Михаил Ахманов - Первый после бога
Утром первого дня весны, едва взошло солнце, дежуривший на вершине прибрежного утеса Дэн Баррет заорал:
– Корабль, сэр! Парус с норд-оста! Ходко идет!
Шелтон с первым помощником поднялись на скалу.
– Шлюп под прямым парусом, – сказал Дерек Батлер, разглядывая суденышко в подзорную трубу. – Кого это дьявол к нам принес? Испанца?
– Людей еще не разглядеть, – откликнулся Питер. – Подождем, когда он приблизится.
– Посудина невелика, так что на ней всего-то дюжина бездельников. Если это испанский торговец… – Глаза старого пирата хищно сверкнули.
– Могут быть наши, – заметил капитан. – Не «Москит» ли это Самуэля Лейта? Скажем, Дэвис послал его в разведку на юг, и он слегка отклонился от курса.
– Этот Лейт – хитрый хорек! Не думаю, Питер, что он поплывет туда, где нет добычи. Да и лоханка поменьше, чем у него.
Они снова принялись разглядывать кораблик.
– Определенно идет к острову, – сказал Шелтон. Затем подкрутил трубу и добавил: – Ты прав, это не Лейт. Я вижу людей на палубе, их десятка полтора. И выглядят они странно!
– Я тоже вижу. Какие-то полуголые оборванцы, – прокомментировал Батлер. – Похожи на индейцев, однако…
Он замолк, в сомнении покачивая головой. Шлюп огибал остров в трех-четырех кабельтовых от берега, явно держа курс к селению на западном берегу.
– Мне кажется, что это не индейцы, а метисы, – молвил Шелтон. – И они одеты…
– Одеты в штаны, – подхватил Батлер. – В лохмотья от штанов! Но, клянусь господом, штаны испанские!
– А что скажешь насчет сеньора, который разглядывает «Амелию» в подзорную трубу? Того, что стоит на юте рядом с рулевым?
– Это точно проклятый папист! В камзоле, сапогах и даже в шляпе! И у него борода… так, жидкая бородка… Смотрит теперь прямо на нас!
– Очевидно, купец, торгующий с араваками, – решил Питер. – Вождь и Уильяк Уму мне об этом не говорили, но индейцы, несомненно, поддерживают связь с кем-то из испанцев. Я полагаю, тайную и взаимовыгодную.
– Выходит, нам его не пощупать, – произнес Дерек Батлер с сожалением. – Или все же соберем людей и отправимся в деревушку?
Капитан не успел ответить, как Джефф Миллер, стоявший на страже у частокола, замахал тесаком с нацепленной на острие тряпицей.
– Кто-то еще к нам пожаловал, – сказал Батлер и вздохнул, провожая взглядом шлюп, почти скрывшийся за северным мысом. – Пойдем поглядим? Может, индейцам помощь нужна, и нам что-нибудь обломится?
Они торопливо спустились со скалы и прошли через лагерь к воротам в частоколе. Здесь уже стоял Мартин, обмениваясь приветствиями и вежливыми замечаниями о здоровье с Фуюди, одним из младших вождей араваков. Татуировка на груди индейца изображала черепаху, на предплечьях извивались зубастые мурены, за наголовной повязкой торчали три пера грифа. Собираясь к вождю белых людей, Фуюди принарядился – его талия была обернута желтой тканью с розовыми цветочками, вытканной в Манчестере, а на поясе висел английский нож.
Решив, что наговорился о пустяках с Мартином, Фуюди сразу перешел к делу.
– Шел-та, Пришедший с Моря, и его люди уже видели большую итаубу с парусом, что идет с севера?
– Да, – Шелтон кивнул.
– Мы только не понимаем, чей это корабль, – добавил Батлер. – Хозяином там вроде бы испанец, но остальные… – Он с сомнением хмыкнул.
– Остальные такие же, как их вождь: рождены индейскими женщинами от испанцев, – сообщил Фуюди и приосанился: – Теперь слушайте слова Кондора, Парящего над Облаком, что исходят из моих уст: итауба и люди с этой итаубы – под нашим покровительством. Нельзя их трогать и чинить им вред.
– Но говорить с ними можно? – спросил Мартин. Его глаза возбужденно блестели.
– Можно, если они сами того захотят. – С этими словами Фуюди сделал жест прощания и скрылся в лесу.
– Точно, купец-полукровка, – произнес после недолгого молчания первый помощник. – Наверняка возит контрабанду, пороховое зелье и свинец для пуль. Хорошо бы пощупать его – не здесь, а в море, когда он поплывет на материк.
– Зачем? – Капитан пожал плечами. – У нас хватает пороха и пуль, а мясо, рыбу и зерно мы выменяем у индейцев. На этом шлюпе нет ничего нужного нам.
– Как знать! – возразил Батлер. – Вдруг араваки платят ему золотом, добывая его на материке. Не так они глупы, чтобы рассказать нам об этом!
– Я проверю. Сегодня же, – сказал Шелтон. – Готовьте корабль к плаванию, а я наведаюсь в поселок.
Он отправился в индейскую деревушку ближе к вечеру, прихватив на этот раз тесак и пистолеты. Но в селении не наблюдалось никакой торговой суеты – шлюп покачивался у берега, четыре метиса мыли палубу, черпая ведрами морскую воду, а жители деревни занимались своими делами, доили лам, разжигали костры и чинили сети. Стоя на окраине поселка, Шелтон высматривал мужчину в испанском одеянии, но тщетно: навес, где Кондор вел беседы с важными гостями, пустовал, и площадка перед ним тоже была безлюдной. Удивившись, Питер уже решил навестить вождя, но тут из-за кустов, бесшумно ступая, появился Оротана со своими воинами и поднял в знак приветствия копье.
– Чего желает Шел-та, Пришедший с Моря?
– Увидеть того, кто тоже пришел с моря, – ответил Питер. – Вдруг у него есть нужный мне товар – скажем, хорошее вино и сушеные фрукты.
Оротана покачал головой:
– Уайнакаури ничем не торгует, и на его итаубе нет фруктов и вина. Разве только для него самого.
Брови Питера поднялись в изумлении.
– Как ты его назвал?
– Уайнакаури. Под этим именем он известен нам и богу Солнца, а как его зовут испанцы, я не запомнил. Очень, очень длинное имя! Длиннее моего копья!
– Я вижу его корабль и его людей, – сказал Шелтон. – А где же он сам?
– В жилище своих предков. – Оротана вытянул руку к лесу и реке. – Там, где из скал бьет родник.
– В деревне Уильяка Уму?
– Я сказал, ты слышал, – произнес Оротана и повел своих воинов в обход селения.
Шелтон вернулся на лесную тропу и зашагал к речке. Любопытство по поводу странного визитера и его связей с араваками не так уж мучило капитана, важнее было другое: Уайнакаури приплыл с севера, может быть, из Лимы, и наверняка что-то знал о флотилии и подвигах Дэвиса. Прошло почти пять месяцев, как Шелтон его покинул, и за этот срок самозваный адмирал мог натворить немало. Скажем, потопить двадцать галионов, ограбить десять городов и вселить в испанцев такой ужас, что они выставили стражей на берегу через каждую милю. Не исключалось, что в прибрежных водах патрулирует испанский флот, что с фортов палят по всякому чужому судну без предупреждения, а в глубине страны все дороги и перевалы охраняются солдатами. Такие подробности, учитывая предстоящий поход в горы, были бы совсем не лишними.
