Алексей Березин - Востребованное зло
Хм, а вот это интересно. Оказывается, Цахес начинал обычным разносчиком, совсем как Руфус. А прежде, чем стать десятником, сменил добрую дюжину должностей помельче.
— Так ты и черпальщиком поработал, а, Цахес?
— А то, — буркнул Цахес. — Везде я поработал. Кх, кх, кх. Подпишешь?
Руфусу стало жаль его. Отдать пять сотен лет на службу обществу (и ведь не какой-нибудь штабной крысой, а добропорядочным трудягой) — и что получить взамен? Отставку, и в лучшем случае, ничтожную пенсию.
— Перо есть? — спросил он. Цахес протянул ему перо, с кончика которого уже свисала капля чернил. Старик успел обмакнуть его в чернильницу, прицепленную к его поясу.
Последняя страница была сплошь покрыта кое-как накорябанными подписями. Руфус утвердил листок на ровном участке стены и старательно вывел свою подпись, а рядом — полное имя, после чего вернул бумагу Цахесу. Тот помахал бумагой в воздухе, чтобы подсушить чернила, что, впрочем, было совершенно излишним. Чернила на такой жаре высыхали мгновенно.
— Вот спасибо, Руф. Кх, кх. Пойду еще пару секторов обойду. А Сеймур сегодня в смене, ты не знаешь?
Руфус пожал плечами.
— Ну, ты это… Будь здоров, — махнул рукой Цахес.
Он развернулся и заковылял прочь. Руфус несколько секунд смотрел ему вслед, а потом крикнул:
— Цахес!
— А? — обернулся тот.
— Может, зайдете как-нибудь на ужин? — слова эти сорвались у Руфуса с языка, и он тотчас пожалел, что произнес их. На кой черт сдался ему старикашка? Он проклял себя за эту секундную слабость и теперь в душе надеялся, что Цахес ответит отказом.
— Не откажусь, — ответил Цахес. — Может, завтра зайду.
— Ну и отлично, — сказал ему Руфус. — Буду ждать вас у себя.
II
Без пяти семь Руфус запер двери смотровой.
— Постой, мышка, не спеши.
Ким уже не терпелось бежать к воротам, она пританцовывала и подпрыгивала на месте. «Устала сидеть, бедняжка», — подумал Руфус. В следующий раз нужно захватить с собой всех ее куколок, кубики, еще что-нибудь, чтобы ей было, чем заняться. Впрочем, два десятка изрисованных листков — это вовсе не так уж плохо. К большинству рисунков Ким сделала подписи, хоть и нехотя, и кое-как, но все же прогресс был налицо. Прочитав подпись к последнему рисунку — «ПАПА В КАТЛЕ» — Руфус понял, что на сегодня правописания хватит.
— А это я, — со смехом пояснила ему Ким. — Тыкаю в тебя вилой!
Руфус криво улыбнулся ей в ответ.
Сейчас все рисунки были спрятаны у него за пазухой (незачем кому-то видеть изрисованные казенные бланки), а Ким держала в руках его планшетку, в которой лежали рапорт о происшествиях и несколько заполненных бланков.
— Ну вот, — сказал он, подергав для уверенности дверь. — Идем, мышонок.
Руфус взял в одну руку вилы, а другой взял Ким за руку, и они пошли в сторону ворот сектора. Ворота, огромные, обитые железными пластинами и полосами, высотой в четыре человеческих роста, на памяти Руфуса ни разу не открывались. Слева от ворот поблескивало маленькое окошко пропускной, а рядом с окошком — маленькая, едва приметная дверка, тоже окованная железом, но зато с большой медной ручкой.
Руфус постучал кулаком в окно пропускной. За стеклом мелькнул глаз и через несколько секунд щелкнул замок. Дверка отворилась, и они вошли в узенький тесный коридорчик, длиной всего в десяток шагов, заканчивавшийся другой дверью.
Зарешеченное оконце в стене коридора открылось и оттуда высунулся Кики.
— Жаль расстраивать тебя, Руф, — сказал он. — Но только что прислали еще одного. Я звонил тебе в смотровую, но ты, видимо, уже вышел.
Руфус выругался.
— Уже семь-ноль две, Кики, разве нет? Смена Марвина, вот пусть он и сажает его.
Узкую мордочку Кики оттеснила от окошка увесистая, маслянистая рожа Марвина.
— Все так, дружок, но прибыл-то он в твою смену. Тебе и сажать.
— Ах, Марв, так ты уже здесь?.. Надо было догадаться. Марв, ну будь же ты человеком, я сегодня с дочкой…
Вместо ответа Марвин гнусно улыбнулся ему и указал пальцем на дверь, через которую они только что зашли. И захлопнул створки окошка.
Руфус посмотрел на Ким.
— Пойдем, мышка, придется нам еще немного задержаться.
Они снова вышли в сектор.
— Нам туда, — указал он в сторону гостевой комнаты.
Гостевой комнатой в среде сероваров именовалась железная, с толстенными прутьями, клетка, в которую сверху, по железной же трубе, сбрасывали в сектор новоприбывших. Клетка была рассчитана на двадцать или двадцать пять ссыльных, но нынче сектор был переполнен, и новенькие были редкостью. Сейчас в клетке сидел, озираясь по сторонам, всего один человек. Заметив приближающихся Руфуса и Ким, он встал и схватился за прутья решетки, всматриваясь в их лица.
— Эй… Где я?
Ссыльный был стар, все его тело было покрыто дряблой морщинистой кожей, за исключением голого черепа — кожа на лысине была гладенькой и блестящей. На левой стороне груди чернели выжженные цифры — тринадцатизначный личный номер. Руфус не стал разговаривать со ссыльным. Тот и сам очень быстро поймет, где находится. Отомкнув дверцу клетки, Руфус кивнул ссыльному:
— Выходи.
— Где я, ради всего святого?
— Быстро, быстро, давай, выходи. Мне некогда.
Ссыльный не двинулся с места. Ну что же, знаем мы, как с этим быть. Руфус быстро шагнул в клетку и воткнул вилы в бок ссыльному. Тот ахнул.
Руфус рывком приподнял его над землей и вытащил из клетки.
— Закрой дверцу, мышонок, — попросил он Ким.
— А ему не больно?
— Не очень, — сказал Руфус. — Просто неприятно, я полагаю.
Они зашагали вдоль котлов — впереди Руфус с поднятыми кверху вилами, на которых стонал и извивался, словно червяк, старикашка, а позади него Ким, задрав голову и разглядывая ссыльного.
— Куда же тебя, — бормотал Руфус, разглядывая гладкие таблички, прикрепленные к стенкам котлов. — Требуют соблюдения норм, а сами… Ну, куда я их распихаю?
Наконец у десятого или двенадцатого котла он остановился и стряхнул ссыльного на землю. Вилами пошарил на дне котла. Ссыльные в котле заволновались, один буркнул:
— А чего к нам-то? Что, некуда что ли больше?
— Цыц! — пригрозил ему вилами Руфус. — Поговори мне еще.
Наконец он зацепил, потянул и вытащил со дна котла пару кованых наручников на длинной цепи.
— Вставай, — сказал он новоприбывшему.
Старик поднялся, держась рукой за бок. Из соседних котлов за ними с интересом наблюдали другие ссыльные.
— Папа, ему больно? — Ким схватила отца за локоть. Она старалась держаться за его спиной — просто на всякий случай. Руфус погладил ее свободной рукой по волосам.
