Дэвид Герролд - День проклятья
Я только хмыкнул в ответ. Даже если небо очистится от розовой пыли, проблем у нас не убавится. Как, например, выбраться наружу? Если над нами больше двух метров пыли, об этом и мечтать не приходится. Одна проблема тянула за собой другую. По собственному опыту я знал, что по глубоким сугробам мы не уйдем далеко и едва ли сможем расчистить посадочную площадку. Нет, им придется забирать нас прямо отсюда. Но как тогда транспортировать Дьюка?
Я приник к бутылке с водой, поглядывая на Лиз. Она задумалась, но мой взгляд почувствовала. – Да?
– Как мы вытащим Дьюка?
– Далеко же вы зашли в своих размышлениях.
– Вообще-то я зашел в тупик. Дьюк – самая сложная проблема. Если мы сумеем решить вопрос с ним, остальное пойдет как по маслу.
– Мне кажется, нам остается только сидеть и ждать помощи. Конечно, лучшим выходом был бы «Сикорский Скайхук». Он просто выдернул бы нас отсюда, если мы сумеем закрепить стропы.
– Тогда пусть подцепят нас за парашют, если, конечно, его не засыпало.
– А что, неплохая мысль.
– Спасибо.
– Жаль только – неосуществимая. – Лиз улыбнулась. – Вы не виноваты, все дело в «Сикорском». Он может выдернуть вертушку, но при этом поднимет столько пыли, что у него сгорят движки, и он рухнет прямо на нас.
– Может, дождь все смоет? Когда-то бабушка учила меня индейскому танцу дождя.
Вы же говорили, что вероятность осадков велика. Хотите, попробую вызвать дождь?
Лиз грустно усмехнулась:
– От дождя пыль превратится в грязь и, высохнув, затвердеет, как бетон.
– Но это же… сахарная пудра!
– Вы что, никогда не ели холодный пончик? Я вскинул руки:
– Сдаюсь.
– Больше конструктивных идей нет? – поинтересовалась Лиз.
– А может, сжечь все к чертям? – неуверенно предложил я.
– Да, это мысль, – весело отозвалась Лизард. – Вы с Дьюком доказали, что пудра горит, а вертушка тер-моизолирована, так что отличная духовка получится. – Она ухмыльнулась. – Любите мясо в собственном соку?
– Нет, не люблю. – Я взял фонарик и направил луч на стекло. – Интересно, как ведут себя в таких случаях на Хторре?
– По-видимому, не летают во время сахарных снегопадов.
– Потому что заранее получают штормовое предупреждение, – подыграл я Лиз.
– Могу себе представить, – сказала она. – Ожидаются перистые облака из сахарной пудры и кратковременные лимонадные дожди.
– Не лимонадные, – поправил я. – Цвет не тот. Скорее, с земляничным сиропом.
– Вы что, никогда не слышали о лимонаде розового цвета? – улыбнулась Лиз.
Я собрался парировать, но зашелся в кашле.
– С вами все в порядке? – встревожилась Лиз, когда приступ прошел.
Похоже, она не на шутку испугалась. Я слабо кивнул, еще не совсем оправившись от приступа.
– Немножко вашего розового лимонада попало не в то горло.
Я сумел улыбнуться, и она успокоилась.
– Довольно неприятная погода для лета, – задумчиво сказала Лиз, по– видимому стараясь меня отвлечь. – Интересно, какие у них зимы?
Я осторожно прокашлялся.
– Более холодные и влажные.
– А вместо снега сироп, да? Так, пожалуй, и калитку не откроешь.
Я задумался.
– А ведь вы недалеки от истины. Там все хоть для кого-нибудь да съедобно. Мы для червей – разновидность закуски. Наша планета – лишь один из подносов на шведском столе. Все зависит от того, давно ли они приступили к обеду. Может, как раз сейчас у них время десерта.
– Тогда в ближайшее время у нас появится возможность прикончить парочку червей… сладкоедов? Сладкоежек, – поправилась Лиз.
– Не исключено, тем более что они уже пришли, – медленно проговорил я.
– Как? Где?
– Повернитесь и посмотрите. По-моему, снаружи что-то шевелится.
В. Как хторране называют анализ мочи?
О. Стаканчик сока.
20 СНАРУЖИ
Новые проблемы требуют новых решений; новые решения создают новые проблемы.
Соломон Краткий– Где? – спросила Лиз.
– Вон там, на верхней кромке стекла.
– Ничего не вижу.
– Смотрите внимательнее. Видите, что-то шевелится? Словно кто-то копошится в пудре.
Мы молча смотрели на стекло и ждали. Ничего не произошло. Спустя минуту Лиз сказала:
– Я ничего не заметила.
– Но я точно видел. – Я повысил голос.
– Разумеется, видели, – покорно согласилась она. – Когда вам что-то показалось в прошлый раз, вы сорвали конференцию.
«Пусть издевается сколько угодно»
– Но тогда я оказался прав, не так ли? Лиз пожала плечами:
– Редко кто не ошибается. – Что?
– Не обращайте внимания, – Она зацепила ногой приборную доску и развернула кресло спинкой к окну. – Если там что-то есть, мы скоро увидим это снова.
Я непечатно выругался и, схватив фонарь, кинулся в хвостовой отсек посмотреть на Дьюка. Судя по показани – ям, состояние не изменилось. Только он стал совсем се – рым. Я пожалел, что не довелось поучиться на каких-ни – будь медицинских курсах. Я был беспомощен.
– Эй!.. Полковник!
– Да?
– Вы что-нибудь смыслите в медицине?
– Немного.
– Идите сюда и послушайте. Дьюк как-то странно дышит.
Она подошла и, присев на корточки рядом с Дьюком, прислушалась. Потом улыбнулась:
– Он отлично дышит.
– Но эти хрипы…
– Не хрипы, а храп, – поправила Лиз. – Он спит.
– Вы уверены?
Она не отвела взгляд.
– Уж я-то знаю, как храпит мужчина.
– Ладно, спасибо.
Я подобрал фонарик и пошел к кормовому орудию. Здесь сахарная пудра казалась наиболее прозрачной. У меня до сих пор горело лицо.
Интересно, сколько еще потребуется времени, чтобы мы действительно начали задевать друг друга за живое? И сможет ли она разозлить меня до такой степени, что я убью ее? Мне стало страшно: не дай бог выяснить это. Я сел на сиденье стрелка, скрестил руки на груди и уставился в стекло.
Ну чего, в конце концов, добиваются эти женщины? Почему им кажется, что жизнь – постоянное противоборство с мужчинами? И еще удивляются: что это мужчины такие ранимые…
Так я размышлял несколько минут, пока не осознал, что вижу перед собой, и вскочил на сиденье, ударившись головой о плексиглас.
– Е-мое!
– С вами все в порядке? – окликнула меня Лиз. – Нет!
– Что случилось?
– Голову ушиб. – У меня до сих пор звенело в ушах. – Идите сюда быстрее!
– Зачем? Вы хотите, чтобы я тоже треснулась головой?
– Я хочу показать кое-что! Скорее!
Меня скрутило в приступе кашля, и на целую минуту я отключился. С каждым вдохом казалось, что наступил конец. Я пытался остановиться, но не мог. Грудь разры-вало на куски, слезы текли ручьем.
Открыв глаза, я увидел перед собой обеспокоенную Лиз. Она держала бутылку с водой.
