Виталий Владимиров - Колония
Рассматривание газеты заняло минут двадцать, а потом пришлось бесцельно слоняться по холлам - антиалкогольная кампания докатилась и до заграницы. Проводилась она со все возрастающей инерцией огромного маховика супердержавной госмашины, невидимыми идеологами через средства массовой информации внедрялась мысль благородной внешности - плохо живем и отстали от цивилизации не потому, что неверно управляем, а потому что народ пьет. Если "на просторах Родины чудесной" рубили виноградную лозу, закрывали магазины и ликеро-водочные заводы, то в системе МИДа и Минвнешторга просто запретили все официальные мероприятия, связанные с алкоголем. Исчезли приемы и коктейли или остались такие, где на столы выставлялись лишь воды и соки. Итальянцы разорвали выгодный для нас контракт, обидевшись на то, что на приеме, который они устроили для советской стороны, наши, все до единого, наотрез отказались пригубить хотя бы сухого вина. На официальном новогоднем приеме в совпосольстве, куда съехались, правда, в основном, "демократы", царила та же трезвая скучища, поэтому иностранцы, отдав дань протоколу, под благовидными предлогами вскоре разлетелись. Остались одни советские, человек сто. Тогда вынесли одну бутылку шампанского, налили послу, торгпреду, экономсоветнику и еще одному, неприметному, но явно очень важному человеку, и посол поздравил народ своей колонии и сказал, что он уполномочен выпить за его, читайте, народа, здоровье. Народ сглотнул набежавшую слюну, бросился к машинам и, запершись по домам, срочно наверстал упущенное.
Мы повторяли пройденное и в пиджаках, при галстуках и со стаканами сладкой воды, от которой слиплось нутро, бродили из угла в угол, стояли группками, отчаянно дымили от безделья и томительно ждали двенадцати.
Минут сорок занял концерт художественной самодеятельности. Кто-то прочитал стихи, кто-то спел, кто-то сыграл на рояле почему-то "Революционный этюд" Шопена.
За несколько минут до двенадцати нас впустили в большой зал, где были накрыты столы. Они ломились от заливного, жареных кур, салатов, овощей и фруктов всех сортов, пирожных, тортов и... бутылок с фруктовой водой. Я подумал, что впервые после окончания школы, да и до того родители не отказывали в глотке шампанского, без торжественного боя кремлевских курантов, под речь торгпреда, похожую на обращение ЦК КПСС к советскому народу встречаю Новый Год. Даже в туберкулезном диспансере в женской палате все было праздничней.
Наконец, мы негромко прокричали "ура!", поддержанное всем застольем, и чокнулись осточертевшей кока-колой со льдом.
Я смотрел на Аленку, свою жену, она - на меня, мы поцеловались, и я стал вспоминать про себя, чем же для нас был год ушедший. Главное событие - отъезд и все связанное с ним: оформление, полугодовое ожидание, расставание, перелет, переезд - неужели все это в прошлом? И будет новая жизнь? И как там наши родные?
- Давай за родителей и детей, - словно прочитала мои мысли Елена.
Мы пригубили и опять поцеловались.
- У них там еще половина десятого, старый год даже не проводили. - Я повернулся к рядом стоящим Веховым. - Кстати, о детях... Как ваш Дениска?
- Как, как... Дома торчит, телевизор смотрит.
- Как же так?! Единственный всенародный семейный... и врозь. Весь мир собирается вместе, только мы, советские, врозь.
- Почему только советские? - усмехнулся Виталий. - И китайские, и кубинские, все "демократы" торгпредские и посольские сейчас - единый коллектив, точнее лагерь. А насчет семьи...
Мы обвели взглядом толпу нарядных, внешне веселых мужчин и женщин.
- ... почти у всех здесь дети и все они без праздника, - закончила Любаша.
Я тоже смотрел на окружающих и думал, насколько же неестественна эта ситуация. Весь цивилизованный мир служил торжественные мессы во славу родившегося Бога, клал в полосатые чулки рождественские подарки детям и карнавально радовался жизни, а мы, затянутые под горло галстуками, разделенные с детьми, под проповедь начальника, и впрямь чем-то смахивающего на худого дьяка, пьем газировку и тужимся веселиться.
- И сколько же времени будет продолжаться эта вакханалия? - спросил я у Виталия.
- Не знаю. Раньше обязательно ждали трех часов ночи и опять поднимали тосты, но уже вместе с Москвой.
- Что же нам так и ждать до утра?
- Любаш, а может и впрямь, ну их, перестройка все-таки? - почесал в затылке Виталий.
- Сейчас узнаю. Торгпред ко мне неравнодушен.
Люба пробралась через толпу во главу стола.
- Разрешил, - сообщила она нам по возвращении. - Только незаметно, говорит, по-английски.
Через двадцать минут мы добрались до дома Веховых.
Он стоит отдельного описания. Двухэтажный особняк с двумя боковыми воротами после зеленого газона уходил вглубь всем своим широким телом, выставляя фасад с витринами и неоновой вывеской "ЮЭСЭСАР ТРЕЙД ШОУ-РУМ". Шоу - это шоу, а вот шоу-рум - это комната для шоу. Таких комнат, как мне объяснил Виталий, разбросано по всему свету полтора десятка и зовутся они демонстрационные залы советских экспортных товаров. Созданы они были специально для развития экспорта машин и оборудования из СССР. Фактически товара нет, то есть он есть, но его нет. С одной стороны, есть, потому что товар в СССР все-таки производят, с другой стороны, его нет, потому что все произведенное по законам придуманной экономики фондируется и распределяется, планы, как всегда, нарушаются и не выполняются и потому для продажи фактически товара нет. Сырье есть, а машин нет. Торговля идет так: они - хотим купить у вас установку непрерывной разливки стали или гидротурбину; мы - а у нас фонды все на пятилетку спланированы, если сможем, то через года три; они - тогда в связи с энергетическим кризисом поставьте нам ветряки для электростанций, у вас конструкция лучшая в мире; мы - конечно, лучшая, даже есть заводик их выпускающий, но чтобы расширить его мощности... они - ну, хотя бы партию в тысяча штук; мы - не можем... Получалось, что от рекламы вред один. И был такой период в жизни Минвнешторга, когда советская реклама исчезла - зачем тратить деньги на то, чего нет? Но пропала реклама - и не стало видно ЮЭСЭСАР. Падал престиж. Вот тогда издали Приказ, по которому пятнадцать процентов вынь да положь на рекламу своих товаров, своего имени. В звонкой валюте. Тратой этих денег и занимался Виталий Вехов, директор шоу-рума. Конечно, бывали сделки, где интересы совпадали и заключались контракты, и шли поставки, и тут помогал Вехов - размещал заказы на публикации объявлений и статей в местной прессе, организовывал и проводил симпозиумы и презентации, выставки и семинары. Киноустановки, автозапчасти, различные приборы, подшипники были выставлены в большом зале на первом этаже за стеклянными витринами.
