Ирина Ванка - Секториум
— Клянусь, я не знала об этой Дарье! Фамилия ее матери мне тоже ни о чем не говорит.
— Все! — закончил разговор шеф. — Надо встречать челнок, — он скрылся за дверью лаборатории, а я осталась стоять посреди коридора с визиткой в руках.
— Надо же! Ну и жизнь начинается. «Дарья Михайловна», — прочла я еще раз, а потом вспомнила о Ксюше.
— Где это ваш Борисыч? — спросила она с раздражением. — Он вернется когда-нибудь?
— Что-то не получается?
— Вы же все равно не разбираетесь в этом!
— Верно, — согласилась я и обратила внимание на дату рождения Дарьи Михайловны. — Ксюша, какой получится день, если от 13 мая 1997 года отнять девять месяцев?
Первый раз Ксюша оторвалась от работы, чтобы посмотреть на меня. Такой же взгляд бывал у ее отца, если я не могла сложить в уме элементарные числа.
— 13 августа 96-го, — ответила она. — Ну у вас и уровень постановки задачи. Упасть и не встать!
«То есть, — размышляла я, — после моего дня рождения он отправился куда-то добавить впечатлений. Тогда был Адам, и он наверняка знал, куда отправился Миша. Впрочем, ребенок мог родиться и раньше, и позже срока. Нет чтобы, как блазиане, указывать в паспорте дату зачатия», — подумала я, но выводы сделать не успела.
Дверь лаборатории распахнулась. Из нее вылетел огромный черный рюкзак и шлепнулся посреди коридора. Судя по грохоту, он весил под тонну. Мы с Ксюшей, как по команде, вытянули шеи. Вслед за рюкзаком выехал на роликах высокий и широкоплечий молодой человек, закинул рюкзак на плечо, так что лямки затрещали, и стремительно покатился по коридору.
Высота магнитных «коньков» добавляла ему сантиметры, не достающие до сборной по баскетболу; мускулистый торс стягивал кожаный жилет, сшитый влюбленной в него бабушкой на шестнадцатилетие, — именно в этом возрасте молодой человек перестал умещаться в стандартную одежду. Оба его бицепса были опоясаны алой татуировкой сигирийских иероглифов. На одном ухе висел пульт блазианского коммутатора, на другом — обычный телефон. Проезжая мимо компьютерной, молодой человек задержался, потому что его внимание кое-что привлекло. Он открыл дверь, въехал в комнату прямо с рюкзаком и затормозил перед столом Ксении.
Воздух наполнился специфическим ароматом герметика, характерный для внутренних интерьеров сигирийского транспорта. Глаза молодого человека закрывал зеркальный обод, на ободе крепилось дополнительное визуально-аналитическое устройство, позволяющее считывать скрытые голограммы в кабинах пилотируемых аппаратов. Молодой человек надвинул устройство на обод и, опершись кулаками на столешницу, завис над девушкой, как летающая тарелка зависает над территорией, наблюдая изменения ландшафта. Воцарилась недвусмысленная пауза. Ксения повела себя не по-детски разумно, — она попросту игнорировала пришельца. Она даже не оторвала взгляд от поля экрана, продолжая вводить данные в таблицу.
На поясе молодого человека побрякивал прибор, позволяющий ему проходить автоматическую идентификацию на транспортных развязках Галактики и Андромеды. На коленном ремне крепился каркас голографического монитора, на запястье — панель управления компьютером. Из-под жилета выглядывала серия татуировок на непонятном землянину языке. Единственная фраза, написанная по-русски, располагалась, как правило, на затылке и читалась так: «Ма! Я вернусь поздно». Если по каким-то причинам надпись отсутствовала, значит, она должна была появиться в ближайшие часы. Только, похоже, что в этот раз на молодом человеке не осталось места для новых татуировок. На шее у него сиял сиреневый «ангел», символизирующий удовлетворение после сдачи теста; на локте стоял «штамп» говорящий о том, что другой тест он с треском провалил и пересдавать не намерен. На брюхе разворачивался красочный сериал комиксов о том, как его достала такая жизнь, а на плече, повернутом в мою сторону, светился свежей краской текстовой столбец, который я успела перевести во время паузы: «Оставьте меня в покое, я — землянин», — гласила надпись на плече молодого человека.
Ксения не сочла нужным ни на секунду прервать работу. Напротив, покончив с одной таблицей, она, не переводя дух, приступила к следующей. Молодой человек согнулся и приблизился к девушке визуальным прибором.
— Ты кто? — спросил он.
— А ты кто? — последовал встречный вопрос.
— Я Имо.
— А я Ксю.
— Почему «Ксю»?
— А почему «Имо»? — спросила Ксения и, наконец, поглядела на молодого человека.
— Потому что я такой, — ответил он и выпрямился, расправив могучие плечи.
— Ну и дурак, — ответила Ксюша и опять приступила к работе.
Потерпев фиаско, Имо повернулся ко мне.
— Почему не встречаешь? — спросил он, и я не нашла, что ответить, потому что не надеялась быть замеченной на фоне молодой, красивой девушки.
— Как же не встречаю? Зачем же я здесь сижу?
— Булку с сюрпризом не встречаешь, — уточнил он и выкатился задним ходом коридор, потому что развернуться с рюкзаком было негде.
— Какой сюрприз? — не поняла я, но Имо лишь улыбнулся и продолжил путь к лифту.
Когда он скрылся, Ксюша отодвинулась от компьютера.
— Кто этот лысый придурок? — строго спросила она.
— Мой сын, — ответила я, краснея. — Какой сюрприз? О чем он? — ноги сами понесли меня к лаборатории, но недоумение на лице Ксюши заставило остановиться. Я испугалась, как бы простецкие выходки моего оболтуса не испортили ей впечатление обо всей конторе. — Его действительно зовут Имо, — оправдывалась я сбивчиво. — Наверху он отзывается на имя Дмитрий. Обычно он не ведет себя так… То есть, я хочу сказать, он волне воспитанный мальчик, только иногда непосредственный до беспредела.
— Я заметила, — согласилась Ксюша.
— Думаю, когда вы познакомитесь ближе… Ксюша, я схожу, узнаю, что он привез с Блазы?
— Идите уж… — сделала одолжение Ксюша, и ее возмущение сменилось снисходительным великодушием. — Я как-нибудь себя сама покараулю.
В лаборатории меня ждало совсем диковинное зрелище. Несмотря на то, что я готовилась к нему пятнадцать лет, оно застало врасплох не только меня, но и Вегу, Индера, а также Володю, который оказался случайным свидетелем.
Среди комнаты стоял еще один молодой человек, раздетый до пояса. Он подвергался облучению, обязательному для прибывающих инопланетян. Этот молодой человек не был похож на предыдущего. Он был в меру высок, в пределах разумного сложен и сильно загорел. Светлые локоны молодого человека отрасли до плеч, в руках он держал «хлебницу» и смотрел на меня, хитро улыбаясь.
