Олег Ёлшин - Тейа
– Так не целуют! – возмутился он.
– Еще поцеловала!
– Иди, – нарочито безразлично произнес он.
– В последний раз поцеловала… Все?… Отстань! Дурак! – воскликнула она, когда он крепко взял ее за талию, – ты дашь мне уйти или нет?
– Тогда и ты мне в следующий раз не говори ничего, – четко и по слогам произнес он, имея в виду свою работу. А планов у него было громадье! Он отошел в сторону и серьезно на нее смотрел. Или сделал вид…
– Размечтался! Завтрак в холодильнике, обед в ресторане, ужин дома! Все… ушла. И чтобы ужин был вкусным, – грозно сказала она. – Приду злая, уставшая и голодная. Все, мой физик!… Аривидерчи!
– Ну-ну, пока, мой фармацевт…
Она остановилась, посмотрела на него долгим взглядом, потом замерла, словно заметила впервые, внезапно подошла и нежно поцеловала.
– Так лучше?
– Да!
– А так?
– Да!!!
– Еще?… Я никуда не пойду! – воскликнула она, отшвырнув свою сумку далеко в сторону.
– То-то же… Я пошутил – иди, – сдался он.
– А теперь я не шучу, – и, обхватив за шею, затолкала его по пояс в воду. Одежда ее намокла, но она, смеясь, обнимала его, толкалась и висела на нем, пока вдвоем не свалились в пенные волны прибоя… Потом оба встали, продолжая смеяться… Вдруг она стала серьезной и даже испуганной.
– Когда ты был там – "наверху"… Тебе не было страшно? – тихо спросила она.
– Нет, а что?
– Я чувствую себя, как на экзамене,… который нельзя не сдать… Два года назад я просто сделала сыворотку,… кремчик для кожи лица. Для разглаживания морщин… Просто крем, которых тысячи!!!… А теперь оказалось, что от этой вакцины зависит все… и от меня тоже!… Не все рождаются героями,… я просто женщина!… Мне страшно…
– Перестань, все будет хорошо, – воскликнул он и взял ее за руки, только теперь понимая, что с ней творится.
– Но эти люди с их сумасшедшими деньгами и влиянием столько времени не могут остановить войну, – горячо продолжала она, – потом твоя командировка, твое изобретение… и все напрасно… Осталось всего три месяца, а тут какая-то сыворотка!
Они стояли по пояс в воде и держали друг друга за руки, а восходящее солнце, находясь между их фигурами, словно лежало в этих ладонях, ярко освещая их лица.
– Ты же знаешь, что это не так. Валери, ты сделала чудо. Если больному, который знает, что ему осталось немного, сказать, что он снова здоров, как ребенок,… и будет жить долго,… и не будет больше болеть – ведь он будет счастлив! И не станет лишать себя этой жизни и других тоже! Жизнь не настолько абсурдна.
– Юрий так не думает…
– Но Ричард так думает, и Генри, и все остальные тоже… Я так думаю! Tебе достаточно?
– Да, достаточно, теперь да,… спасибо тебе…
Он смотрел на нее, не выпуская рук. Она была такая юная, нежная, вся мокрая от воды, и казалась сейчас такой беззащитной, что захотелось спрятать ее, взять в ладошку, укрыть и уже не выпускать.
– Маленький мокрый воробей, – подумал он, видя, как она приходит в себя.
– Так я пошла? – улыбнулась она.
– Нет!!! – и он громко засмеялся… Она тоже засмеялась…
– Ну-ну, пока, моя фармацевт…, беги – переоденься – опоздаешь! – отпустил он ее.
– Аривидерчи! – бросила она на прощанье, и уже мчалась к отелю. А он все стоял и улыбался, потом уже серьезно, с тревогой и даже с ужасом в глазах смотрел ей вслед. Все смотрел и смотрел, пока она не скрылась… Но Валери этого не заметила… Да и ни к чему ей это… Маленький мокрый воробей…
– Неужели она сделает это? – подумал он.
– Неужели ей это удастся?
В маленьком саду на вилле у Генри и Ричарда собрались четыре человека. По одну сторону длинного стола занимали свои места хозяева острова, а рядом с ними сидел всем знакомый медиа-магнат Сильвио (теперь частый гость), по другую сторону была Глорис. Они сидели и внимательно на нее смотрели, а та, держа в руках бумаги, тоже молча смотрела на них. Все были в каком-то возбужденном состоянии, ожидая новостей. Наконец Сильвио произнес:
– Ну, расскажи, Глорис – какие наши дела! – сказал это и откинулся на спинку мягкого дивана, утонув в нем. Он был невозмутим, и по его лицу трудно было понять, какие новости всех ожидают. Глорис заглянула в свои бумаги и начала читать:
– Семь миллиардов доз вакцины были произведены и доставлены к нам два месяца назад…
– Мы сами отправили их вам два месяца назад – мы знаем об этом, – в нетерпении перебил ее Генри. Она спокойно на него посмотрела, потом перевела взгляд на Сильвио. Тот кивнул ей, и она снова продолжила:
– Господин Сильвио нам очень помог, и дальше во всех средствах массовой информации на его телеканалах и в прессе была проведена мощная рекламная компания.
– Ты преувеличиваешь, Глорис, – скромно потупил глаза Сильвио, – продолжай дальше!
– Дальше,…что было дальше? – задумчиво произнесла она…
Все слушали, внимая каждому ее слову, а слова эти отражались от стен просторной залы, безжалостно методично доходя до слуха каждого своим сухим языком:
– Государства и правительства стран по-разному реагировали на это событие. Многие медицинские организации и учреждения предложили провести проверку данного средства и определили срок испытания новой вакцины – от трех до пяти лет.
Она спокойно произнесла эти слова, и на мгновение замерла. Чаще всего почему-то именно женщине доводится зачитывать приговор. Но она справилась с этой задачей, какой бы тяжелой она ни была. Глорис умела все.
– Но у нас нет трех лет! – в ужасе воскликнул Генри.
– Им этого не объяснишь, так полагается, – и спокойно продолжила читать:
– Всякий новый медицинский препарат должен пройти проверки и согласования, испытания и доработки, анализы и тестирования сначала на животных и только потом, спустя годы, на людях. Что, безусловно, правильно и неоспоримо – таковы международные требования. Если что-то пойдет не так, жизни людей будут под угрозой…
Ей неприятно было зачитывать этот текст, но сейчас она выполняла свою работу. Сильвио понял ее и снисходительно произнес:
– Глорис, не надо формальных фраз, давай по существу…
– А по существу… Все государства заблокировали этот проект и спустили его на согласования в свои министерства и ведомства, – сказала это и отбросила бумаги в сторону. – Собственно, если по существу – это все… Три года, господа! – безжалостно закончила она.
– Три года, – проворчал Ричард. – Даже, если не брать во внимание нашу ситуацию… Какие там три года, когда только в странах с высоким уровнем жизни каждый крупный мегаполис теряет ежедневно от болезней и старости сотни людей… Ежедневно! А в масштабах страны, а в масштабах целой планеты? Три года – это сотни миллионов жизней! О чем они думают?
