Виталий Владимиров - Колония
- Плевать, - махнул рукой тот и уже медленно выехал из ворот.
Зеркало разбил, дурак, не к добру это.
Я вернулся в дом. В столовой и спальной Алены не было.
Отыскал ее в саду по огоньку сигареты.
- Зачем куришь?
- Устала.
Если ты устала, то что говорить обо мне, подумал я.
- Сколько же вы выпили?.. Ужинать будешь?
- Нет. Сыт по горло.
Глава двадцать первая
"Сыт я по горло, до подбородка..." - дальше не помню "...лечь бы на дно, как подводная лодка..." - вертелось в голове на следующее утро бесконечным повтором песня Высоцкого.
В торгпредство я не поехал - машину забрал чинить джентльмен от Гусарова. Явился тут же, хитроглазый, но сразу назвал стоимость ремонта знал, что я все равно могу выяснить истину у своих коллег, неоднократно пользовавшихся его услугами. Вопрос оказался в другом - если оплата наличными, то это одна сумма, если чеком, то сразу плюсуются налоги, то есть в полтора раза выше. Естественно, что выгоднее платить наличными, сбережешь Отчизне деньги, но Отчизна знает, что ее сын, дай ему только такую возможность, тут же часть наличных обязательно прикарманит и поэтому Отчизна запрещает такие сделки.
Джентльмен был в курсе наших взаимоотношений с государственной системой и, учитывая психологию совработника, предложил оценить стоимость работ вдвое выше - поди потом докажи, что столкнулись со скутером, а не с танком. Оплатив ремонт и налоги, остаток честно делился пополам между Джентльменом и Саабом. Получалось что-то около моей месячной зарплаты. Я отказался, также как и с подложной квитанцией Попова, но сделать это с Джентльменом мне было гораздо легче, чем с Поповым, нет и все, не хочу, не нутру.
Джентльмен усмехнулся и уверил, что вернет машину через два дня придется отогнать ее в Старый Город, где народные умельцы-чеканщики веками стучат молоточками по наковаленкам, они идеально выправляют кузов. Кроме того, нужно отыскать новую дверь, эта совсем никуда не годится, и покрасить.
Уехал Джентльмен и снова... сыт я по горло, до подбородка. Настроение было паршивое, я бесцельно пришел в офис и остро ощутил, что будь я дома по-настоящему, в Москве, то врубил бы своих любимых Саймона и Гарфанкля или Моцарта, "Дайр Стрейтс" или "Би Джиз", "Свинглов Сингерс" или Окуджаву, взял бы альбом живописи или томик Джека Лондона. Вспомнилось, как я спасался после смерти Наташи, как выживал... музыкой, картинами, стихами, прозой, кино, театром и... друзьями. Все равно это были годы одиночества... Беда. Не то, чтобы живая и горькая, как лебеда. Нет. Просто ежедневная беда. Когда в бегах, когда с утра рукой в рукав, и впопыхах еда, и чередой труды, то пропадает страх и нет беды. Как будто нет беды. Так день летел. И ночь - в дорогу. Но на рассвете тревожно сердце в бок толкнет и будит смутную тревогу - так мать на вскрик проснется к детям. Что жизнь прошла, что мозг склерозом изувечен и организма грязь и шлак не успевает чистить печень, и все яснее ощущенье пустоты, и все страшней, все выше круча, и вот уже как будто не жил ты - лишь ночью звезды заслонила туча...
Лет до двадцати я был одинок естественно, неощутимо, жил по течению куда прибьет, там и мой круг, потому что не знал, кто и зачем я. Влюбился в кино и первую свою женщину, ставшую моей женой, - получил в подарок единомышленников по киностудии и любовь Тома, а попав в туберкулезную больницу, потерял Тамару, и не хватило сил на кино. В санатории встретил Наташу и всех тех, кто боролся с недугом за свою жизнь.
Ушла из жизни Наташа, и я остался совсем один...
Спасали не только книги и музыка, спасала яхта - как бы случайно, но на всю жизнь свела меня судьба с братством беззаветно влюбленных в парус, солнце и ветер.
От каждого периода моей жизни кто-то остался в сердце моем. Но они далеко.
Никому не верь. Ни-ко-му, убежденно сказал Гусаров. Одинок и пьян был с тоски, весельчак, балагур, умница, красавец. Ни-ко-му, это он про минвнешторг, и я про свое заведение то же скажу, но я верю и буду верить до конца дней своих тем, кто верил вместе со мной в шестидесятые годы, тем, кто останется вечно молодым в памяти моей. Виталька Вехов, например... или его тоже изуродовала Система?
Внутренний звонок.
- Сааб, мистер Веков из каминг, - известил Ганеш.
Виталий уже входил в офис.
- Цел? Без травм? Ну, с боевым крещением! Гусаров мне все рассказал, но я, как освободился, все равно сразу к тебе. Чем помочь? Говори.
- Да вроде нечем, спасибо тебе. И рад, что ты здесь. Не поверишь, я только что вспоминал наших.
- Они тебя тоже не забывают, - Виталий выложил передо мной на стол пачку писем. - Пляши, сааб.
Виталий подробно расспросил меня о происшедшем, о Джентльмене от Гусарова, о сумме за ремонт, в принципе все одобрил, подтвердил, что в этой ситуации лучшего не придумаешь, и сообщил ворох новостей.
Во-первых, Алена должна послезавтра попасть на женский предновогодний чай, Любаша сегодня после обеда заедет за ней, заберет, они подберут из Любиных арсеналов украшения и, может быть, какой-нибудь наряд. Во-вторых, Новый Год будем справлять обязательно вместе. В-третьих, я - как иностранец, только что приехавший в страну на окраине Азии, не должен чувствовать себя дискомфортно, а жить, как и подобает белому человеку в привычной для него обстановке, и потому имею полное право за твердые, как алмаз, доллары в течение первых четырех месяцев выписать видеомагнитофон, морозильную камеру, стереосистему, китайскую ширму или систему для очистки воды... в общем, вот толстенный каталог, открывай наугад, ткни, и палец сааба станет волшебной палочкой, по мановению которой явится желанное. В-четвертых, все мужики передают приветы и готовы навестить товарища в беде, лишь бы вырваться из городка, где все они - рабы советской колонии и своих благоверных. Говорят, Айвазян от тоски так устал, что дуэтом с Гусаровым выступил на главной площади городка. В-пятых, сказал Виталий, я полетел дальше, кстати, по выписке совграждане обязательно будут проситься в соучастники, учти, что выписать можешь, что угодно, но по одному экземпляру, никому не верь, никому ничего не обещай.
Опять ни-ко-му...
Я предложил Виталию, как и Гусарову, по граммульке, но он замахал руками и уехал.
Проводив его, я вернулся в офис и сел за стол.
Письма и красочный каталог. Духовное и материальное, причем в данном случае и материальное - духовно, могу выписать, например, пластинки или компакт-кассеты того же Моцарта или "Би Джиз". Нет, сначала письма.
От Алениных родителей.
От сына... Вот неожиданность.
От Александра Грабовского.
От Мазурова Бориса.
От Седова Димки, Седого.
От Алениных подруг.
От Никитенко Николая.
От моих родителей.
