Олег Ёлшин - Тейа
Старому Ричарду было много лет. Если не столетие, то совсем немного отделяло его от этого рубежа. И когда вошла в комнату Валери, взяла в руки шприц и уже хотела сделать укол, который должен был вернуть его к жизни, он понял, что жизнь эта бесконечна. И если сейчас, в свой последний день или час, он готов так смотреть на женщину, значит, он будет жить! И сколько там еще не осталось, он хочет жить и любить, словно ему еще нет и пятидесяти… И сорока,… и двадцати. Потому что душа его совсем не покидала этой земли и сейчас стремилась понять все то, что не успела познать за прожитые годы в долгой, далекой, но уже прошлой жизни…
Так на острове появился еще один гражданин, еще один его житель, который не стремился подняться туда, "наверх" и получал все радости жизни от этого места и океана здесь, вдалеке, в миллионах лет "позади". И как удивительно и чудесно было наблюдать, когда шел по пляжу этот великий старец, человек, который помолодел на десятки лет, и снова жизнь и желания были с ним, были его прошлым и будущим…
И снова корабли – плавучие острова и дворцы выплывали из пучины времени, приближаясь к маленькому островку в океане прошлого. Снова встреча великих и сильных мира сего проходила у Генри на его вилле. У Генри и у Ричарда. Некоторые из гостей хорошо помнили старика, и теперь рады были пожать эту благородную руку.
– Ричард, старина, ты снова с нами? – воскликнул пожилой человек без галстука, отводя его в сторону.
– Сколько прошло времени с нашей последней встречи – лет двадцать? – изумлялся он, глядя на Ричарда.
– В гробу я видал ту последнюю встречу, где тогда и находился, – посмеялся Ричард, пожимая ему руку. Потом прищурился и хитро посмотрел на собеседника:
– Я помню тебя, старый сыч, даже слезы не проронил!
Человек без галстука опешил, вспоминая тот день, и на мгновение замер. Потом снова заговорил:
– Все шутишь, совсем не изменился! Выглядишь отлично, на бодрый полтинничек. Сколько тебе сейчас?
Ричард с удовольствием затянулся сигарой и выпустил колечко дыма. И вообще, теперь он все делал с удовольствием.
– Сколько мне сейчас? – повторил он. – Черт его знает, сколько мне сейчас! Знаешь, когда Генри приволок меня на остров, я думал, что мне уже лет двести – уже ничем не удивишь. Но потом…, ты только послушай, старина…, когда вошла в комнату какая-то молоденькая девчонка с зелеными глазами, взяла в руки шприц и уже хотела сделать свой укол… Эта крошка держала мою руку, а я смотрел в ее зеленые глаза…тогда и понял, что мне… не больше ста!
– Ха-ха-ха! – и они громко засмеялись на всю эту просторную залу.
– Что ты смеешься! Через несколько дней уже было всего семьдесят. А сегодня я чувствую себя, как юноша – на полтинник. И если я готов был тогда, в последний день своей жизни, так смотреть на женщину, значит, не все еще прожито!
– Ну, конечно! – согласился человек без галстука.
– Вот только не знаю, как теперь поступить с памятником на острове. Мои детки расстарались – ты видел? Памятник при жизни – это как-то…
– Оставим там твоего друга, а из тебя вылепим динозавра.
– Ну и правильно! Буду работать чучелом – отгонять птиц.
– Чучело! Ты мужчина – еще хоть куда!
– Ты так думаешь? Ну, значит, еще съездим на сафари, погоняемся за ящерами! – и он потрепал старого приятеля по плечу.
– Ну, конечно! А знаешь… Я тоже надумал зайти к вашей зеленоглазой на укол! Пора, так сказать, сделать подтяжку… Ха-ха-ха…
И уже серьезно добавил: – Ты слышал о наших делах?… Старина, ты кое-что пропустил!
– Да, слышал…, слышал про ваши дела, – проворчал Ричард, – ладно, пойдем к остальным…
И они вернулись к длинному столу переговоров, заняв свои места.
Сильные мира… Что они могли сейчас предложить? Те гигантские деньги, те самые мощные рычаги на планете, которые до сих пор решали все, теперь не работали, и любое неразумное движение там, "наверху", любое действие приводило к неминуемому концу. Ричард знал многих из этих людей, знал, на что те способны. Но сейчас все они, словно попали в неминуемый водоворот, который пока вращался большими размеренными кругами, заставляя все двигаться по заколдованному кругу, но уже притягивал к своей середине, где и заканчивался пропастью. И никакие деньги, сила и власть, не могли повлиять на события. Тем не менее, к концу этой беседы было принято решение: нанести удар на опережение по заводам страны-изгоя и вывести из строя их установки с фотонной бомбой. Решено было это сделать позже, за месяц до того события, чтобы не дать возможность им повторить попытку. Главное было – обойти ту роковую дату. Ричард сидел за длинным столом, внимательно слушал, не находил выхода, но понимал, что ответ искать нужно не здесь. Высокие гости недолго пробыли на этом острове и вернулись в свое время.
И снова амфитеатр летнего театра заполнялся людьми. На сей раз никто не выступал и не вручал наград. Ричард попросил Генри собрать здесь людей и просто поговорить. И теперь народ праздной толпой собирался и занимал свои места на трибунах. Они сидели и ждали, все были только зрителями, и никто не хотел брать на себя роль ведущего. Люди знали, что их пригласили поговорить об их будущем, но многие были далеки от политики, а остальные, такие как Вудли, уже не имели решения и потому молчали.
Генри коротко рассказал о ситуации там, "наверху", в их далеком мире, и попросил высказаться тех, у кого были какие-нибудь идеи. Но для многих их мысли теперь находились здесь и уже не выходили за рамки острова. Одни уже смирились, а другие по привычке надеялись на военных, дипломатов, правителей, да и не привыкли они брать на себя такую ответственность и решать все за целый мир – так устроена жизнь. Каждый в своем маленьком кругу, словно в раковине, и царь, и Бог. Но стоит выглянуть наружу и уже не хватает ни сил, ни разума, а главное – желания задуматься о том, что где-то дует ветер и сносит все на своем пути. И уже пора что-то решать, но способны на это лишь единицы. И теперь Генри мучительно искал среди этих людей, среди маленького бессловесного стада, тех немногих, которые и были способны на что-то.
Вот сидит Вудли – гениальный разведчик. Не раз он спасал и вытаскивал, и прикрывал собой те бреши, которые словно на тонущем корабле образовывались снова и снова.
Вот Леонид. Он уже выполнил свою миссию, побывал на передовой, но вернулся ни с чем.
Валери. Эта юная девушка теперь работала на будущее их острова, а, может и цивилизации, сама не осознавая этого. А ее физик был с ней рядом, и им было достаточно этого, было хорошо вдвоем, спокойно и легко.
Писатель. Это гениальный человек! И если в его книгах героям что-то удавалось, то в жизни, по-видимому, нет. Сейчас он сидел, молчал и думал, а мнение его Генри помнил хорошо…
