Дэвид Герролд - День проклятья
– Я бы хотел этого, – признался я, – но у меня никогда не получалось.
Лиз не осуждала меня, а просто слушала, сжав мою руку.
– Послушай меня, дурачок. – В ее устах это звучало ласково. – Я расскажу все, что тебе нужно знать о сексе.
– Кажется, у нас очень мало времени, – возразил я.
– Не беспокойся. Это займет одну минуту.
Она приподнялась на локте и прижала руку к моим губам. Ее пальцы были само совершенство. Я поцеловал их.
– Единственное, чем ты действительно владеешь в этом мире, – твое тело, – начала она. – Им ты можешь поделиться.
– Мне это никогда не приходило в голову, – сказал я.
– Тише, малыш, я не договорила. Ты ведь не ляжешь в постель с человеком, тело которого тебе не нравится?
Я кивнул.
– С другой стороны, и с тобой никто не ляжет в постель, если твое тело ему безразлично. Секс осязаем. Если тебе нравится тело, мой дорогой, он есть, не нравится-и секса нет.
– Да, мне нравится твое тело, – прошептал я и осторожно коснулся ее руки.
– А мне – твое, – улыбнулась она в ответ.
– Не может быть.
– Какой же ты балбес. Милый, но все же балбес. Не следует думать о себе плохо.
Разве ты не понимаешь, что это обижает того, кто собирается с тобой переспать?
Значит, ты презираешь его вкус и относишься к нему потребительски. Понимаешь?
Ты не получишь полного удовольствия от секса с кем бы то ни было до тех пор, пока не почувствуешь собственную красоту.
– Мою красоту?… – просипел я и откашлялся. – Я… всегда считал, что каждый человек должен быть… честным.
Лиз фыркнула.
– Честность – крайняя степень высокомерия и самомнения. Она помогает замкнуться в себе, а это разъединяет людей. Если ты прекрасен – а ты прекрасен, – поделись своей красотой. Разве люди вокруг тебя не прекрасны?
– Конечно. Но только я не прекрасен, как ты выразилась.
Она села и посмотрела на меня в упор.
– Кто сказал такую гадость? – Что?
– Я спрашиваю, кто сказал такую гадость? Поверь мне, ты просто потрясающий.
– Нет.
– Да.
– Мне неловко это слушать, – признался я. – Может, нам лучше заняться тем, для чего мы сюда пришли?..
– Нет, не лучше. До тех пор, пока ты не согласишься со мной. Я считаю тебя прекрасным.
Я отвел глаза. Лиз взяла меня за подбородок и повернула к себе:
– Значит, тебе можно считать меня красивой, а мне нельзя считать тебя потрясающим?
– Ноя не такой…
– Я. Тебе. Говорю. Ты, Потрясающий. – Ее тон делал дальнейший спор невозможным.
– Я слышу, – только и мог произнести я.
– Да ну? Правда слышишь? Соглашайся с этим, глупенький. Я не сплю с замухрышками. Я выбрала тебя. Ты никогда не задумывался: почему?
– Вероятно, у тебя плохо со зрением, – пошутил я. Она ударила меня по лицу.
Довольно сильно.
Когда я проморгался, то обнаружил, что Лиз лежит на мне и смотрит сверху вниз.
– А теперь послушай очень внимательно, – сказала она. – Никогда больше не поступай так!
– Как так?
– Не оскорбляй мой вкус. Я умею выбирать любовников. Ты настолько увлекся самоуничижением, что даже не заметил, как я унижаюсь перед тобой. Ну, согласен или нет?
Ее глаза были так близко, что казались бездной, в которую хотелось прыгнуть.
Я решил было сказать еше кое-что, но растерялся. Хотел попросить ее о помощи, но не думал, что она сможет помочь. Ее пальцы вцепились в мои плечи, ноги обвились вокруг моих ног. Я испытывал невероятное желание – и боялся.
Должно быть, Лиз поняла это по моим глазам.
– Что-нибудь не так, да?
– Я тебя недостоин, – сказал я.
– Конечно нет, – согласилась она. – Я отдаюсь не за деньги. – Она вдруг замолчала и внимательно посмотрела на меня. – Да ты не умеешь наслаждаться сексом, верно?
Я промолчал. Лиз права. Мне доводилось видеть, как смеются и играют другие пары, и я всегда удивлялся, как им это удается. Я же… словно прокаженный какой-то.
– Ладно, сдаюсь, – вздохнула Лиз. – Делай, как привык.
Неожиданно она перекатилась через меня и соскочила с кровати.
– Куда ты?
– Я сейчас.
Она вернулась с флагом – пятьдесят две звезды, тринадцать полос. Я вспомнил, что рядом находится небольшой конференц-зал.
Лиз забралась обратно в постель и начала устраиваться с преувеличенной тщательностью.
– Я предлагаю следующее, – заявила она с серьезной миной. – Я закрою лицо флагом, – она надела его на голову как платок, – а ты сделаешь это ради любви к своей стране.
– Что?
Она не отвечала. Я стянул флаг с ее лица. Лиз улыбалась мне.
– Я не знаю, что еще придумать, – сказала она и снова натянула флаг.
– Ты спятила!
– Ну и что? – Ее голос доносился из-под звезд и полос. – Разве ты не патриот? – Она сжала свои груди. – Представь себе, что это оплоты свободы!
– Лиз!
Она потрясла грудями.
– Это не смешно, – сказал я. Флаг мелко задрожал.
– Тогда почему я хохочу? – поинтересовалась она сдавленным от смеха голосом.
Я сдернул флаг. Лиз снова натянула его.
Тогда я толкнул ее в бок. Она взвизгнула и закрыла живот руками. Я потянул флаг, она вцепилась в него. Я толкнул ее еще раз и еще.
– Эй! Ты хотела патриотизма? Сейчас получишь Перл-Харбор! – Я сопровождал каждый толчок звуком взрыва. Лиз взвизгивала, но хохотать не переставала. Она . прижала коленки к груди. Я завопил: – Банзай! – и шлепнул ее по заду.
– Ты, кажется, начинаешь понимать… – начала она.
– Ага!
Я сбросил флаг. Лиз легла на бок, свернувшись калачиком, но слишком ослабела от смеха, чтобы сопротивляться. Я перекатил ее на спину.
– Оплоты свободы, говоришь? Скорее, двухпартийная система. Сначала я вступлю в эту партию…
– Джим! – удивленно воскликнула Лиз.
– А теперь перейду в другую. А это еще что такое? Раскол в телесной политике? – Я устроился между ее грудями и зафыркал. Лиз хохотала как сумасшедшая. Она подтянула ноги, чтобы сбросить меня, но я уперся грудью в ее колени и хохотал тоже. – А что это там внизу? Роковая щель?
Ее глаза встретились с моими. В этот момент я все понял. И улыбнулся, чувствуя, что излучаю радость. Мой смех отражался в ее глазах.
Я не мог отдышаться, Лиз тоже. Мы хихикали, и посреди веселья ее колени раздвинулись, и я проник в нее. Она крепко обхватила меня руками и ногами. Мы подарили себя друг другу и были счастливы.
Лиз оказалась права – я был прекрасен.
В. Какая разница между хторранином и вулканом?
О. Вулкан повоспитаннее.
59 ФЛАЖОК
Секс лучше шахмат, потому что в сексе нет проигравшего.
Соломон КраткийСпутник армейской разведки передал утренние фотоснимки: три главные цели и семь запасных. Я предложил ориентироваться на ближайшую к месту нашей катастрофы.
