Инволюция (СИ) - Кауф А.

— Ты помнишь, что сказал Терри в ту ночь?

Коллет вздрагивает, опуская взгляд.

— Не гасни, вступая во мрак ночной.

— Восстань против тьмы, сдавившей свет земной, — добавляет к ней Реннет.

— Ты права. Надо дать поудружке шанс.

Агата выжидающе переводит взгляд с одной на другую. Покивав друг другу, сёстры с горестной улыбкой поворачиваются к ней.

— Поздрауляю, мой троунутый бешенством друг. Твоя встреча с моунстрами Проклятого Леса всё— таки состоится.

— Коль решила на себя налоужить лапы, помоужем тебе.

— Ох, большое… — было начинает Агата, но замолкает при виде поднятой руки.

— С услоувием.

Теплые нежные руки берут сероватые ладони и легонько сжимают их.

— Ради Терри, обещауй остауться живой.

— Ради нашего спокоуствия, общеауй, что не будешь лезть в истории, потакая любопытству.

«Уильям». Агата зажмуривается. «Терри». На глазах проступает влага. «Родители». Пальцы сжимаются. «Я не подведу вас».

— Обещаю.

Глава 18

Мистер и миссис МакГрегори всегда знали, чем туже у Агаты заплетена коса, тем серьёзнее настроена и хозяйка. Распущенные волосы — недоступная роскошь, являющая себя лишь в дни полного уединения и расслабления за книгой. Перед тем, как покинуть дом, сёстры помогли прибрать растрепавшуюся причёску и снарядить ружьё оберегом. Перебивая друг друга, Рен—Клод сообщили, что этот, бесполезный на вид, камушек, отпугнёт монстров, дав путнице спокойно добраться до места. Использовать оружие по назначению представлялось лишь в самом крайнем случае.

Пальцы нервно треплют едва держащиеся пуговицы куртки. От неё заметно тянет солью и тухлым запахом рыбы. На пару размеров больше, она, кажется, ранее принадлежала здоровенному моряку. Вокруг шеи обвился шарф. Свитер не даёт холоду облепить тело. Агата догадывается, что его вязал Терри. Скачущие ряды ниток и неаккуратно законченные узелки уже встречались ей ранее. Джинсовая ткань штанов намного плотнее городских сородичей и за свою жизнь успела немало повидать, изрядно потрепавшись.

Под мощной подошвой ботинок с меховым подкладом хрустит снег. Метель прекратилась, оставив после себя сверкающие сугробы. Пуговицы наконец обретают покой. Вместо них нервно подрагивающие пальцы нащупывают лямку сумки. Она слегка оттягивает девушке плечо. Учитывая, как много в неё смогли запихнуть сёстры, удивительно, что ткань вообще не порвалась. От аптечки, спичек до свежих булочек. Перед уставшим разумом всплывает воспоминание о Терри, выворачивающего бездонные карманы с барахлом. Они встретились на болоте в прошлую ночь и даже не провели вместе весь день. Но тогда почему Агате так тоскливо? «Соберись». Она почти дошла до леса. Ферма Рен—Клод удачно для неё, но не для хозяек, вплотную примыкает к Проклятому Лесу. Светящийся камень—оберег, привязанный вплотную к дулу ружья, выхватывает из темноты проломленную ограду. Разум отказывается верить собственной памяти. Она действительно смогла победить волкоподобную тварь?

Воздух прорезает истошное карканье. Стайка смолянистых ворон приземляется на самый верх металлических прутьев забора. Агата сильнее сжимает ружье в руках. Свет «фонарика» судорожно скачет по полю, сугробам, зловещим деревьям, подступающим к ферме, и наконец останавливается на птицах.

— Не знаю, что удумала на этот раз ваша хозяйка, но лучше вам не лететь за мной. А то знаете, — Агата возводит прицел на одного из пернатых слуг, — что-то мне куриного мяса захотелось.

Дважды повторять не приходится. Вспорхнув, птицы перелетают подальше от потенциальной угрозы. Агата криво ухмыляется. Переступив через покорёженные куски ограды, она решительно углубляется в лес. Спиной она всё ещё чувствует пристальные взгляды на себе. Но не догадывается, что один из них принадлежит худощавой фигуре в блестящих очках.

Снег кружится в медленном танце, оседая в сугробы. Белая пыльца покалывает щеки, будто маленькие иголочки. Август за несколько часов успевает смениться октябрём. Деревья застывают, обратившись в спячку. Неприкрашенные, лишенные летнего убранства, они оголили себя до самых костей перед волей холодного ветра. Кроме его горестных завываний не слышно ничего. Бурная жизнь примолкла, укутанная белым ковром. Слишком прекрасным и хрупким для тяжёлых ботинок Агаты.

Вытоптанная охотниками дорожка становится всё менее проходимой. Деревья, до этого смиренно стоящие в стороне, подкрадываются ближе и ближе. Кривят свои дупла, недовольные вторжением. Заросли кустов и молодой пихты мешаются на пути. Хватают за одежду своими ветками. Тянут отступить. Лунный свет теряется в кронах, не касаясь земли. Темнота надвигается отовсюду. Пробирается из трещин, оврагов, ям. Вскоре роскошные хвойные кроны окончательно смыкаются над головой. Кромешный мрак окружает Агату. Свет камешка мягко отталкивает его, но ненамного. Агате приходится постоянно останавливаться. Одной рукой она придерживает увесистое ружьё, а второй— карту, с прикреплённым к ней маленьким компасом. Лес будто специально пытается её обдурить. Заставить ходить по кругу. Стоит Агате споткнуться о мощные корни, как с ветвей сваливается нехилая шапка снега, едкая насмешка деревьев. Их мрачный смех томным шелестом доносит холодный ветер — посыльный злобы и зимы.

Чуткое ухо Агаты различает едва уловимый звук шагов. Остановившись, она внимательно прислушивается. Тишину нарушают скрипы сосен, вой ветра и слабые переговоры еловых веток между собой. Агата сглатывает ком в горле. Вороны Мор не посмели пойти за ней. Значит, это могут быть только животные Проклятого леса, развившиеся по параллельной линии эволюции до ужасающих мутаций.

Немного постояв, Агата решает продолжить путь. Быстро идти не получается: дорогу приходится постоянно расчищать. Утомлённое тело не слушается. У Агаты не вышло, как следует расслабиться и отдохнуть в доме сестёр. Терзаемый сомнениями разум работал на полную, стараясь подготовиться ко всем возможным исходам. Навалившийся сон вгоняет в дремоту. Тело двигается по инерции. Глаза слипаются. «Что на меня нашло?» Агата мотает головой, стараясь взбодриться. Зоркий взгляд скользит по сторонам. И останавливается на силуэте неподалёку.

От резкой перемены обстановки мозг мгновенно просыпается. Руки покрепче обхватывают ружьё. Ей мерещится? Это ведь всего лишь тени деревьев. Злобные. Изломленные в танце пляшущего света. Приблизиться? Обойти? Стараясь не отводить взгляда от подозрительно замершего объекта, Агата достаёт карту из сумки. Если она не хочет сделать крюк и потерять время, придётся идти напрямую. «Я испугалась тени. Какая дура!», — повторяет про себя Агата, нервно запихивая бумажку обратно. Напряжённый разум трубит тревогу. Ему нет никакого дела до пролетевшей мимо сумки карты. Он не заботится о ней, даже когда Агата двигается с места, оставляя ценный путеводитель лежать в снегу.

Чем ближе Агата подходит, тем больше расслабляется её хватка.

— Ну и напугал ты меня, — Агата легонько ударяет кулаком по кривому древу. Он и его несколько сородичей чуть не обзавелись свинцом в теле. А всё из—за уродливой формы… Или чего—то ещё?

Агата внимательно оглядывает деревья. Взгляд натыкается на недавно ободранную кору, почти полностью съеденный мох и погрызенные трутовики. Взгляд опускается к корням. Светящийся камешек услужливо прорезает тьму.

— А я было обрадовалась, что вся живность в лесу попряталась.

Крохотные снежинки стараются закрыть вульгарно нарушенную белизну покрывала. Но оленьи следы не так-то просто спрятать. Свежие. С чётким контуром. Агата делает несколько шагов в их сторону, не отрывая взгляда. И ещё парочку. И ещё…

Тёплое дыхание нежно проходится по щекам. Агата медленно поднимает голову. Где-то в груди окаменело от страха сердце. Руки крепко сжимают оружие. Даже крик не в силах продраться через горло. Не сметь. Молчать. Неподвижная стая оленей, подобные тому, что вчера пробрался в её дом, стоят всего лишь в нескольких метрах от неё. Изломанные тела венчаются спутанными рогами. В них застряли кусочки мха и чьей-то недавно вспоротой плоти. Красные капли орошают снег. Зубастая пасть рассекает грудь. Мутные глаза внимательно смотрят на гостью.