Дэвид Герролд - День проклятья
– Отличный способ унизить меня.
– Послушайте, вам придется работать в реальном мире. Там будет лишь круг, а в нем несколько кроликособак и вы – обезьяна. Голая обезьяна, встретившая кроликособак. И говорить от лица какой-либо другой обезьяны с этой планеты вы не можете. Понятно?
– Да, кажется, понятно.
– Хорошо. – Флетчер взглянула на меня в упор. – Итак, кто вы?
– Обезьяна. – Я почесал под мышкой, издавая нечленораздельные звуки.
Флетчер улыбнулась.
– Случка с самкой и бананы – на большее обезьяна не рассчитывает. Запомните это хорошенько, Джеймс.
– Так что же мне делать: лопать кроликособак или трахать их?
– Это уж как вы захотите. Вы должны четко представлять себе поведение обезьяны.
Что происходит, когда она сталкивается с чем-нибудь новым? Какова ее первая реакция?
– М-м… Она вскрикивает. Я вскрикиваю.
– Верно: испуг. То же самое испытало человечество при хторранском вторжении. И мечется в испуге до сих пор. Ладно, что следует за испугом?
– Страх. Это очевидно.
– М-гм. Хорошо. Но это ваше мнение. У обезьяны есть только две реакции: страх и любопытство. Все остальное – лишь разновидности. На Земле нет ни одного животного, у которого этот основной механизм не был бы намертво запечатлен в коре головного мозга. Та же система и у нас – мы не можем не реагировать либо страхом, либо любопытством, причем по большей части страхом, просто чтобы держаться начеку. Девяносто пять процентов жизни мы держим руку на рычаге испуга. И не важно, сколько интеллекта накладывается на это, Джеймс. Интеллект всего лишь служит живой машине. Разум только поднимает порог внешнего проявления страха. Тот же механизм управляет и кроликособаками, независимо от того, как они устроены, к какой цивилизации принадлежат, кем себя считают. Тот же или аналогичный. Иначе их бы здесь не было. Я имею в виду основной механизм выживания. Без страха нельзя выжить. Эволюция автоматически вырабатывает его, поэтому вы должны знать, что эти существа будут бояться вас так же, как вы их.
Я кивнул.
Флетчер спросила:
– Что следует за страхом? Я немного подумал.
– Бегство?
– Давайте представим, что вам некуда убежать от того, чего вы боитесь. Что происходит?
– М-м… Я начинаю злиться?
– Вы спрашиваете или отвечаете? Какое чувство вы начинаете испытывать, когда испугавший вас не уходит?
– Гнев.
– Верно. На смену страху приходит гнев. Как он проявляется?
Я оскалился и зарычал. Флетчер улыбнулась:
– Правильно. Вы начинаете пугать в свою очередь. Сначала ощериваетесь, рычите и строите страшные гримасы. Если это не помогает, начинаете кричать и визжать. А если и этого недостаточно, швыряете кокосовые орехи. Иными словами, разыгрываете целый спектакль. Так ведут себя все обезьяны. Вы поступаете так, когда возникает угроза вашему существованию или чему-либо, что вы отождествляете со своей личностью или считаете частью своей личности. Таковы составные части этого механизма. Если вам удалось испугать противника и он уходит – значит, механизм сработал. Вы остались живы. В самом худшем случае придется вступить в драку, но, как правило, хорошей вспышки гнева вполне достаточно, чтобы предотвратить стычку. Вот такие дела. Я рассказала достаточно, чтобы теперь вы могли разбираться в современной международной обстановке.
Она дала мне время оценить шутку, потом продолжила:
– Все это прекрасно получается у обезьян, Джеймс. Может, даже сработает и в человеческом обществе, хотя я сомневаюсь. Но уж точно не выйдет с червями, запомните. Некоторые из нас, преодолев страх, начинают демонстрировать хторрам свою ярость, что приводит к фатальным последствиям. Когда убежать нельзя, наступает следующая стадия – ярость.
– Я знаю. Видел это…
– Не отвлекайтесь. Скажите, что такое ярость?
– Ярость – спусковой механизм драки.
– Правильно. Но мы знаем, что драться с червями нельзя, не так ли? Они доказали, что победить их невозможно. Что тогда происходит?
– Э-э…
– Что приходит на смену ярости, Джеймс?.
– Не знаю…
– Ну, шевелите мозгами. Что почувствует человек, если заставить его заниматься целую неделю одним и тем же?
– Не знаю, как вы, а я смертельно устану.
– Верно. Наступает безразличие. – Флетчер удовлетворенно кивнула. – Представьте, что вы неистовствовали и израсходовали все силы, однако то, чего вы сначала испугались, а потом начали пугать, сидит как ни в чем не бывало, скалит зубы и ухмыляется. Вот тогда приходит усталость. Мы называем это фрустрацией. Но теперь, когда ярость растрачена, у вас появляется возможность по-настоящему заинтересоваться, что это за штука так вас напугала. Вот как работает механизм: пока вас не отпустит страх, места для любопытства нет, правильно?
– Правильно.
– Этим механизмом можно управлять, Джеймс, но остановить его никто не в силах.
Ну а теперь скажите, зачем, по-вашему, я рассказала об этом?
– Чтобы я мог… э-э… Ну, ведь речь идет об установлении контакта, и нельзя, чтобы обезьяньи реакции испортили все дело. Я не ошибся?
Я ухмыльнулся, зная, что угадал.
– Нет, – улыбнулась в ответ Флетчер. – Я хочу, чтобы вы оставили страх, ярость и равнодушие за границами круга. Но что в таком случае вы будете делать?
Я пожал плечами:
– Ничего, наверное.
– Не ленитесь думать. Что вы можете сделать, избавившись от обезьяньих реакций?
Я снова пожал плечами:
– Начну развлекаться.
– Абсолютно верно. Когда обезьянам ничто не мешает, им остается только это. И начинаются игры: бизнес, женитьба, заседание Конгресса – что угодно. Сложные игры сложно устроенных обезьян. Итак… Теперь вы понимаете, что должны сделать, оказавшись там?
– Придумать игру для обезьян и кроликособак.
– Значит, поняли. Это, и только это. Если вам понравится играть вместе, то контакт возникнет сам собой.
– Да, я понимаю. Честное слово, понимаю. – Меня восхитило, что все оказалось так просто. – Я должен оставить дома ружье, армейские замашки и даже исследовательский интерес. Должен пойти туда просто-напросто как обезьяна, которой хочется поиграть, так?
– Примите мои поздравления. – Флетчер просияла и пожала мне руку. – Как главный медицинский эксперт операции признаю вас годным к выполнению задания. Вы – лучший шимпанзе армии Соединенных Штатов.
Она вручила мне банан.
– Только банан? – изумился я. – А как насчет самки?
– Это, Джеймс, проходят на старших курсах.
В. Как хторране называют человека, принимающего ванну?
О. Бульон с фрикаделькой.
57 ЛИЗАРД
Каждая новая любовь – всегда первая.
