Дмитрий Перовский - Конкурс-семинар «Креатив»: Безумные миры
— Ну, конечно, мне понадобится кровь, чтобы Йован Митреску мог прожить достаточно долго, — глаза Безумца сузились. — Подумайте, чего вы добьетесь, оставаясь на утлом суденушке, имя которому — общество? Что вам это принесло, кроме боли и разочарований? Я предлагаю силу для того, чтобы плыть против течения. Туда, куда захотите, — он посмотрел на Старика. — Ты всем отомстишь, Йован. Больше не будет унижений. И немощи тоже. Мальчик получит уверенность в своих силах и знание, которое пытается обрести, — Безумец перевел взгляд на меня. — Ты вспомнишь то, что так жаждешь вспомнить. Честная сделка, без обмана.
— Каким образом? — спросил я. — Тем, что попаду на тот свет?
— Вы останетесь здесь. Но будете чувствовать и видеть все. Только влиять на события не сможете.
На несколько минут в Комнате установилась тишина.
— Никогда, — я старался придать голосу твердость. — Ни за что и никогда. Я не выпущу отсюда чудовище.
— Дважды банален, профессор.
— Я, пожалуй, еще подумаю, — проворчал Старик.
— Да о чем тут думать?! Как ты можешь…
— Помолчи! — огрызнулся он. — Прибереги свои поучения для момента, когда поедешь в совет. Если поедешь, — голос не сулил ничего хорошего.
Юнец всхлипывал, уронив голову на колени и не проявляя никакого интереса к разговору.
Все замерло в ожидании развязки.
Последняя кровь вытекала из верхней полусферы часов. Наблюдая за падающими каплями, я обдумывал один важный вопрос.
Где здесь взять оружие?
Их спас доктор.
Его фургон остановился у дверей в тот час, когда начали подступать вечерние тени, а от деревни отделилось скопление огней, направившееся к дому.
Коллегу доктора из Бухареста заинтересовал необычный случай, поэтому он пригласил их в город, пообещав даже снять номер в гостинице. Для Сары это было сродни манне небесной. Без лишних слов они погрузили вещи и перенесли Йована в фургон. Доктор удивленно моргнул, заметив в ее руках ружье, но решил обойтись без расспросов.
К счастью, оружие не понадобилось.
Возможно, сказалось напряжение последних часов или у выпитого мною отвара существовал побочный эффект.
Я задремал.
В сознание начали проникать слова. Обрывки фраз сыпались хаотично, точно снежинки, подвластные одному лишь ветру.
Хороший… не причиню вреда… не буду убивать… людей нужно любить… добрый… я добрый… несу свет… добро… не буду проливать кровь…
Между словами клином вбился крик, что заставило меня проснуться.
На месте Часов Крови теперь пребывал отливающий алым прямоугольник, высотой со взрослого мужчину. Весь пол оказался усеян битым стеклом, словно в комнате взорвалась граната. Разглядев дверь, я успел удивиться — она была прозрачной.
С противоположной от меня стороны створки двое боролись, поочередно дергая за ручку. Стулья Юнца и Безумца пустовали, насколько я мог видеть. Третье…
Удар в челюсть свалил меня с ног. Скрюченные пальцы обхватили горло, чтобы сдавить — удушая, впиваясь ногтями в кожу. Кислый запах изо рта едва не вызвал рвоту.
— Что ты теперь думаешь о смерти? — шипел Старик. — Передавай ей мои сожаления, если встретишь. Я, наверное, подзадержусь.
Он цепко держал мою шею, не позволяя сбросить себя. Я уж совсем отчаялся, но шаря вокруг руками, коснулся металла. И не долго думая, шарахнул Старика стулом.
Кованной ножкой прямо в висок.
— Лучше сам передай.
Сбросив бездыханное тело, кинулся к двери.
Юнец лежал в луже крови. Безумец же был занят тем, что открывал створку, вытягивая ее на себя сантиметр за сантиметром. Нижний край угрожающе громыхал, скребя пол.
Похоже, дверь не дозрела до необходимых кондиций. Буквально тут же я понял природу слов, донесенных до меня во сне.
Безумец просто-напросто разбил часы чуть раньше срока, пытаясь опередить остальных.
— Ты трижды банален, профессор, — он повернулся, не переставая улыбаться — тоскливо, как показалось. — Я просто-напросто устал ждать, вот и все. Ты не представляешь, сколько я здесь сижу.
— Привыкай.
Зарычав, он прыгнул. Мы покатились по полу, как две бешеные собаки. Но мне вновь повезло. Под руку попался бронзовый подсвечник, который я не замедлил обрушить на голову противника.
Пошатываясь, пошел к двери, увлекаемый одной лишь мыслью.
Сара.
Она ждет.
В бок вонзилось что-то острое, да так, что я ахнул от боли. Теплая струйка побежала по бедру. Юнец, с бледным лицом, весь залитый кровью, заглядывал мне в глаза, точно потерявший хозяина шенок.
— Ты убил меня в памяти, — он надавил на осколок стекла, погрузив его еще глубже. — Я убью тебя тут.
Со стоном я упал на колени. Мальчишка присел на корточки рядом, что стало ошибкой. Непослушными пальцами я сломал ему шею.
…Красное марево плывет передо мной. Кажется, что это дверь. Еще в кровавом тумане, застилающем взор, иногда мелькает чей-то силуэт. Я молюсь, чтобы то было лишь видение. Кривая ухмылка смерти. Не знаю, сколько займет времени, но я попытаюсь доползти. Должен попытаться.
Ради Сары.
Счастливая и запыхавшаяся, она влетела в гостиничный номер.
Сиделка не могла обмануть, когда звонила. Йован очнулся — так сказала она. Уже месяц, как Сара мечтала о подобных словах.
Маргарита выпорхнула ей навстречу.
— Правда? Это правда? — ответ без труда читался на радостном лице сиделки. — О Маргарита, — Сара обняла ее.
— Идите же, — шепнула та.
Сара чуть заколебалась на пороге комнаты, но тут же одернула себя и вошла.
Йован сидел на постели. Его ясные синие глаза смотрели на нее.
Ее милый Йован действительно вернулся!
И он ей улыбался!
Тамара Ветрова
Атанор № 9
То, что в девятой квартире водится нечисть, — довольно известный факт. Более того, так оно и есть: нечисть. Взять хотя бы жильца по имени Анатолий: лиловый, с бурыми вкраплениями человек (хотя само по себе это ничего не доказывает). Главное, впрочем, не в том; важно, что у этого Анатолия изо рта вырываются небольшие фрагменты темной материи, которая, как всякому известно, была обнаружена специалистами на полпути к горизонту мира и ясно свидетельствует, что пространство растягивается во все стороны.
