Роберт Асприн - Иначе — это МИФ
— Разве ты не чувствовал, что я обуза?
— Сначала может быть, но не теперь. Ты был в начале дела Иштвана и заслужил право быть в конце.
По правде говоря, я отнюдь не жаждал присутствовать при встрече Ааза с Иштваном, но это, похоже было ценой, которую мне предстояло уплатить, если я намерен продолжать общаться с Аазом.
— Гмм… Ааз?
— Да, малыш?
— Всего лишь один вопрос.
— Обещаешь?
— Как это?
— Ничего. Какой вопрос, малыш?
— Если ты вернешь свои способности, а я же по-прежнему буду твоим учеником, в каком измерении мы будем жить?
— Хмм… Честно говоря, малыш, я действительно не уделял этому вопросу особенного внимания. Вот что я тебе скажу: мы сожжем этот мост, когда подойдем к нему, ладно?
— Ладно, Ааз.
Я попытался отвлечься от этой темы. Может быть, Ааз прав — нет смысла беспокоится о проблеме, пока мы наверняка не узнаем, что она существует. Может быть, он не вернет своих способностей. Может быть, в конце концов и я окажусь тем, кто станет драться с Иштваном. Восхитительно!
— Эй! Следи за зверем, малыш!
Голос Ааза оборвал цепочку моих мыслей. Мы вели между собой боевого единорога, и зверь выбрал именно этот момент, чтобы показать норов. Он заржал и поднялся на дыбы, а затем уперся ногами в землю и замотал головой.
Ааз протянул руку, пытаясь ухватить его за узду и получил за свои старанья крепкий удар рогом в предплечье.
— Спокойно, Лютик, — ласково сказал я. — Вот так, пай-мальчик.
Зверь воспринял мои увещевания, сперва успокоившись, нервно роя копытом землю, потом наконец потершись о меня мордой.
Жест этот, хоть и дружелюбный, но не безопасный, если им награждает тебя единорог. Я шустро нырнул под его качнувшийся рог и быстро огляделся вокруг. Сорвав с ближайшего куста оранжевый цветок, я скормил его единорогу с вытянутой руки. Он принял подношение и стал довольно жевать его.
— По-моему, этот зверь не любит демонов, — мрачно сказал Ааз, потирая ушибленную руку.
— На то есть причина, — сказал я. — Я хочу сказать, что он ведь был скакуном охотника на демонов.
— Тебя он, однако, кажется, принимает достаточно охотно, — сказал Ааз. — Ты уверен, что ты не девственник?
— Разумеется, нет, — ответил я самым обиженным тоном.
На самом деле так оно и было, но я скорее предпочел бы оказаться скормленным слизням-вампирам, чем признаться в этом Аазу.
— Кстати, коль речь зашла об охотниках на демонов, тебе бы не мешало проверить, как там наш друг, — сказал Ааз. — Дело может стать немного неприятным, если отломиться рука или еще что-нибудь, прежде чем мы его восстановим.
Я поспешил проверить это. Мы смастерили для статуи-Квигли волокушу, чтобы избежать необходимости каждую ночь снимать, а потом сажать его, не говоря уже о спасении от трудов седлать и расседлывать единорога. Основная часть доспехов и снаряжения разделяла волокушу со статуей-Квигли, что похоже доставило огромную радость единорогу. Волочь весь этот груз было явно легче, чем нести его на своей спине.
— С ним, кажется, все в порядке, Ааз, — доложил я.
— Хорошо, — фыркнул он. — Мне бы крайне не хотелось думать, что с ним что-нибудь стрясется, этак случайно.
Ааз был все еще не очень доволен нашими попутчиками. Он лишь со скрипом уступил моей логике — прихватить их с собой в качестве альтернативы тому, чтобы их оставить. Я утверждал, что они могут оказаться потенциально полезными в торге с деволом или когда мы наконец в открытую померяемся силами с Иштваном.
На самом деле причины у меня были совершенно иные. Я чувствовал себя немного виноватым из-за подставки Квигли под удар бесов, и хотел, чтобы у него больше не было неприятностей.
— Путешествие стало бы намного легче если бы мы его оживили, — сказал я с надеждой.
— Забудь об этом, малыш.
— Но, Ааз…
— Я сказал — забудь об этом! А на тот случай, если ты забыл: главное времяпрепровождение этого конкретного господина заключается в розыске и уничтожении демонов. Ну, хоть я и сознаю, что обаяние моей личности заставило тебя забыть об этом, но я — демон. И как таковой не готов принять в попутчики живого, дышащего и; главное функционирующего охотника на демонов.
— Мы одурачим его прежде! — возразил я.
— Но не навсегда. Кроме того, как ты будешь практиковаться в магии, если мы его оживим? Пока мы не встретимся с деволом, ты все еще наша лучшая ставка против Иштвана.
Я хотел бы, чтобы он перестал упоминать об этом. Мне становилось невероятно неуютно, когда он это делал. Кроме тою, я не мог придумать на это хорошею возражения.
— Я полагаю, ты прав, Ааз, — признал я.
— Тебе лучше поверить, что я прав. И между прочим, раз уж мы остановились, то это место, кажется, весьма подходящим для твоего следующего урока.
Я воспрянул духом. Кроме естественного нетерпеливого желания развить свои магические способности, я в предложении Ааза увидел молчаливое заявление, что он пока доволен моими прежними успехами.
— Ладно, Ааз, — согласился я, накидывая поводья единорога на ближайший куст. — Я готов.
— Хорошо, — улыбнулся Ааз, потирая руки. — Сегодня мы будем учить тебя летать.
Я снова упал духом.
— Летать? — переспросил я.
— Именно это я и сказал, малыш. Летать. Волнительно, не правда ли?
— Почему?
— Что значит — почему? Всегда с той поры, как мы бросили ревнивый взгляд на воздушных тварей, мы хотели летать. А теперь у тебя есть шанс научиться летать. Вот потому-то и волнительно!
— Я хочу сказать, почему мне захотелось бы научиться летать?
— Ну…потому что все хотят летать.
— Я — нет, — подчеркнуто сказал я.
— Почему — нет?
— Хотя бы потому, что боюсь высоты, — ответил я.
— Это недостаточная причина, чтобы не учиться, — нахмурился Ааз.
— Но я еще не слышал никаких доводов зачем мне это, — ответил я.
— Слушай, малыш, — принялся увещевать меня Ааз. — Это же не столько полет, сколько плавание в воздухе.
— Разница от меня ускользает, — сухо заметил я.
— Ладно, малыш. Позволь мне изложить это так. Ты мой ученик, верно?
— Верно, — подозрительно согласился я.
— Ну, а я не собираюсь держать ученика, не умеющего летать! Усек? — рявкнул он.
— Ладно, Ааз. Как это делается? — Я понимаю, когда меня обставляют.
— Вот так-то лучше. На самом-то деле это не связано ни с чем, чего ты еще не знаешь. Ты ведь умеешь левитировать предметы, верно?
Озадаченный, я медленно кивнул.
— Ну, а все, чем является полет, это левитирование самого себя.
