Виталий Вавикин - Блики, силуэты, тени
Джек шел к нему, не исключая возможности, что это может оказаться галлюцинацией, миражом, который растает, как только он подойдет достаточно близко, или же будет удаляться, издеваясь над ним.
«Дойду до первого поворота — и все», — решил Джек.
Эта дорога показалась ему вечностью. Всего десять шагов. Может быть, пятнадцать, не больше, но… До последнего момента Джек не верил, что нашел выход (или же это выход отыскал его?). Он просто шел и лишь в последнее мгновение не удержался, ускорил шаг, споткнулся, вывалился из входа в шахту, разодрав ладони об осколки камней. Свежий воздух ворвался в легкие. В голове что-то вспыхнуло, взорвалось. Глаза ослепли от яркого солнечного света. «Я умер, — подумал Джек. — Я умер в чертовых тоннелях».
11
Старый плотник, которого Джек встретил в мертвом городе. Старик с крепкими зубами и длинными седыми волосами до плеч. Он помог Джеку подняться и предложил бутылку скотча.
— Мне бы сейчас воды, — прохрипел Джек.
— Тогда тебе нужно в город, — сказал седовласый плотник, указывая рукой вперед.
Джек прищурился. Откуда-то издалека до его ушей долетел стук сотен молотков, жужжание пил, голоса людей. Солнце слепило глаза, но Джек видел кишащий людьми город. Город, который был мертв, когда он приехал сюда.
— Как это? — спросил он плотника.
— Что как?
— Этот город… Он ведь был мертв! — Джек увидел мужчину, который строил себе дом, используя вместо кирпичей пустые бутылки. — Я же видел… — шептал Джек. — Здесь никого не было. Только пыль. Видел…
— Видел когда? — спросил плотник и неожиданно рассмеялся.
— Но… — Джек затряс головой, надеясь, что наваждение растает. — Так не бывает, — настырно сказал он плотнику.
— Конечно, не бывает, — согласился плотник. — В твоем мире не бывает, но жизнь… Она ведь намного больше, чем твой мир. Понимаешь?
— Не очень.
— Ничего. Вспомни прошлое своего мира. Там люди тоже не верили, что можно заставить летать машины, а ты смотришь на самолеты и думаешь, что так и должно быть.
— Но мертвый город…
— Мертвый? И что ты знаешь о смерти, Джек?
— Ну, я…
— Ты ничего не знаешь о смерти, Джек. Ни о смерти, ни о жизни. Лишь то, что тебе сказали об этом твои ученые. Но мир… намного сложнее. Твоей науке предстоит еще много открытий и потрясений.
Старик перестал поддерживать Джека под локоть и пошел в город. Джек смотрел ему в спину.
— Когда устанешь удивляться и начнешь верить, найди меня! — крикнул ему, не оборачиваясь, плотник. — Думаю, даже тебе найдется место здесь. Хотя… — старик все-таки обернулся. — Хотя если передумаешь, то всегда можешь вернуться в шахты. Многие поступали именно так. Думаю, ты уже видел там скелеты некоторых из них.
И седовласый плотник ушел. Джек не двигался. Стоял и смотрел, как суетится город, раскинувшийся перед ним, а где-то за спиной шахта дышала своим сквозняком. Шахта, в одном из тоннелей которой находился мир Джека, его жены, любовницы, дети, фильмы. Находилось все то, что Джек понимал и любил. А здесь… Здесь все было чуждым, но…
Джек тихо выругался и начал осторожно спускаться по выдолбленной между скал дороге, ведущей в город.
История двадцать четвертая. Безликие
1
Они уходили в ночь, в пустыню. Бежали от мира. Безликие — так их называли. Люди в капюшонах, скрывающих лица. Крупицы канувшей в небытие цивилизации. Нина, девушка одного из безликих, везла эти осколки минувшего мира в пустыню на машине. Она видела, как сияют ауры ее парня и его друзей. Видела их души. Нина, душа которой уже много поколений назад отправилась в нирвану, реализовав себя. Теперь ее тело представляло собой пустой сосуд.
Ученые говорили, что у Вселенной есть свой срок. Такой же срок был и у человечества. Сейчас этот срок подходил к концу. Душ на земле осталось слишком мало. И когда последняя реализует себя, начнется новый этап. Многие говорили, что как только последний безликий лишится своей души, то старый мир рухнет. Другие говорили, что ничего не изменится — может быть, не будет больше открытий, гениальных актеров, писателей, инженеров, но в остальном жизнь продолжится. Жизнь, где люди займут свое место в природе.
Нина снизила скорость. Машина брата неуклюже перевалилась через кочку, подняла позади себя облако пыли. Пустыня ждала их, простираясь впереди туманным маревом у горизонта. Нина бросила на своего парня короткий взгляд. Алекс молчал. Капюшон скрывал его лицо, но Нина уже видела его. Видела настоящего. Обыкновенные скулы, обыкновенный нос, губы, глаза. Ничего особенного, если не считать призрачного свечения вокруг головы. «Когда-нибудь он станет самым обыкновенным», — подумала Нина.
Когда они только начали встречаться с Алексом, она прочитала все, что было известно о безликих. Первые из них появились в две тысячи сорок втором году и вызвали настоящий переполох в мире. Люди с едва заметной аурой, различить которую можно было в сумерках. Пройдет пара веков, и аура станет такой яркой, что солнечный свет не сможет затмить ее. Но в две тысяча сорок втором это будет шок для человечества. Начнутся исследования. Нина читала, что был момент, когда безликих считали переносчиками неизвестного вируса. Но вирус не убивал и не калечил людей. Он просто был — и все, исчезая сразу, как только человек с аурой получал известность, становился популярным. А не стать популярным, имея ауру, было практически невозможно. Позднее этот феномен назовут душой.
Никто не пытался подсчитать, сколько всего было душ вначале, но в одном сомнений не было: душа — это не то, что представлялось христианам и мусульманам. Если кто-то и приблизился к пониманию мира в своей вере, так это буддисты, которые всю свою жизнь стремились к нирване. Точно так же души стремились к реализации. Кто-то или что-то наделил человечество тягой к достижениям, развитию. И каждая душа стремилась реализоваться — это и была нирвана новой веры. После душа уходила. Свечение исчезало. И так будет до тех пор, пока есть души. Без душ тела лишь оболочки. Нине не нравилось последнее слово. «Оболочка». Разве ее тело оболочка? Нет. Она мыслит, она существует. Но…
Нина прочитала несколько книг, где рассматривались теории, почему появилось свечение. Большинство ученых сошлось на мысли, что львиная доля реализации личностей, душ пришлась на далекий двадцатый век. Писатели, артисты, ученые, музыканты, режиссеры, программисты… Двадцатый век помог реализоваться доброй трети всех оставшихся к тому моменту душ. «В одном генетическом коде не может родиться несколько гениев», — читала где-то Нина, и это значило, что если у нее нет ауры, то кто-то в ее роду уже реализовал себя. Она унаследовала пустую оболочку. Чертову пустую оболочку!
