Юлий Буркин - Остров Русь 2, или Принцесса Леокады
— Сегодня ситуация исправится, — нехотя проронил Перископов.
— Точно! — подтвердил Перескоков. — Именно сегодняшний концерт станет поворотным этапом в истории Египта. Он объявлен как концерт дуэта «Тот-Того», вы ведь тут безумно популярны, так как поете песни запрещенной Леокадии.
— Но в нашем-то исполнении они не действуют, — заметил я.
— Вот именно! — воскликнул Перескоков. — Но сегодня на центральном стадионе Каира из-за вас соберутся десятки тысяч зрителей, и концерт будет транслироваться по ТВ. Но вместе с вами на сцену несанкционированно выйдет и Леокадия!
— А ее не убьют? — забеспокоился Стас.
«А нас?» — подумал я, но промолчал.
Перископов хрипло захохотал и отрицательно покачал головой.
«Они подобреют, — догадался я. — Потому и не убьют».
Мне стало противно: вместо того чтобы спасать мир, мы, как и тогда, в Киреевске, сами же помогаем всеобщему подобрению. Нет, так нельзя. Я наклонился к Стасу, сидевшему с краю возле прохода.
— Мы должны помешать ей, — шепнул я.
— Как?
— Предлагаю схватить ее, как только она выйдет, и пытать, пока все нам не выложит.
— Пытать Леокадию? — Глазки у Стаса заблестели. — Всячески? Я согласен! — Тут он покосился на Перископова. — А как быть с этим, он ведь не даст?
— Подсядь к Вольфраму и предупреди его и телохранителя: пусть, как только она выскочит на сцену, они хватают Перископова и держат изо всех сил, а лучше — пусть свяжут.
Стас кивнул и пересел.
Вот такую я затеял комбинацию. Я чувствовал, что мы встряли в опасную игру с какими-то могущественными силами, но что-то ведь нужно было делать!
Каирский стадион был забит до отказа. Именно тут я понял, что мы со Стасом стали уже настоящими профи. Ведущий, мужчина в белом одеянии под названием «галабея» и в чалме, что-то крикнул в микрофон, зазвучало вступление песенки «Кис-кис, мяу», зрители взревели, и мы без малейшего волнения выскочили на сцену. Приплясывая, мы отчеканили куплет про свинью, ничуть уже не смущаясь, буквально на автопилоте.
Зазвучал проигрыш… Натренированным уже ухом я заметил еле уловимый стык фонограмм: это была уже другая запись, хоть и той же песни. И тут на сцепе появилась закутанная с ног до головы в пеструю материю женская фигура. Лицо девушки было спрятано под чадрой. Стадион сразу взвыл от восхищения.
— Чего уставился! Надо ее хватать, пока не запела! — заорал Стас.
И действительно, чего это я? Через всю огромную сцену мы кинулись к Леокадии. Мы были на полпути, когда она вдруг сбросила с себя цветное тряпье и продолжила танец в костюме из двух ленточек, еле прикрывающих грудь и бедра.
Арабы ахнули и, по-видимому, оцепенели от шока. Но их замешательство длилось недолго. Уже через минуту зрители из первых рядов стали швырять на сцену всем, что попадалось под руки, включая туфли. Послышались даже выстрелы. Ой-ой-ой, и впрямь могут и убить… Но уж взялся за гуж…
Как раз в тот момент, когда мы к ней подбежали, Леокадия открыла рот… Я прыгнул… И пролетел сквозь нее! Я упал и больно ударился о дощатый настил. Вскочил… Леокадия уже пела что-то по-арабски.
Я потряс головой. Как это получилось? Я промахнулся? Я снова прыгнул на нее, на этот раз сзади. Вновь пролетел насквозь и рухнул на доски. Леокадия как ни в чем не бывало заливалась соловьем. «Это голограмма! — догадался я. — Она ненастоящая!» И мне показалось, будто в голове прозвучал ехидный голос Перископова: «Добро пожаловать в Египет!»
Мою догадку подтвердил Стас.
— Это не наши технологии! — крикнул он мне. — Слишком круто! Она — инопланетянка!
Тем временем весь многотысячный стадион, забыв все свои прежние предрассудки, уже радостно пританцовывал и подпевал ей. По-арабски припев звучал почти так же, как по-русски:
Киыс-киыс, пш-ш-ш!
Киыс-киыс, миау!
— Черт с ней! — воскликнул Стас. — Бесполезно! Но Перископов уже должен быть связан, будем пытать его!
Мы бросились за сцену. И тут же наткнулись на нашего телохранителя. С блаженной улыбкой он танцевал вприсядку.
— Петр Петрович! — воскликнул я, хотя он, конечно же, меня не слышал. — Что с вами?
Да! Нашим телохранителем стал именно председатель Киреевского совхоза Петр Петрович Ядрышников. Это его мы спасали от подобрения с помощью «Пинк Флойда».
Стас приник к его бинтам.
— Леокадия! — закричал он. — У него в наушниках — Леокадия!
— Петр Петрович! — сдирая с него повязку, воскликнул я. — Кто дал вам эту гадость?
— Почему же гадость? — искренне удивился тот. — Красивая музыка! Мне дал ее мой друг продюсер Перископов! Эх, в баньку бы такую музыку! «Кис-кис, брысь, — подпевая, вновь принялся он танцевать вприсядку, теперь уже под звучащую на стадионе песню, — кис-кис, мяу»! — и двинулся к кулисам… — Эх, в баньку нашу сибирскую я вас не сводил!..
Еще миг, и он уже плясал на сцене вокруг голографической Леокадии…
В поисках Перископова мы побежали дальше. И нашли его катающимся по пыльному полу какого-то подсобного помещения в борьбе с беднягой Вольфрамом. Борьба была неравной, но умница-губернатор вцепился в продюсера крепко, приговаривая:
— Ну какой вы все-таки прекрасный человек!
— Да отстань же ты от меня! — вскричал Перископов как раз в момент нашего появления и взмыл к потолку на своих тончайших нитях. Вольфрам, ослабив хватку, шмякнулся на бетонный пол.
Мы посмотрели вверх. Перископов на четвереньках стоял на потолке и, неестественно вывернув шею, глядел на нас.
— Вы ведь хотите встретиться с настоящей Леокадией? — спросил он нас оттуда и, не дожидаясь ответа, договорил: — Скажите этому навязчивому господину, чтобы он прекратил за меня цепляться и не преследовал нас. Если он пообещает, я сейчас же переправлю вас к ней.
— Пообещайте ему, пожалуйста, — попросил Стас. — Так надо, честное слово. Вы свое дело сделали, спасибо.
— Надо так надо, — кряхтя, поднялся с пола Вольфрам. — Ладно, обещаю! — задрав голову, крикнул он продюсеру. — Слазьте оттуда, странный вы человек!
Перископов спрыгнул с потолка и, падая, ловко, как кошка, перевернулся на ноги.
— Следуйте за мной, — сказал он нам и быстро двинулся вперед.
Мы помахали Вольфраму и поспешили вдогонку.
— За стадионом нас ждет вертолет, — сообщил Перископов нам на ходу, — который отвезет нас в Гизу к пирамиде Хеопса. Под ней спрятана кабина нуль-транспортировки. Принцесса Леокадия поручила мне доставить вас на свою планету.
Так и есть! Все-таки чужие.
— Зачем? — спросил Стас настороженно.
Я подумал было, что сработал хитрый план наших акул шоу-бизнеса, и певица хочет разобраться с нами по поводу нарушения ее авторских прав, но Перископов отозвался:
— Вы ее удивили, не поддавшись ее чарам психокодирования. Она будет вас изучать.
— А если мы не полетим? — вдруг заартачился Стас. — Что-то мне не хочется… Как-то я устал.
— А ну, пошевеливайтесь! — рявкнул Перископов и так на нас глянул, что мы без дальнейших промедлений поспешили за ним.
Выйдя на свежий воздух, мы оказались за трибунами стадиона. Вертолет, висящий на фоне звездного неба, казался игрушечным. К ногам упала веревочная лестница.
— А как же все наши? — спросил я. — Вольфрам, Перескоков, Ядрышников?
— Я здесь! — приветливо помахал рукой Перескоков, высунувшись из стеклянной кабины вертолета.
— За остальных не беспокойтесь, — криво усмехнулся Перископов. — Их никто не обидит. Люди-то вокруг добрые! Ха, ха, ха! — зловеще рассмеялся он.
Глава десятая.
О том, как мы узнали почти все, после чего у нас случилось раздвоение личности
Я думал, что мы приземлимся прямо возле пирамиды, но нет: вертолет медленно снижался к оазису неподалеку. Был уже вечер, адская жара спала, я впервые за все время осмотрелся и как-то всерьез осознал, что действительно нахожусь в Египте. Он мало походил на наши детские воспоминания, и пирамиды мне показались попроще, чем я себе их представлял… Не было в них какой-то древней загадочности.
В оазисе возле небольшого ручейка работала бетономешалка, а рядом с ней возилось с десяток аборигенов.
— Они что, дом строят? — спросил Стас.
— Нет, — сказал Перископов. — Они делают плиты для пирамид.
— Для новых? — изумился я. Но Перископов удивил меня еще сильнее.
— Для старых! — рявкнул он и скрежетнул зубами. Шасси как раз коснулись земли. — Выметайтесь! — бросил он нам. — А ты, — обернулся он к Перескокову, — лети на стоянку. Когда понадобишься — вызову…
Мы послушно спрыгнули на жухлую травку.
— До свидания, мальчики! — крикнул нам Перескоков, и я почувствовал к нему почти нежность. — «Тот-Того» — был моим лучшим проектом! Я надеюсь, мы еще встретимся!
