Инволюция (СИ) - Кауф А.

Перечеркнув последнее место, Агата повернулась к ожидающей дальнейшие приказы свите. Ружьё она, на всякий случай, покрепче сжала в руках. Её наивная идея чревата кровавыми последствиями. «А насколько она глупа, мы сейчас и узнаем».

— Вынуждена вас разочаровать. То, что я ищу… кажется, оно находится в доме премногоуважаемого сэра Джедедии. Послушайте, — быстро продолжает она. Не хватало, чтобы они подумали, будто она собирается обворовать их любимого чернокнижника. — Это очень плохо вламываться без приглашения в чужие дома… — Агата не сдерживает смешка. Сколько раз за последние дни она успела нарушить неприкосновенность частной собственности? Два? Три? — Но эта вещь принадлежит мне. Вы помогли обыскать лес. Смогу ли я и в этот раз рассчитывать на вашу помощь?

Агата замолкает. Животные переглядываются между собой. Пауза затягивается. Руки нервно теребят оружие. «Лишь бы палец случайно на курок не соскочил».

Прихрамывая сломанными конечностями, олениха подходит к Агате.

«Прошу за нами. Мы знаем короткую дорогу»

Вздох облечения. Волноваться не о чем. Или всё же стоит? Что там Рен—Клод говорили про кошек и незваных гостей?

Сколько Рошель ни вглядывается в сверкающий механизм шара, ничего не происходит. Замершие в смоле шестерёнки не двигаются. Валери вертит предмет в руках, стараясь увидеть хоть что—нибудь необычное. Ожидаемого эффекта получить не удается. После нескольких минут безрезультатных попыток, Рошель замахивается и с силой бросает шар в другой конец комнаты. Тот, будто упругий мячик, отпружинивает от пола и укатывается в дальний угол.

— Прошу, прекратите, мисс! Вы хоть представляете, каких трудов мне стоило достать его?

Человек, до этого безмятежно сидящий на диване, резво подскакивает. Добежать к шару он не успевает. Рошель возводит курок беретты и несколько раз выстреливает. Глушитель смягчает звук. На последнем выстреле шар разлетается по комнате радужными осколками. Несколько секунд они ещё светятся, а затем окончательно потухают.

— Когда я наконец—то увижу её труп?

— Скоро мэм, скоро, — человек отряхивается от стеклянной крошки. — Из Проклятого Леса ещё никто не выбирался живым.

— Сколько я ещё буду слышать одни обещания?

Валери вскакивает со стула, нервно меряя шагами комнату. Пальцы теребят затвор пистолета. Она уверена, Агата выберется сухой. «Как и всегда». Плюс одна схожая с ней черта.

— В тени других мне долго не удавалось проявить свой ум, а многие не считались с моим мнением вовсе. Чужак среди своих. Мне нет места ни в родном Гнезде, ни в Ливингстон Бэй. Но вы дали мне шанс доказать свою ценность Я не подведу вас. Эта девушка будет мертва. Или… вы больше уже не доверяете моим силам?

Валери раздраженно поворачивается к человеку. Надменно смерив его взглядом, она изящно присаживается обратно за стол.

— Я знаю, с кем имею дело. Этого достаточно, чтобы составить прогнозы о результативности твоего плана.

— Невозможно просчитать всё на свете…

Не давая закончить, Рошель заливается смехом. Женственным и притягательным. Этот человек до сих пор считает Агату тупой и наивной. «Большая ошибка». Она, как никто, знает своего врага.

— Я оказалась на вершине мира далеко не из—за колоссального состояния, оставленного родителями. Пух—перо, или как там говорится, для мёртвых.

Рошель небрежно откидывается в кресле. Отличный кроваво—красный маникюр она сделала сегодня. Идеально подходит к её натуре. Довольный взгляд обводит роскошную комнату. Антикварные китайские вазы смиренно блестят в свете брильянтовой люстры. Прекрасные находки. Жаль, они радуют глаз лишь в первые дни после покупки.

— Мне приходилось много работать. Дни и ночи проводить за документами. Пробиваться через осточертевшее «тебе всё даётся легко». И убирать тех, кто мешает или разочаровывает меня.

Красноречивый взгляд обращается к вздрогнувшему человеку.

— Я умная. Красивая. Лучшая. И никто не смеет в этом сомневаться. Даже я. Тогда, почему ты, жалкая мелкая птичка… — грозная улыбка появляется на лице, — думаешь, что можешь возражать мне?

— Нет, нет. Я вовсе не…

Нежная рука жёстко ударяет о стол. Оправдания —худшее, что можно услышать от слуг. Овцы должны покорно молчать. «Или нужно сделать так, чтобы они больше не посмели никогда заговорить».

— Препарат у тебя?

Побледневший человек рыщет по комнате глазами. Спрятаться некуда. Беретта до сих пор в руке Валери.

— Коты… они почти все ушли… я как раз… ну….

К большому удивлению агента, на лице Рошель расцветает мечтательное выражение. Секунду спустя оно сменяется злобным. Ядовитый взгляд внимательно сканирует подрагивающую фигуру человека.

— Тем лучше для нас. Пришло время взять всё в свои руки. В принципе, как и всегда.

Валери подходит к вешалке у входа. Старый слуга Тадеуш, смиренно стоящий у двери, мигом подбегает к хозяйке. Его руки набрасывают на плечи Рошель пальто.

— Планы меняются. Выдвигаемся в Ливингстон Бэй. Сейчас же.

— Что⁈ Прошу вас, мисс, дайте мне ещё один шанс!

Изящным движением Валери приказывает слуге покинуть комнату. Раскланявшись, старик пятится, закрывая за собой дверь.

— Он уже у тебя в руках, идиотина, — шёлковый платок мягко ложится на нежную кожу. — Агате придётся вернуться в дом за препаратом. Я прекрасно знаю её. Она ни за какие деньги мира не решит расстаться с ним. Там—то мы и встретимся.

— Вы уверены, что успеете добраться туда? Скоро рассвет.

— Конечно. Ты мне поможешь. Точнее твои магические фокусы.

Человек отступает. Спина упирается в гладкую мраморную стену.

— За—а—ачем? Зачем вам всё это?

— Хочу взглянуть в её лицо в последний раз. Да и к тому же, — на лице Рошель появляется блестящая улыбка. Именно с ней она не раз растаптывала своих врагов, —у меня для Агаты есть «отличные» новости. Посмотрим, как на этот раз ей удастся сдержать свою непробиваемую маску равнодушия.

Глава 19

Старый особняк, действительно, оказался огромным. Многоэтажный, с величественной мансардой, он чудом, за четыреста с лишним лет, не превратился в труху. Фундамент заметно просел и потрескался, а некоторые более ранние пристройки покосились, грозясь вот—вот рухнуть, погребая под собой всё, что окажется вблизи них. Часть окон с закопчёнными карнизами заколотили. Пробитые водостоки держатся на последних гнутых железках, даже крыша местами прогнила, готовясь обвалиться. Острые зубы дымоходов с треснутой кладкой расстроено вздымаются ввысь, венчая полуистлевшую конструкцию. Сорные злаки, дикий шиповник, преклоняющий свои ветви с кровавыми плодами, и ядовитый плющ навевают уныние своим триумфом над декоративными клумбами и палисадниками.

Аристократическая стать дома, подкормленная угаснувшей роскошью и богатством, тянется на добрые километры. И на всей её площади ни единого живого растения. Всё органическое на территории дома высохло и умерло. Проклятая земля будто высосала силы из растительности, стараясь хоть как—то поддержать разваливающийся особняк. Даже стойкие сорняки пожухли. Но хуже всего пришлось деревьям. Скрюченные, изломленные, с уродливыми когтистыми ветвями и скрипом, полным боли, они ежедневно упрашивали небеса даровать им блаженный покой.

Агата вглядывается в окна дома. В них нет и намёка на жизнь. Здесь и вправду до сих пор живёт потомок Джедедии? Если так, то Деливеренс явно отстроил своё имение подальше от этого ветхого хлама. Взгляд обращается к лесу. Звериная свита покинула её. «Соберись. Ты справишься. Коробка не могла отрастить ноги и убежать. Она здесь».

Решительно протаптывая дорожку через сухой шиповник, Агата пробирается к парадной двери. Беспощадно сломленные и мёртвые, кустарнички цепляются к ногам, умоляя забрать их подальше от проклятой земли. Смутное чужеродное присутствие навязчиво прокрадывается в разум. В голове крутятся истории о великом колдуне и его могуществе. «Джедедия не умер», — всплывает фраза Рен—Клод. «Мне—то что. Я пришла за тем, что принадлежит мне», — успокаивает саму себя Агата.