Олег Ёлшин - Тейа
– На острове?
– На острове!
– То есть, никуда не поедет?
– Никуда! – Генри едва сдерживал смех.
А физик задумчиво направился к выходу, что-то бормоча себе под нос… Потом снова вернулся.
– А если она захочет сама? – снова задал он вопрос – эта ужасная мысль внезапно засела в его голове, и он не находил решения.
– Значит, мы ее не отпустим! – решительно воскликнул Генри.
– Правильно, не отпускайте!!! – обрадовался физик.
Но Генри все-таки не сдержался. Он пронзительно на него уставился и серьезно произнес:
– То есть, вы согласны с тем, что она, как свободный человек, не может покинуть острова?
– Да, конечно!… Не понял? Что?
– Вы против того, чтобы ее, даже по собственной воле, отпустили туда?
– Да!!!… Но… Вы же сами сказали… Вы издеваетесь?
– Нет!… Нет Леонид…, ну, что вы,… это я так… не волнуйтесь, все будет нормально. Идите работать…, – и серьезно добавил: – Все будет хорошо!
– Да…да, я пойду…спасибо, – и Леонид уже направился к выходу. Но Генри опять не сдержался:
– Леонид! Еще один вопрос. А когда Валери придет просить меня не отпускать вас в небо, в космос или куда вы там еще соберетесь, мне что ей ответить?
Леонид повернулся и сурово на него посмотрел.
– Ха-ха-ха, – наконец засмеялся Генри. Он делал это и уже остановиться не мог. Теперь физик тупо уставился на него, не зная, обижаться или нет. Потом так же громко и неожиданно начал смеяться. И еще долго эти два человека стояли и хохотали, пока не пожали друг другу руки…
Корабли и тяжелые баржи вереницей шли от воронки в сторону острова. Они подходили к далекому пустынному краю, сгружая тяжелую поклажу, и уплывали назад, а на том берегу уже поднималось высокое строение, которое сверкало на солнце пластиковыми стенами и огромными окнами. Над зданием кружили вертолеты, завершая крышу массивной конструкции. Завод по производству сыворотки Валери готовился к началу работ. Все происходило не один день или месяц, но все случилось за короткое время прямо на глазах у изумленных граждан острова. И вот уже праздная толпа собирается на берегу, заполняя пляж, готовясь к такому событию. Оставалось совсем немного, и двери гостеприимно распахнутся. Неутомимые люди в белых халатах, разрезав розовую ленточку, устремятся в лаборатории, к своим пробиркам и колбам, создавая то маленькое чудо, которое скоро будет отправлено "наверх" и даст людям жизнь. И вот первые партии волшебных таблеток сходят с конвейера, уже тяжелые баржи, груженные ценным грузом, отходят от причала и отправляются на Большую Землю. Они несут жизнь и надежду на будущее. А будущее то бесконечно и не имеет границ…
Разве можно себе представить, что будет с человеком, которому внезапно, прямо сейчас, подарить бессмертие? Просто подойти к нему, взять за руку, сделать укол – и все. Вся та короткая, размеренная или бурная жизнь, имевшая свой план, и устоявшийся ритм, – все переворачивается в одно мгновение: наши тайные, мимолетные и пугливые мысли о болезнях и страданиях, о смерти, о том конце, который неминуем и предопределен. И поэтому не хотим об этом задумываться и знать не хотим. И не ходим в свое время к врачам, чтобы как можно позже узнать о неизбежном… И вдруг узнаем о том бесконечном, что теперь растянется на многие годы или столетия.
Можно будет учиться всю жизнь, можно будет прожить в любви и согласии века, не потерять любимого человека… дорогих и родных людей. Обойти пешком всю планету, проплыть на лодке океаны, перепробовать множество профессий. Можно будет лететь к звездам долгие годы, не боясь их безвозвратно утратить, потому что теперь этих лет бесконечное множество. Только не оступись и не упади, не потеряй ненароком в этой сумасшедшей гонке сквозь века и расстояния драгоценное тело твое. А оно в благодарность будет всегда с тобой молодым и здоровым, и нести будет сквозь времена, обгоняя мечты и мысли твои, тебя человек… Человек, заслуживший бессмертие…
Солнце вставало над островом, освещая все вокруг: отели и пустынные пляжи, лежаки и зонтики, гору, черным конусом восходящую к верху, словно, упирающуюся острым пиком в самое небо. Освящало тот далекий берег, где завод ожидал начала рабочего дня, и берег этот, где две фигурки встречали свой любимый рассвет. Это стало традицией для Валери и Леонида, и теперь этот берег и утро принадлежали только им. А солнце уже давно привыкло к такому вниманию, и радостно сияло на их лицах. Они уже выбрались из воды и сидели на пляже, наблюдая за восходом. Долго так сидели и смотрели.
Она заметно волновалась, но ничего не говорила. Потом достала из сумочки часы, посмотрела на них, вскочила и начала лихорадочно одеваться. Так она делала уже несколько дней с тех пор, как завод начал работать – нервно собиралась и мчалась к своему конвейеру, боясь опоздать. День за днем, и все одно и тоже… Вот и сейчас больше не смотрела на него, а он с тихой молчаливой улыбкой сидел на песке, наблюдая за ней. Наконец не выдержал и произнес:
– Ты далеко?
– На завод… Ты же знаешь!?… – возмущенно произнесла она, на ходу застегивая одежду.
– На завод!?… Только посмотрите на нее! Теперь у нее появился свой завод! Какая незадача! – он постарался перевести разговор в шутку и поднять ей настроение, помня, с каким восторгом он сам не так давно трудился в бесконечной китайской долине на первом его заводе.
– Да, завод, – не поняла она.
– Какая пунктуальность! Могла бы и опоздать…
– Не могла бы…
– А если я тебя не отпущу… или обижусь! Может быть, я хочу с тобой позавтракать или что-нибудь еще!…
– Не ворчи! – сказала она. – Я побежала!… Что-нибудь еще! – возмущенно повторила она.
– Значит, твоя чертова вакцина не подождет? Так-так!
– Да, не подождет!
– Значит твоя вакцина тебе дороже, чем провести со мной лишних пару минут?
– Так! – резко остановилась она и, сверкнув своими огненно-зелеными глазами, спросила: – Чего ты хочешь?
– Чтобы ты меня поцеловала, – невинно произнес он.
После той последней встречи с Генри Леонид успокоился и теперь чувствовал себя замечательно. Он получал удовольствие от жизни и своей работы, и от этой девушки, которая теперь была с ним, но по утрам убегала на свой завод. И сейчас он любовался ею, вспоминая ту свою командировку, а видя ее волнение, хотел помочь. Даже подтрунивал над ней, чтобы снять напряжение. И еще он помнил, как когда-то она ревновала его самого к делу всей его жизни.
– Целую, – она поцеловала, – что еще?
– Так не целуют! – возмутился он.
– Еще поцеловала!
– Иди, – нарочито безразлично произнес он.
– В последний раз поцеловала… Все?… Отстань! Дурак! – воскликнула она, когда он крепко взял ее за талию, – ты дашь мне уйти или нет?
