Дмитрий Перовский - Конкурс-семинар «Креатив»: Безумные миры
Естественно, сущность темной материи является предметом споров. Ищут, как говорится, ученые, ищет милиция… В то время, как прекрасное рядом… Стоит Анатолию раскрыть свой вылинявший рот — и пожалуйста: новые клубы вырываются наружу, порождая мифологию! Альбина Семеновна, которая имеет удовольствие жить в квартире номер десять, как раз напротив Анатолия, и наблюдать описанный феномен каждую пятницу, реагирует на проявление непознанного следующим образом: вначале с отвращением качает головой, а потом плюет прямо на лестничную площадку, под ноги лиловому жильцу.
— Всю квартиру провонял… Зауропод!
— Себя понюхай, — равнодушно откликается Анатолий. — Тоже не балерина Уланова…
Мирная перепалка означает сразу две вещи: первое — что жилец девятой квартиры, и правда, отчасти является белым пятном в океане непознанного; ну а второе — то, что к нему попривыкли. Поскольку — ну что тут поделаешь? Куда побежишь жаловаться? К кому предъявлять претензии? К закону всемирного тяготения? То есть к тому, что вот буквально притягивает к себе странная квартира номер девять людей, которых затруднительно идентифицировать? Вот кто они, по совести говоря? И Анатолий этот лиловый, и прочие? Кто этот голубоглазый идиот Вася, который, как-то возвращаясь после вечерней прогулки, снес крепкую строительную ограду на детской площадке, а сам при этом не повредился, не получил и синяка? Или таинственный жилец той же квартиры по имени Игорь Северянин? Тот, в свою очередь, не ест, не пьет и даже не разговаривает? Он совсем недавно вернулся из исправительной колонии, что на правом берегу речки Нямзя, — и вот исправился до такой степени, что только водит глазами; зыркнет, допустим, в сторону Анатолия — и тот, ворча, отойдет в сторонку, освободит проход; а Игоря называет не иначе как Игорь Иваныч — хотя у этого Северянина совсем другое, неизвестное отчество… А кто такая, допустим, лукавая жилица Зина (или Люся?)? И верно ли, что это она украла у дурака-Васьки мясо из холодильника — притом, что у того вообще нету холодильника? И как, в конце концов, всё это свести, разъяснить? Но главное, главное — темная материя! те самые клубы пара, вьющиеся, будто клочья болотного тумана, в пещерных провалах дурацкой квартиры; и это помимо обычного набора запахов — какого-нибудь жареного-пережаренного лука, лежалых с осени соленых огурцов, покрытых нежной плесенью; пролитого по неосторожности пива… Все эти мелочи, надо повторить, особенно важны. Почему? Да потому что — во всяком случае, именно такова рабочая гипотеза — как раз они породили то исключительное обстоятельство, которое в один момент поменяло статус злополучной квартиры номер девять и перевело ее из разряда обыкновенной помойки в природный феномен. Космическое облако! Невыявленная туманность! Темная материя, будь она неладна!
Чтобы не смутить читателя — поскольку тут легко смутиться, даже совсем ошалеть — обозначим несколько важных в нашей истории пунктов (которые Вася, свидетель номер один, голубоглазый дьявол из квартиры номер девять, прямо назвали историческим прецедентом).
Итак, необходимо иметь в виду следующее: во-первых, еще Альберт Великий произвел на свет деревянного автоматического человека-андроида, в которого заклинаниями вдохнул-таки жизнь. Зачем? История умалчивает; или, может, просто не знает ответа? Так или иначе, этот Альберт Великий был тот еще добрый самаритянин; от него даже выведенный им андроид, кажется, впадал в продолжительный ступор — так что какие там разговоры или объяснения?
Вторым умельцем на данном поприще оказался Парацельс. Этот пошел дальше и затеял сотворить гомункула — живое существо из мяса и костей (читай De natura rerum). Так вот, в томе 2 данного сочинения прямо указывается способ создания гомункула: в один сосуд помещаются животные продукты (перечень которых не прилагается); однако, вкупе с благоприятным влиянием планет и легкой теплотой, в сосуде образуется слабый пар, который постепенно принимает человеческие формы. Конечно — какие там формы? Хотя капризничать незачем. Маленькое создание начинает шевелиться, а потом и говорить, так что Парацельс уверяет, что на первый план выходит проблема его кормления (короче, проблемы общие — у нас и у них; но ладно).
Впрочем, ученик Парацельса описывает и более детальный способ производства чудесного существа: «Если сперму заключить в плотно запечатанную бутыль, а бутыль поместить в лошадиный навоз приблизительно на сорок дней и надлежащим образом намагнетизировать, она может начать жить и двигаться…» В общем, как говорится, это вы можете… Сделай сам!
Ну а теперь вернемся в девятую квартиру, в наш сегодняшний день. Внимание!
Пятница, полдень, двадцать первый век.…Гулять, как водится, начали еще в пятницу. Не потому что в четверг, допустим, были заняты; а просто четверг — это четверг… В четверг человек может чем-нибудь заняться; к примеру — сходить на работу или просто что-либо предпринять. Коротко говоря, именно пятница (а не четверг или среда) — день для души; если хотите — для самообразования. Ну а та пятница, о которой идет речь, вообще оказалась в некотором смысле роковым днем. Начать с того, что сработал замок в ванной. И ведь замок-то, которым сроду не пользовались! К чему? В квартире все свои… Но вот сработал, сволочь, — аккуратно в ту минуту, когда Вася зашел в ванную попить воды и просто хватил дверью, никак не намереваясь запираться. Хватил, что называется, для тонуса — и все дела. И тут же раздался громкий щелчок; сработала, зараза…
Вася вытаращился на дверь, несильно пнул ногой… Ни с места, гадина! Подводная лодка, блин! Т-34…
Вася негромко крикнул, ни на что особо не рассчитывая. Да и на что было рассчитывать? На людей доброй воли? Глупо, пятница-то у всех… Анатолий вон с утра вообще как мертвец; одни благородные очертания… А Зинка, тварь, если и услышит, — не откликнется… Полезет, дурра, в его холодильник (который Васька наметил взять к Рождеству).
«Вот ведь дура, — с апатией подумал узник. — Холодильника еще и в помине нету, а она шарится…»
Короче, человек затуманился, присел на корточки. Ну вот что станешь делать в ванной в пятницу? Если, допустим, руки уже помыл?
— Суки! — расстраивался жилец.
Так, сидя на корточках и скорбно качая головой, он вел свой разговор со Вселенной; звонил, можно сказать, в колокольчик… А ответа всё не было, лишь время от времени что-то грохотало по ту сторону запертой двери — будто валились по крутому склону камни; валились — и затихали в далеком Дарьяльском ущелье…
Вася затосковал. Голубые, как весенние лужицы, глаза, перебегали в смятении с предмета на предмет… Моток веревки в ванной («Удавиться, что ли, задумала дура-Зинка?»); пара пустых банок — одна с отбитым горлышком; под ванной лыжи — три штуки, одна опять-таки с изъяном… далеко, можно сказать, не уедешь… Тем более — летом… Сейчас ведь лето? «Суки, — дивился жилец. — Что за суки!» Спасибо, имеется пресная вода. Как говорится, запейся…
