Сергей Смирнов - Хроника лишних веков (рукопись)
Демарат проводил меня на мое почетное место. Рядом со мной, но почему-то немного позади, стояла большая резная кушетка — явно трапезное ложе хозяина, главы собрания. Оно, как ни странно, пустовало. Но недолго.
Полог шатра колыхнулся — и вошел Орест.
Он быстро и многозначительно переглянулся с Демаратом. Они были в сговоре, те самые «мы». Орест величественно прошел к своему хозяйскому месту и, судя по шуршанию за моей спиной, неторопливо устроился на нем. Оставаться за пределами моего взора, видно, было частью его замысла.
— Представляю вам гостя, среди нас нового во всех отношениях и скоропреходящего, — раздался позади меня голос Ореста. — С того дня, когда эллины последний раз видели живого гиперборейца минула добрая тысяча лет. И вот он вновь среди нас. Возможно, мы, немногие, имеем счастье видеть его перед очередным тысячелетним отсутствием, ибо он направлен к нам с небес с важной миссией. Его имя — Николаос, отца его звали Аристархом… Заметьте, он не столь чужд нам, как может показаться на первый взгляд. Позволим ему самому поведать нам о целях своего визитах в державу гуннов.
— Вождь Орест, позволь мне представить нужды небесного посольства своими словами, более понятными нашими общему кругу, — внезапно объявился на сцене Демарат, как будто сильно протрезвевший. — Того же позволения я прошу и у нашего достопочтимого гостя.
Демарат промолчал, я чинно кивнул.
Собрание, как я приметил, с первых же слов затаило улыбки, затаило небрежное недоумение, затаило придворное любопытство. Я задумался: на что похоже это представление? Пожалуй, на мольеровскую игру… «Мещанин во дворянстве».
Грани между смешной игрой людей и страшной игрой богов порой так зыбки.
— Варварское одеяние гостя — неизбежный недуг воплощения, — развел руками Демарат. — Покрываясь плотной телесной оболочкой в нижних слоях эфира, полных дыма костров и запаха дичи, не сойдешь на твердую землю ни в какой иной одежде, более пристойной для олимпийских высот.
Демарат сделал паузу, взглянул на меня, и я еще раз чинно кивнул.
— Теперь же я попрошу вас напрячь слух вашего рассудка. — Демарат привычно поднял палец и блеснул своим любимым перстнем. — Вот в чем существо дела. Кто-то из нас — невольный виновник рокового столкновения миров, мира людей и мира богов… Вспомните, откуда каждый из нас родом, какое образование и где получил, как оказался здесь, в окружении… славных воинов базилевса Аттилы, коему мы преданы… и каким державам не желаем добра… Знайте, потомки и наследники Агамемнона, Одиссея и прочих великих героев! Кто-то из нас обронил лишнюю молитву, лишнее слово, лишнюю мысль. Мы, живущие среди гуннов странники, мы призвали их в высшие сферы, мы впустили их на Олимп. Ибо мы стопами попираем землю, а головой упираемся в сферы идей. Не так ли, досточтимые мудрецы и философы? По этому вертикальному мосту варвары переправились на небеса, даже не подозревая о своем победоносном походе… вроде красного жучка, ползущего по указательному пальцу вверх. Сознаемся себе: мы сами хотели этого, тайно или явно, иначе как удалось бы судьбе собрать нас всех в одном шатре? Вот перед вами — посланник богов, он явился провести дознание, найти эту неведомую, нечаянную и тем вдвое опасную молитву и обратить ее вспять.
Гипостратег был увлечен дознанием куда живее самого «посланника богов». По роли мне оставалось: глубокомысленно и величественно молчать. И сдерживать смех, если Демарат сделает сцену смешной.
Трапеза под монолог гипостратега шла своим чередом… да и знало ли это благородное сословие о магниевом сгорании нижних чинов? Слух мог пройти… но какими только чудесами не веет во все и всякие темные века? К факирам и слухам это собрание — я это легко угадывал по скептическим взглядам — было столь же привычно, что и завсегдатаи питерских трактиров эпохи упадка иной великой Империи.
Итак.
Демарат с гоголевской последовательностью стал выводить на сцену своих героев.
— Мой друг Феодосий, позволь представить тебя первым.
Тучный, в густо-складчатых материях человек тяжело приподнялся на монументальном локте, прокатил по себе волну складок и движением бороды необыкновенной масти выразил свое почтение. Он был весь густ, броваст и плотен, с темени до висков образцово сив, а прочим лицевым волосом — сочно кирпичен. Я догадался, что он крашен на вавилонский манер.
— Достойный Феодосий, ты ведь тезка своего базилевса. Скажи, откуда ты родом?
— Из Константинополя, гипостратег. Тебе известно, — под стать своему облику густо пробасил подданный императора, правившего в ту пору Восточной Римской Империей.
— Прекрасно, Феодосий. Ты — торговец оружием… Везешь его на Данувий из пределов Империи.
— Не только мечи, гипостратег, не только, — солидно намекнул негоциант.
— О да! Наборную сбрую, пояса, золотую чеканку. Скажи, Феодосий, ты молишься о здоровье и благополучии базилевса?
Кусты бровей настороженно шевельнулись… будто в них зайцы прятались.
— Как и ты, гипостратег…
— Базилевса Аттилы, я имею в виду…
— Вблизи великого трона трапезую, о его устроении и молюсь.
— Разумно отвечаешь, Феодосий. С твоей легкой руки все кузнецы и чеканщики Константинополя сыты. Ведь ты скупаешь их товар оптом? И здесь получаешь за свои мечи золото, которое течет в державу гуннов прямо из казны твоего высочайшего тезки-земляка в виде платы за душевный покой… или, можно сказать, за соблюдение девственности границ и крепостных стен Константинополя.
Благородное собрание сдержанно посмеялось. Глаза Демарата посверкивали — влажный блеск с кровинкой.
— Потом ты возвращаешься на родину и за то же золото вновь наполняешь свой обоз вещами, нужными для войны и для пиров.
— Не на все золото, гипостратег, — ухмыльнулся купец Феодосий. — Один золотой кладу под порог и один оставляю жене.
— Ты — мудрый торговец, всем известно. Но скажи, Федосий, как бы попало золото твоего тезки-базилевса прямо в твои руки, а из твоих рук — в карманы константинопольской черни, если бы базилевс Аттила ушел с Данувия, предположим, в аравийские пустыни.
Купец раскрыл большой, темный рот и гулко, густо рассмеялся, а закончив это важное дело, подвел торговый итог:
— Не будь базилевса Аттилы, слава ему во веки веков, подданные Восточной Империи погрязли бы в нищете!
Демарат устремил свой разгоревшийся взор на меня:
— Вот видишь, посланник, народу великой Империи никак не прожить и не обойтись без варваров, а предстательствует пред ними за славный римский народ добрый и богатый Феодосий. — И вновь на купца: — Вспомни, добрый Феодосий, нет ли в твоем обиходе каких-либо особых молитв о тех мечах, что ты везешь на Данувий… Я же, тем временем, представлю посланнику нового Вергилия.
