Константин Брендючков - Последний ангел
«Бог с ним, пусть спит спокойно, а то еще встревожится, оставаясь со мной на ночь, чего доброго скальпель себе под подушку положит вместо пистолета».
И Олег Петрович уехал. Он не осудил приятеля, прикинув, что и сам вряд ли был бы спокоен, если бы к нему заявился знакомый, очень уж смахивающий на сумасшедшего.
18
Дирекция завода напрасно надеялась на затяжку дела с компьютером, не на такого, оказывается, напали: Олег Петрович сразу же затеял по этому вопросу оживленную переписку с Управлением, у директора не было основания отказывать в санкции, а Управление, чтобы отделаться от настойчивых запросов, нацелило завод на министерство. Тогда Олег Петрович вызвался съездить в министерство для личных переговоров.
— Посадили мы себе, кажется, ежа в штаны, — проворчал главный инженер.
— Ничего, пусть изведает на собственной шкуре, как лазить по «верхам»! — успокоил директор. — Набьет шишек из-за ЭВМ, глядишь, отобьет охотку к реформам.
— Нас же и посадит в лужу со сроками проектирования. Может, одернуть? При Льве Васильевиче было куда спокойнее.
— Не стоит вмешиваться, пусть сам нарвется, убедительнее будет выглядеть…
За день до отъезда в кабинет Олега Петровича с утра пришел Иван Семенович и подал заявление об увольнении, что было весьма некстати, так как именно на него хотел оставить Олег Петрович бюро на время своего отсутствия.
— Что вам не работается, Иван Семенович? — вздумал было отговорить Олег Петрович. — Может, недовольны чем-нибудь?
— Причин для недовольства у меня нет, но годики подпирают, пора-таки на пенсию.
— Годики на вас не вдруг свалились, однако при Льве Васильевиче они вас не тревожили, можно подумать, что без него вам стало тут неуютно.
— Нет, нет, что вы! Смена руководства здесь не играет никакой роли. Просто — пора.
— Может быть, хоть на две недельки задержитесь, пока меня здесь не будет?
— Не стоит, право, все равно у меня голова не тем забита.
Допытываться, чем же, собственно, занята голова Ивана Семеновича, не имело смысла, видно было, что отговаривать его бесполезно, и потому Олег Петрович подписал заявление и только спросил:
— Кому же передать ваши работы, как вы полагаете?
— Если бы Погорельский не был моим родственником, я сказал бы, что он достаточно силен, но ведь он мой зять!..
Да, Погорельский, действительно, стал достаточно силен, о нем Олег Петрович и сам подумывал, но потеря старого инженера была невосполнима.
— Досадно! — пожаловался он вечером Афине Павловне. — Годик-другой Иван Семенович вполне мог еще потянуть, такого знатока не скоро вырастишь.
— Бог с ним. Ты талантливее. Кстати, Олег, я тоже хочу поехать в Москву.
— Какое же тут «кстати». И что это тебя вдруг кольнуло?
— Мне надо кое-что купить. И я хочу побыть с тобой открыто, посидеть в ресторане, послушать настоящую оперу, походить под руку с тобой по улицам. Не скрываясь! Не украдкой! В одной комнате с тобой пожить!
— Вот это — новости! Кто тебе мешает осуществить такую программу здесь?
— Не притворяйся, ты отлично все понимаешь. Теперь это стало здесь еще более недопустимо: сразу решат, что я вскружила тебе голову только потому, что ты стал начальником. Завтра же подпиши мне отпуск на неделю в счет очередного, слышишь! Иначе я тебе глаза выцарапаю.
— Не блажи, Фина! Я еду по делу, а не для развлечений.
— Но должен же ты считаться с моими желаниями. Я, кажется, ничем еще тебе не докучала и…
Афина Павловна вдруг разволновалась так, что покраснела, и Олег Петрович понял, что добровольно она от своей затеи не отступится. Но гулять с ней, словно молодожену, по Москве, когда на душе забота, показалось Олегу Петровичу неуместным.
— Тише, — сказал он. — Прекрати. Ты останешься здесь!
Афина Павловна, собравшаяся не отступать от своего, осеклась на полуслове, отошла в угол к буфету и обессиленно опустилась на стул.
— Как хочешь, Олег, — тихо ответила она. — Останусь.
Она посмотрела на него покорно и печально добавила:
— В кои веки попросила тебя, а теперь даже расхотелось. Что ты за человек, Олег? На тебя я даже рассердиться почему-то не могу. Ладно, останусь.
Афина Павловна поднялась и пошла к выходу такая подавленная, что Олег Петрович не выдержал, догнал и, обняв, повернул к себе:
— Погоди-ка обижаться, Финочка, я не такой уж свинтус, чтобы совсем не считаться с твоими желаниями. Поедем вместе.
Афина Павловна просияла:
— Я же знаю, что ты не злой, — сказала она и поцеловала его. — Спасибо, дорогой.
— На здоровье, дорогая. Только я думаю, что лучше мне выехать днем раньше тебя, чтобы оформить командировку, записаться на прием и достать номера в гостинице, — это ведь хлопотно, и скучно. Я остановлюсь, как всегда, в Останкинской, жди меня там…
Так они и сделали. Но когда Афина Павловна, прибыв в гостиницу, осведомилась, заказан ли ей номер, администратор ответила, что был заказан, но утром его пришлось передать другому постояльцу по требованию ВЦСПС.
Афина Павловна позвонила Олегу Петровичу и, когда тот спустился в вестибюль, сказала:
— Сейчас я запишусь здесь на очередь и поеду искать удачи в других гостиницах. Не повезло с самого начала.
— Подожди, попробую еще я поговорить. В крайнем случае отдам тебе свой номер, а сам переберусь в общежитие. Дай мне свой паспорт.
Он подошел к окошечку, уже заслоненному примелькавшейся надписью «мест нет», и постучал.
— Вам что, гражданин? — спросила раздобревшая, как попадья в масленицу, администраторша, слегка приоткрыв окошечко.
— Вчера я заказывал номер, вот квитанция.
«Попадья» взяла бумажку, повела над ней носом, словно обнюхивая, отсчитала деньги и протянула.
— Получите плату за заказ, выполнить его не можем.
Но Олег Петрович не взял деньги. «Стоп! Попробуем другую комбинацию».
— У вас наверняка были заказы и кроме моего, посмотрите-ка список.
— Это ни к чему не приведет, мест нет.
— А вы попробуйте, посмотрите все же.
Администраторша пожала плечами, но слегка уступила:
— Что тут смотреть? Съезд передовиков сельского хозяйства, — прочитала она, — броня общества «Знание», пионеры-отличники, пять человек курсов повышения и двенадцать командированных.
— Вот это то, что надо! Один номер командированных вы и дайте на мой заказ.
— Да с какой стати! И не подумаю.
Разговор на обычном уровне начинал походить на пустое препирательство, потому Олег Петрович перешел на другой регистр. Он протянул «попадье» паспорт, сосредоточился и сказал с нажимом:
