знаешь.
– У нас… У людей есть шанс победить?
– А этого ты не знаешь. Выходит, не знаю и я.
Плоскоглазый поднял руку и неожиданно хлестко ударил Рафа по щеке.
Раф откинулся назад и ошарашенно уставился на плоскоглазого. При этом у него даже мысли не возникло нанести ответный удар. Он даже не сказал ничего. Потому что не о чем было говорить.
– Все, больше я тебе не нужен, – сказал плоскоглазый и, наклонившись вперед, упал, вернее, позволил своему телу упасть с помоста.
Темные воды сомкнулись – сгинул плоскоглазый, будто и не было его никогда. Да и что делать плоскоглазому в сознании Рафа, будь оно хоть трижды расширенным?
Раф тряхнул головой – с этим бредом пора кончать.
А по воде даже рябь не бежит. Точно зеркало, а не вода.
Раф наклонился и посмотрел на свое отражение.
Странно, но он все еще был похож на себя самого.
Раф встал на воду и пошел.
Дойдя до горизонта, он раздвинул зеленый занавес и ступил в пустоту. Пустота переливалась перламутровыми отсветами и была наполнена тончайшими звуками невидимых хрустальных колокольцев.
Раф почувствовал себя легко и приятно.
Трудно не почувствовать себя легко, когда без всяких усилий летишь в пустоте. А приятно…
Было настолько приятно, что хотелось обо всем забыть. А это уже было лишнее.
Сделав усилие, Раф заставил себя остановиться.
Теперь он неподвижно висел в пустоте, обтекавшей его, подобно призрачному туману.
Он избавился от вопросов, мешавших сосредоточиться на выбранной цели – плоскоглазый канул в темной воде.
Так.
Что теперь?
– Эй! – крикнул Раф.
– Эй!.. Эй!.. Эй!.. – ответило ему эхо.
А может быть, это и не эхо вовсе, а кто-то подсмеивался над ним?
Поди разберись, когда вокруг ничего нет.
Вообще ничего.
В зарослях тростника и то как-то сподручнее было. Там, чтобы двигаться вперед, нужно было раздвигать сухие стебли руками. А здесь?.. Здесь сплошной туман.
Так-так-так…
Здесь сплошной туман… Следовательно, туман в его собственном сознании… Для того чтобы рассеять туман, нужно собраться с мыслями…
Всего-то.
Для чего он здесь?
Чтобы узнать, как помочь раненому.
Что ему для этого нужно?..
Узнать, как устроено человеческое тело. Не в общих чертах – это ему и без того известно, – а в деталях. В мельчайших подробностях.
Так!
Теперь у него есть ясная цель, но туман по-прежнему не рассеивается.
Почему?
Образ!
Весь этот мир построен на образах. На очень конкретных, зримых, почти осязаемых образах.
В окутывающей Рафа молочно-белой пелене наметилось некое уплотнение.
Замечательно!
Загребая обеими руками, Раф медленно поплыл в сторону едва обозначившегося образа.
Ему нужна информация о человеке, о его теле, о том, как оно живет, за счет чего двигается, как направлены потоки циркулирующих в нем энергий.
Образ…
Голова. Ухо. Живот. Ладонь…
Да, ладонь, с растопыренными пальцами!
Уплотнение в туманном мареве обрело форму, но все еще оставалось неясным, расплывчатым, колеблющимся в незримых перламутровых потоках.
