Роберт Асприн - Иначе — это МИФ
Озадаченный, я медленно кивнул.
— Ну, а все, чем является полет, это левитирование самого себя.
— Как это? Еще раз.
— Вместо того чтобы твердо стоять на земле и поднимать предметы, ты отталкиваешься своей волей от земли и поднимаешь самого себя.
— Но если я не буду касаться земли, откуда же я буду черпать силу?
— Из воздуха! Брось, малыш, ты же маг, а не элементал.
— А что такое элементал?
— Забудь об этом. Я хочу сказать, что ты не привязан к какому-либо из четырех элементов. Ты — маг. Ты управляешь ими, или по крайне мере, влияешь на них и черпаешь из них свою энергию. Когда ты летаешь, то все, что тебе нужно, это черпать энергию из воздуха вместо земли.
— Если ты так утверждаешь, Ааз, — с сомнением сказал я.
— Отлично. Сначала отыщи силовую линию.
— Но ведь мы покинули ее, когда свернули проведать девола, — сказал я.
— Малыш, силовых линий великое множество. Одно лишь то, что мы покинули какую-то наземную силовую линию, не означает, что мы совершенно вне контакта с ней. Проверь-ка, нет ли силовой линии в воздухе?
— В воздухе?
— Поверь мне малыш. Поищи.
Я вздохнул и закрыл глаза. Обратив лицо к небу, я пытался представить обоюдоострое копье. Сперва я не мог этого сделать, а потом вдруг сообразил, что вижу копье, но другое. Оно было не такое яркое и светилось ледяной голубизной и белизной.
— По-моему я нашел его, Ааз! — ахнул я.
— Оно бело-голубое, верно? — саркастически усмехнулся Ааз.
— Да, но не такое яркое, как последнее.
— Оно вероятно дальше от линии. А, впрочем, оно достаточно близко, чтобь’1 ты черпал энергию. Ну, попробуй, малыш. Зацепись за эту силовую линию и оттолкнись от земли. Но не торопись.
Я сделал, как было сказано, мысленно стараясь перекачивать энергию из этого ледяного видения. Ощущаемый мной прилив сил не был похож ни на один из испытанных мной прежде. Когда я раньше вызывал мощь, я чувствовал тепло и благоухание, а на этот раз была прохлада и расслабленность. Поток энергии действительно позволял чувствовать себя более легким.
— Отталкивайся, малыш! — прозвучал голос Ааза. — Мягче!
Я лениво коснулся мыслью земли, лишь мимоходом осознавая любопытное чувство, когда под ногами нет практически ничего.
— Открой глаза, малыш! Устрани дифферент!
На этот раз голос Ааза казался неожиданно далеким. Я в удивлении открыл глаза.
Я плыл примерно в десяти футах над землей под углом, стремительно смещавшимся к горизонтали. Я летел!
И тут на меня бросилась земля. Я пережил мгновение изумленной озадаченности, а затем она врезалась в меня с зубодробительной реальностью.
Какой-то миг я лежал и принужденно загонял в легкие воздух, гадая, не сломал ли я чего.
— С тобой все в порядке, малыш? — надо мной вдруг обрисовался Ааз. — И вообще, что случилось?
— Я… я летал! — выдавил я, наконец, из себя эти слова.
— Да, ну и что? О, уразумел. Ты был так удивлен, что забыл поддерживать поток энергии, верно?
Я кивнул, будучи не в состоянии говорить.
— Из всех тупых… Слушай, малыш, когда я говорю, что ты будешь летать, ты верь этому!
— Но…
— Никаких “но”! Либо ты веришь в меня как в учителя, либо нет. Тут не может быть никаких “но”!
— Извини, Ааз. — Дыхание вновь вернулось ко мне.
— А… я не собирался вот так набрасываться на тебя, малыш, но ты чуть не до смерти напугал меня этим падением. Ты должен понять, что теперь ты принимаешься за некоторые виды весьма мощной магии. Ты должен ожидать, что она сработает. Внезапный разрыв в неподходящий момент, наподобие этого, может убить тебя, или меня, если уж на то пошло.
— Я постараюсь запомнить, Ааз. Мне попробовать еще?
— Не усердствуй несколько минут, малыш. Полет может взять у тебя много сил, даже без падения.
Я закрыл глаза и подождал, пока не перестанет кружиться голова.
— Ааз? — позвал я, наконец.
— Да, малыш?
— Расскажи мне об Извре.
— Что насчет него?
— Мне просто пришло в голову, что эти бесы были просто до смерти напуганы, когда узнали, что ты изверг. Какой репутацией пользуется твое измерение?
— Ну, — начал он. — Извр — самообеспечивающееся, неприветливое измерение. У нас возможно, и не самые лучшие бойцы, но они достаточно близки к этому, чтобы путешественники из других измерений поторопились уступить им место. Технология и магия существуют у нас бок о бок и переплелись друг с другом. В общем и целом это создает весьма мощный узелок.
— Но почему кто-то должен этого бояться?
— Как я сказал, в Извре есть много притягательного. Одним из побочных эффектов успеха является изобилие прихлебателей. Было время, когда мы быстро подошли к тому, чтобы потонуть в массе беженцев и иммигрантов из других измерений. Когда они стали уж слишком нам досаждать, мы положили этому конец.
— Как? — нажал я.
— Во-первых; вытурили всех посторонних, которые не вносили свой вклад. А потом, в качестве добавочной меры стали распространять слухи об определенном антиобщественном отношении извергов к выходцам из других измерений.
— Какого рода слухи?
— О, обычные. Что мы едим своих врагов, пытаем людей для развлечения и предаемся половой практике, считающейся сомнительной по стандартным меркам любого из измерений. Люди не знают, сколько тут правды, а сколько — преувеличения. Но никто не рвется выяснить это из первых рук.
— А сколько тут правды, Ааз? — спросил я, приподнявшись на локте.
Он зло усмехнулся мне.
— Достаточно, чтобы эти слухи выглядели правдивыми.
Я собирался спросить его, что требуется для того, чтобы считаться иммигрантом, вносящим свой вклад, но решил пока этого не делать.
ГЛАВА 11
“Одна из радостей путешествия
— это возможность посетить
новые города и познакомится
с новыми людьми”.
Ч.Хан— Ах! Какой великолепный образец цивилизации! — хохотнул, не выдержав, Ааз, оглядываясь вокруг и восторгаясь, словно ребенок, впервые попавший на ярмарку.
Мы небрежно прогуливались по одной из менее оживленных улиц Твикста. Всюду валялись где попало мусор и нищие, в то время как глаза-бусинки грызунов, как человеческие, так и нечеловеческие, изучали нас из затемненных дверей и окон. Город представлял собой скопление зданий, прилепившихся вокруг армейского аванпоста, снабженного гарнизоном больше по привычке, чем по необходимости. Встречаемые иногда нами солдаты настолько выродились по сравнению с подтянутым образцом вербовочного плаката, что часто трудно было сказать, кто выглядел более грозно — стражник или явно уголовный тип, которого он сторожил.
