Дэвид Герролд - День проклятья
– Какого размера они достигают? Ларсон пожал плечами.
– Не знаю. У нас нет места, чтобы дать им возможность разрастись. Одно скажу: пчел они положительно сводят с ума.
– В этом их главная опасность?
– Пока неизвестно. Мы продолжаем наблюдать. Правда, они великолепны?
– Безусловно.
– Вам надо их понюхать. Их запах напоминает сразу обо всех хороших вещах на свете: жимолости, свежем хлебе, новеньком автомобиле – и для каждого они пахнут по-своему.
Вслед за Ларсоном я прошел через два тамбура с двойными дверями из ботанического отдела в зоологический. Мы попали в просторный ангар, забитый клетками и террариумами. В воздухе стояли специфические запахи, но ни один из них я не узнал.
– Мы обнаружили довольно интересную особенность мипов, – сказал Ларсон.
– Мипы – это напоминающие ласок существа красно-коричневого цвета?
– Нет, вы путаете их с зародышами червей. Мипы – розовые меховые комочки, похожие на мышей. Вот, смотрите: там зародыши червей.
Я заглянул в большое стеклянное окно. Зародыши червей походили на маленьких безобидных хторран размером с крота, только не имели глаз, рук и были одеты в великолепные шубки из оранжевого пуха. В террариуме находились четыре особи.
– Они закапываются, – пояснил Ларсон. – Питаются мелкими грызунами: крысами, мышами, бурундуками, кроликами и мипами. Сюда, пожалуйста. Вот и мипы.
Он показал на ряд клеток.
– Да, правильно. Мы видели несколько мипов на обтекателе вертушки. Довольно симпатичные. Что вам известно? Держу пари, что они плодятся как сумасшедшие, верно?
Ларсон пожал плечами.
– Пока не знаем. Я хотел показать вам вот что. Мы поместили трех в клетку с крольчихой и ее крольчатами. Мамаша тут же отказалась от своих детенышей и стала выкармливать мипов.
– Шутите!
– Какие тут шутки! То же самое повторилось с дюжиной других крольчих. Если крольчата были совсем маленькими, мипы пожирали их, но предпочитали просто сосать мать-крольчиху.
Я подавил приступ тошноты.
– Лучше бы вы этого не говорили.
– О, самое плохое вы еще не слышали. Эти мипы высасывали крольчиху до смерти.
Похоже, она не возражала, – добавил он мрачно, – и умирала счастливой.
Из зверинца мы попали на склад и пошли мимо бесконечных мешков с разнообразными кормами для животных. Воздух здесь был чище.
Я остановился.
– Послушайте, я хочу извиниться, что поломал ваш план. Наверное, я был чересчур резок…
– Хотите выслушать мои соображения насчет кроли-кособак? – спросил Ларсон, глядя мне в глаза. – Я считаю их мипами для людей. Они настолько очаровательны, что не умилиться невозможно. Когда их впервые покажут по телевизору, все дружно скажут: «Ах!»– особенно женщины – и сразу захотят иметь такого крольчонка дома.
Держу пари, что любая женщина забудет собственного младенца, нянча кроликособаку. Завтра вы сами убедитесь, как ласковы эти зверьки…
Я поспешил перебить:
– Спасибо. Дальше я найду дорогу сам.
– Идите вон туда, – показал Ларсон. – За стальными дверями вы увидите на полу красную полосу, ведущую в секретный отдел.
– Секретный?
– Да, изолированный блок, подвешенный на пружинах для защиты от землетрясений и полной автономности. Оттуда мы контролируем операции; там же хранятся все архивы. Проникнуть туда труднее, чем в пещеру Али-Бабы. Помещение оснащено независимой системой вентиляции и энергоснабжения, имеет полугодовой запас провольствия. Стены защищены шумовым экраном и непроницаемы для любых волн электромагнитного спектра, включая лазеры, мазеры, ксазеры, всех видов радиации и так далее. Ни внутрь, ни наружу никто не попадет без специального разрешения.
Кстати, вам придется пройти обеззараживание.
Я взглянул на Ларсона.
– По-моему, для обычных консультаций это чересчур. Джерри пожал плечами.
– Для уединения вы не найдете лучшего места во всем мире, – сказал он и отправился обратно.
Я последовал инструкциям Ларсона. Миновал стальную дверь с контрольными сканерами, камеру обеззараживания, контрольный коридор, тройной воздухонепроницаемый тамбур, второй контрольный коридор и, наконец, просвечивающий турникет.
Робот за конторкой указал мне на жилой отсек.
– Комната номер четырнадцать, пожалуйста. Я вежливо постучался. – – Входите, открыто, – отозвался женский голос.
Я толкнул дверь. Первое, что меня поразило, – запах сирени.
А потом из кухни, смущенно улыбаясь, вышла полковник Тирелли в переднике.
– Проходи, Джим.
В. Какая разница между хторранином и Вьетнамом?
О. Хторранин иногда отрыгивает добычу.
58 ВДОХНОВЕНИЕ
Если все мы созданы по образу и подобию Божию, то каждый из нас становится ближе к Нему в объятиях другого человека.
Соломон Краткий– Я думаю, мне надо объясниться и попросить прощения, – начала она.
– Я тоже так думаю, – буркнул я, по-прежнему стоя на пороге.
– Ну, входи же, Джим, и закрой дверь.
Я не сдвинулся с места, тогда Лиз обошла меня, сама захлопнула дверь, потом взяла меня за руку и повела в комнату.
– Ох уж эти лейтенанты, – пробормотала она и показала на диван. – Садись и выслушай меня. – Лиз придвинула стул и села напротив. – Хочешь чего-нибудь выпить?
Я покачал головой. Комната была обставлена шикарно. Ничто не говорило о том, что находится она на тридцатиметровой глубине.
Лиз мягко произнесла:
– Знаю, что вела себя отвратительно. Поверь, я ужасно переживаю, но была веская причина.
– Да? И какая же? – поинтересовался я.
– Дело в том… Нет, я не могу сказать. Могу только извиниться. – Она выжидающе посмотрела на меня. – Джим?
Дурацкая ситуация.
– Не знаю. У меня в голове все перепуталось.
Я потер лицо ладонями, потом снова взглянул на Лиз. Нужные слова куда-то испарились.
– Я… просто… Ты сумасшедшая, понимаешь? Она вздохнула и покорно кивнула.
– Может быть. Но только так я могла сдержать его.
– Что сдержать?
Она горестно посмотрела на меня.
– Мое обещание. Тебе.
– Твое обещание?.. – Я шагнул и поднял ее со стула. – Черт побери, что здесь происходит?
Она сжалась в моих руках, но на лице не было злости – один испуг. Неужели она испугалась меня? Неожиданно Лиз воскликнула:
– За мной следили! За тобой тоже! Армейские службы. Это единственное место, где нам гарантировано уединение.
Я в изумлении отпустил ее. Запах духов остался со мной.
– Следили? Почему?
Она беспомощно развела руками:
– А почему нет?
– Значит, небольшой спектакль наверху был предназначен не для меня? Так?
– Мне очень жаль…
