Темные числа - Зенкель Маттиас

– Не обижайся, Жан-Петр, но ничего не выйдет. Носить часы без стрелок – все равно что видеть во сне лающую собаку. Мы, русские, знаем приметы, предвещающие смерть. Лично я не хочу ее призывать.

Красное удостоверение в пиджаке Афони Дюпон нашел, когда переодевался для следующей вылазки.

– Твою мать! – освежил он русский мат.

Значит, помощник парикмахера работал на КГБ, учился, наверное, особенно тщательно брить постояльцев гостиницы «Россия». Как бы то ни было, Афоня, возможно, пока мелкая сошка, иначе бы одевался в спецмагазине для сотрудников МИДа, а не затевал бы тайные сделки с незнакомцем. Или это его обычный прием? Пусть, подумал Дюпон, в люксе нет ничего, что стоило бы разведывать. Видимо, Афоня еще не хватился удостоверения или искал его, не догадываясь, что оставил документ в пиджаке. Дюпон предположил, что ядовито-зеленая смесь пагубно сказалась на памяти Афони. Конечно, порядочный командированный по торговым делам незамедлительно отнес бы красную книжечку в гостиничную парикмахерскую или бюро находок. Впрочем, надо признать, универсальный пропуск может ему очень даже пригодиться. Как говорила мать, сhudobná to myš, co jen jednu díru má [41], было бы легкомысленно отказываться от запасного пути эвакуации. Он сунул удостоверение в гольф и на всякий случай положил в портмоне фотографию для паспорта.

Сделав несколько пересадок, Дюпон удостоверился, что за ним никто не следит. В третьем троллейбусе он снял французское пальто и, свернув, положил его в наплечную сумку. Прежде чем затеряться среди покупателей в детском универмаге, Дюпон еще раз осмотрел себя: в костюме Афони он легко мог сойти за московского пижона. Продавщица, сама еще почти ребенок, не выказала интереса и ничем не смогла ему помочь:

– Игра «Электроника»? Может, после Нового года. Следующий!

У Дюпона мелькнула мысль, не попросить ли инструкцию, в конце концов, ему нужны только данные изготовителя, но сзади напирали другие покупатели, спрашивая, долго ли он намерен еще задерживать очередь. Какой-то молодой отец посоветовал ему съездить в воскресенье на блошиный рынок в Измайловском парке, там наверняка найдется. Не так уж много изменилось за последние годы, как казалось вчера, подумал Дюпон, выходя из универмага. В центре Лубянской площади стоял Железный Феликс и мрачно взирал с постамента на запад. Дюпон незаметно тронул Феликса пальцем, прежде чем спуститься в метро. (Это могло стоить нескольких очков, но Железный Феликс не потрудился сойти с постамента и погнаться за наглецом. Он пристально наблюдал за своими тайными агентами из будущего или контролировал спецдоставку игрушек. Постоянно в заботе о детях!)

Еще в Париже Дюпон договорился о встрече с бельгийским атташе по экономическим вопросам. Амбициозному торговому представителю вполне пристало таким образом войти в местный круг, получить советы насчет предварительных переговоров с «Электроноргтехникой». Дюпон как раз переодевался к обеду, когда позвонил помощник атташе и спросил, не хочет ли Дюпон в ближайшее время посетить ВДНХ. Уже ради самого архитектурного ансамбля можно совершить экскурсию, к тому же сейчас выставка советских компьютеров, которая наверняка будет интересна сотруднику IBM. У господина атташе, продолжил помощник, там потом встреча, для всех это будет гораздо удобнее, не так ли?

В главном зале павильона «Кибернетика» были выставлены предки устройств автоматической обработки данных: компаратор Корсакова (реконструкция); арифмометр с завода имени Дзержинского; контрольно-кассовая машина с ручным приводом, украшенная затейливой гравировкой; различные электромеханические вычислительные приборы; машина для сортировки перфокарт и табулятор; электрооптическая машина Агапова для набора текста (увидев год выпуска, Дюпон одобрительно причмокнул); огромный ламповый распределительный шкаф; панели управления, оформленные в футуристическом стиле; мини-компьютеры с мультиплетными терминалами; а рядом с компьютером ДВК лежал новехонький карманный калькулятор на солнечных батареях. Бортовой компьютер орбитального корабля «Буран» и суперкомпьютеры, интересовавшие Дюпона, он увидел только на фотографиях, а сопроводительные тексты состояли в основном из перечня государственных наград, которых удостоены разработчики. Канаты, натянутые на уровне коленей, держали посетителей на расстоянии от экспонатов. Следовать нужно было по направлению к вычислительному центру. Там вывеска расхваливала ЕС-1066 как одно из новейших достижений советского творчества, упоминались пять с половиной миллионов операций в секунду и совместная работа братских народов. Дюпон, знавший о серии ЕС благодаря информационному бюллетеню, увидел вычислительную машину уровня начала семидесятых, всего лишь копию IBM S/370, увидел…

– Господин атташе, если я не ошибаюсь?

– Месье Дюпон?

– Приятно познакомиться. Я правильно назвал вас господином атташе или нужно говорить «ваше превосходительство»?

Разумеется, не нужно. Но Дюпон и атташе по экономическим вопросам были словно героями комедии, когда два бельгийца встречаются в Москве, при этом в одном пикардийский диалект выдает уроженца графства Эно, а второй вынужден говорить так, чтобы в нем признали фламандца. Недалеко от выхода они свернули в боковое крыло павильона, где помигивали аркадные автоматы: «Танкодром», «Торпедная атака», «Телеохота», «Телералли» и некоторые неподписанные образцы советской видеоигровой индустрии. Держа поднятую меховую шапку как сигнальный флажок, атташе протискивался между автоматами, и вдруг от толпы отделились две красотки со вздернутыми носиками и подхватили его под руки. В Париже благодаря достоверным источникам знали, что дородный атташе питает слабость к нимфеткам и имеет пристрастие к нагайке и настоящему шампанскому. Дюпон хорошо подготовился, его не смутило, что обе девицы то и дело называли атташе «Oompje Juul» [42]. Ира мягко, но настойчиво вела их четверых через обширный парк, а Дарья делала «снежного ангела» у края дорожки, пряталась за скульптурами и бросала из засады снежки. Дюпон пытался сосулькой смягчить пульсирующую боль в челюсти.

Под резным фронтоном чайной «Лебедь» Ира отряхнула меховое пальто атташе, в то время как тот продолжил разглагольствовать:

– А вы знали, что выставочный комплекс возведен на месте мусорной свалки царских времен? Наверняка Ленин хотел этим что-то сказать!

Дюпон не вдавался в подробности, кто, когда и какой комплекс возвел, и, пока пили чай, выслушал еще несколько разнообразных экскурсов, городских легенд и бородатых анекдотов. Как только Ира и Дарья отправились в павильон «Легкая промышленность», Дюпон отодвинул чашку и, не дожидаясь расспросов, заявил:

– В шестидесятые, когда СССР запустил в космос сначала спутник, а потом и Гагарина, я думал: невероятно!

Атташе кивнул – видимо, у него были похожие воспоминания. Дюпон продолжил быстро разматывать нить рассуждений:

– Я думал: еще восемь, ну, десять лет, и Советский Союз своего добьется! Похоже было, что вся энергия вкладывалась в высокие технологии. При таких условиях цель за десять лет охватить всю страну компьютерами и объединить в сеть все вычислительные центры выглядела вполне реалистичной. Потом в семьдесят седьмом на конференции Международной федерации по обработке информации я встретил одного информатика из Новосибирска. Его откровенные рассказы о рабочих буднях подействовали отрезвляюще, но то, что я сейчас увидел на выставке достижений, меня добило. Я начинаю понимать, почему произошла катастрофа в Чернобыле.

– Насколько мне известно, эти вещи друг с другом не связаны. Согласно отчету комиссии по вопросам атомной энергии, все говорит в пользу человеческого фактора и вопиющего нарушения правил эксплуатации, – поспешил вклиниться атташе, ему явно было не по себе. – Но я понимаю, к чему вы клоните, месье Дюпон. Здесь был бы неплохой рынок сбыта для продукции вашего предприятия. Хотя я думал, что американцы ни за что не откажутся от ограничений на торговлю новейшей микроэлектроникой.