Сергей Смирнов - Хроника лишних веков (рукопись)
Я попытался дать ответ:
— Вернее определить так: Свободному непонятно. Ему непонятно, почему он «свободный», непонятны законы вашего мира… Впрочем, в противном случае я, вероятно, был бы уже окончательно мертв.
— Мертв?! — изумился Сигурд-Омега. — Свободный?!
— Я ведь не знаю, как вы определяете смерть… — заметил я в свое оправдание.
— Кольцо, — непонятно сказал атлант. — Но ты вне Кольца. Поэтому ты — Свободный.
— Жителям той планеты, с которой я взят, кажется, что они знакомы со смертью… С Кольцом.
— Свободные вне Сферы. Вне Кольца, — как будто пытался меня успокоить атлант. — Цель воина в Сфере — разрыв Кольца.
«Эта игра посложнее «русской рулетки», — только и подумал я.
— Воина, разорвавшего Кольцо, ждет награда?
— Валхалла! — был ответ.
«Прямое попадание!» — обрадовался я.
Догадка прояснялась.
— Все погибшие воины восходят в Валхаллу? — рискнул допытаться я.
— Протопредание, — кивнул надо мной атлант. — Протопредание, рожденное вне Сферы. В Эоне Свободных. В Сфере наоборот — только всепобеждающий воин разрывает Кольцо и восходит в Валхаллу.
— Из Валхаллы не возвращаются? — рискнул я еще раз.
Видом атлант стал очень суров:
— Мне не известен ни один воин, взошедший в Валхаллу. Есть легенды…
— Слишком много препятствий?
— Каждый воин должен пройти все три Круга. На границах высшего, Белого Круга — последняя Война. Слишком бесконечное усилие… Я замыкал Кольцо в Белом Круге более сорока раз… сорок три усилия… и возвращался в Инкарнаполис, на Планету Истока.
— Инкарнаполис и Валхалла не одно и то же?
Ответ, впрочем, угадывался. Как я и ожидал, Сигурд-Омега проявил изумление:
— Инкарнаполис — начало пути. Вахлалла — конец пути.
«Инкарнаполис — Град Воплощения…» — сделал я себе перевод на заметку.
— А бесконечная война?
— Уточнение. Бесконечное усилие. Война — поле. Усилие — урожай.
— А кто враг? — подобрался я.
— Враг всегда один. Сила. Чем выше Круг, тем сила противотока Хаоса становится все мощнее. На границе с Валхаллой сила почти беспредельна. Это сила напряжения самой материи… или Пустоты. В этом главное отличие Сферы от Эона Свободных. Мы обязаны… Мы обречены неустанно расширять Круг, завоевывать новые пространства и планеты. Если хотя бы один воин остановится, сила отбросит назад всех. Начнется неудержимое сжатие Кругов. Сфера свернется в точку с бесконечной массой. Конец мира. Способен ли Свободный объять разумом наш мир… и наши усилия?
Я припомнил атлантов, держащих на плечах небеса… Землю… или всякие красивые балкончики с барышнями, жмурящимися на солнышке.
— Пожалуй, нам жить легче, — признал я. — Значит, сила п о ч т и бесконечна?
— Истинный воин должен стать сильнее, — помолчав, ответил Сигурд-Омега.
— Мне осталось выяснить самую малость: где я нахожусь и что обязан сделать в награду за спасение?.. Иными словами, Планета Истока — далеко ли она от планеты Земля?
— Исток един, — был ответ. — Таково Предание. Земля Свободных — в Эоне. Планета Истока — в Сфере, в пределах низшего, Зеленого Круга.
«Так! Планета Истока и Земля — одно единое! — уверенно, с сильным нажимом провел я ось абсцисс своего необычайного существования. — Круги, кольца… таким образом, здесь как бы нет времени».
— Есть ли с р о к между планетой Земля и Планетой Истока?
— В Предании сказано: «мгновение длиной в сто веков».
«Десять тысяч лет! — обомлел я. — Сто веков с того дня, когда нечто катастрофическое произошло на Земле. Мгновение длиною в десять тысяч лет. Будущее такое далекое, что уже нет никакого смысла знать, в какую точку пространства, на какую планету ты попал».
Смешная мысль мелькнула: неужто большевики добились-таки своего? Разрушили до основанья, а затем — уж никакого времени, а сплошное пространство бесконечной войны и революции…
— Маг впустил в Сферу поток времени… — словно послушав развитие моих мыслей, добавил атлант. — «На копытах коней» — таково Предание.
Он поднял руку — и смятая маскарадная маска на его ладони вспухла и вновь превратилась в шлем.
— Ожидаем открытия низшего Круга, — сообщил он. — Пора видеть.
— В этом шлеме можно видеть? — сделал я нарочито изумленное лицо, куда уж деваться от моего врожденного любопытства, которое однажды завело меня в Полинезию, потом… потом, похоже, черт знает куда.
— Это Арена, — сказал атлант Сигурд-Омега. — Полный обзор Сферы.
Он вдруг протянул этот огромный шлем мне и добавил:
— Сначала следует закрыть глаза.
Я невольно подчинился. Огромный, на медвежью голову, шлем опустился… и вдруг — с коротким воздушным звуком — плотно, но бережно обхватил мою голову.
Я открыл глаза — и тут же пол беседки выскользнул у меня из-под ног… Меня опрокинуло навзничь, и я, наверно, расшибся, если бы атлант не поддержал меня. Шлем давал полное обозрение всего вокруг, в нем я будто сделался стоочитым херувимом: я видел и стопы своих ног, и пол под ними, и все колонны беседки, и всю панораму природы за ними… Будто и вправду вся моя голова оказалась облеплена со всех сторон глазами.
Я зажмурился… и услышал смех. Гомерический смех атланта. Он забрал у меня свой всевидящий шлем.
— Сфера беспредельна, — сказал он. — Низший, Зеленый Круг замкнут здесь — всего одна планета. Планета Истока. Высший, Белый Круг беспрерывно и беспредельно расширяется, как беспредельно расширяется Война. Высший, Белый Круг — миллионы планет, сотни галактик, и освоена лишь малая часть звездных систем.
«Вместительный ад», — подумалось мне.
— Как же могут какие-то гунны завоевать беспредельный Круг? — стало любопытно мне.
— Время, — обронил атлант. — Время на копытах их коней вторглось на все планеты предела Сферы.
Воздух дрогнул.
— Круг разомкнут, — с тем же олимпийским спокойствием сообщил Сигурд-Омега.
Что-то незримое, хищное заворочалось в атмосфере.
Что-то надвигалось.
Сигурд-Омега стоял слепым истуканом, выставив свои боевые клешни прямо в небо.
Появилась в синеве черная точка. Она разрасталась, расплывалась в черное тело, плоскую непрозрачную медузу.
— Преодолей тропу! — со строгим, боевым воодушевлением, повелел он, ибо в мире без времени наступал его час. — Двигаться строго по тропе. Не задерживаться и не оглядываться. Весь огонь останется на мне. Внизу тебя встретят юные воины низшего Круга. Не страшись, Свободный.
Я шагнул с паперти «Беседки Ветров» на нежную, видом совершенно подмосковную траву.
