Константин Брендючков - Последний ангел
— Выписывайте номер!
— На кого?
— Вот по этому паспорту. На втором этаже, пожалуйста. Попрошу двухместный, если это вас не затруднит, а свой я освобожу…
Вернув Афине Павловне паспорт, Олег Петрович взял ее чемодан и сделал приглашающий жест к лестнице:
— Ну вот и все. Прошу! Не так страшен черт…
— А я начинаю подозревать, что это ты — черт или колдун по меньшей мере.
— Пустяки, с людьми почти всегда можно договориться по-хорошему.
Уже в номере Афина Павловна захотела уточнить:
— Все-таки сколько ты вложил для нее в мой паспорт, пятерку или десятку?
— Ничего не вкладывал.
— Невероятно! А со мной она даже разговаривать не захотела, насилу узнала от нее номер твоего телефона.
Он уж не стал рассказывать, как прочел в мыслях администраторши не только ожидание денег за услугу, но и то, что в гостинице оставался еще не один свободный номер и что доходы от них уже скалькулированы и поделены между сменщицами на несколько суток вперед. Не сказал он и о том удивлении, с которым администраторша, перелистав поданный им паспорт и не обнаружив в нем подачки, все же выполнила его требование. Зачем осложнять жизнь, главное, что Афина осталась довольна.
Она сразу же стала переодеваться и прихорашиваться, непрерывно стрекоча о дороге, о впечатлениях и наводя в номере свой порядок, вернее, беспорядок. Олег Петрович лавировал по номеру и по мере возможности подбирал раскидываемые ею предметы, пока она не окрикнула:
— Да сядь ты, пожалуйста, только путаешься под ногами, покури пока!
— Дорогая, неужели ты не заметила, что я уже вторую неделю не курю?
— Да неужели! Ты здоров ли?
— Здоров.
Олег Петрович еще вчера побывал в Управлении, затем в министерстве, где не вдруг выяснилось, что разрешить его дело может только замминистра, к которому он и записался на прием, изложив референту суть своего вопроса. Когда он будет принят, осталось неизвестным, но референт предупредил, что в течение недели он каждый день должен ждать вызова. Афине Павловне это пришлось по душе, она в первый же вечер вытащила Олега Петровича на «Русалку», а утром ей пришла в голову неожиданная затея: «Тебе необходимо обзавестись приличным вечерним костюмом, поедем, подберем что-нибудь подходящее».
— Ну вот еще! — попробовал отмахнуться Олег Петрович. — У меня и этот почти не ношен. Сойдет.
— И слушать не хочу! Вчера в фойе на тебя несколько раз оглядывались. И преимущественно — женщины. Я сгорала от стыда; твой костюм вышел из моды, наверное, еще в прошлом столетии, сделан из дешевки и сидит на тебе мешком. Небось, в магазине покупал?
— А где же еще!
Афина Павловна фыркнула:
— И это называется выходной костюм! Ты, вообще, шил себе когда-нибудь на заказ?
— Даже в голову не приходило. Зачем, когда есть готовое?
— Пхе, как говорит Иван Семенович. Поедем сейчас же!
— Да что ты, Афина, привязалась! У меня для этого даже денег нет, того, что взял, хватит нам только на неделю. Ведь ты и в ресторан собиралась, и в театры…
— Зато у меня хватит, я не такой жмот, как ты. Мне рекомендовали хорошее ателье на Мясницкой, то бишь, на Кировской. И еще одно — на Тверской.
— Судя по старым названиям, рекомендовал Иван Семенович?
— Натурально. Уж он-то знает в этом толк.
В ателье на улице Горького Афина Павловна начала с выбора материала и остановилась на таком дорогущем, что Олег Петрович поежился. Затем она позвала главного мастера — вытребовала! — и долго советовалась с ним о фасоне, перебирая журналы мод. Потом главный мастер, пожилой, но молодящийся, разбитной человек, стал обмерять Олега Петровича, тараторя:
— Ваш папа сумел сохранить отличную фигуру, на такого и шить приятно. Правда, плечи немного узковаты, но это ничего, подложим ваточки и будет выглядеть, как Аполлон или Меркурий, — заключил он и тут же, заметив странное переглядывание заказчиков, переиначил:
— Или это не папа, а дядя?
— Нет, вы угадали, — подтвердила Афина Павловна. — Это мой папочка, и я прошу вас постараться для него хорошенько, он этого заслуживает. Вы займетесь этим сами, я надеюсь!
— Для вас, так и быть, изготовлю сам. Можете быть спокойны, через месяц убедитесь, что за картинка получится.
Глаза Афины Павловны сделались огромными:
— Что!!! Через месяц? Простите, но это ни в какие ворота не лезет. Папуле послезавтра надо быть в этом костюме у министра! Вы понимаете, вы можете понять, что это значит!
Теперь в свою очередь округлил глаза мастер:
— Но это совсем невозможно, у меня большая загрузка, меня живьем съедят другие заказчики…
И тут Афина Павловна развернулась. Она так заиграла своими глазами, улыбочками и ужимочками, что теперь у Олега Петровича глаза полезли на лоб.
— Ай-яй-яй! А кто только что заверял о желании мне услужить? Да полно, вы только пугаете меня, не правда ли, цену избиваете, да? Ну скажите, что вы пошутили!
И мастер начал таять:
— Сударыня, я, право же, с открытой душой… Но честное слово, раньше, как через неделю, мне не управиться.
— Меня зовут не сударыня, а Афина Павловна, и я очень вас прошу, не можете же вы оказаться таким черствым. Интеллигентный молодой человек… Такой симпатичный мужчина должен ценить просьбу женщины! Нет уж, вы не заикайтесь, послезавтра костюм должен быть готов. Ну, обещайте!
— Я бы пообещал, но я же обязался к концу завтрашнего дня закончить заказ директора облмосторга!
— Подумаешь! Что может значить какой-то директоришка, когда речь идет о министре!
— Но…
— И наконец… он что, этот директор, он ваш папа, дядя, тетя? Или он вам очень дорого заплатил? Для вас деньги дороже признательности женщины?
— Афина Павловна, примите же во внимание, что директорский костюм только доделать, а чтобы успеть с костюмом вашего папаши, мне просто времени не хватит, на скорую руку его не сделаешь, тут ночь сидеть придется!
— Ну, если и ночь, такая ли уж это беда — одна ночь для молодого, полного сил мужчины. Наконец, отдайте ваш директорский костюм доделывать какому-либо рядовому мастеру, мало ли их в вашем ателье! Хорошо, в крайнем случае папочка может отложить визит к министру еще на один день. Сможешь, папочка? Но это уж должен быть последний срок, и я не потерплю больше никаких возражений. Договорились?
Главный мастер сглотнул слюну, завороженно кивнул головой, и Афина Павловна одарила его самой очаровательной улыбкой из своего богатого арсенала:
— Вот и прекрасно. Когда на примерку?
— Приезжайте послезавтра к полудню…
Вся инициатива тут принадлежала исключительно Афине Павловне, а Олегу Петровичу оставалось только повертываться, как манекену, да помалкивать. Нельзя сказать, что он совсем равнодушно созерцал происходящее. И словечко «папочка» скребнуло его, как рашпилем. А того больше не по душе пришлось ему явное тяготение мастера к заказчице. «Туда же лезет завитой барашек! неприязненно подумал он. — Женат, поди, и детки есть, а глаза на посторонних пялит. И ведь всего-то на какой-нибудь десяток лет моложе меня, пора бы уж отучиться от жеребячества. Небось соображает, как бы о свидании намекнуть!»
