Огонь во плоти (ЛП) - Флауэрс Дэнни

Он тоже носил собственную маску — благочестивое выражение лица, которое никогда не нарушалось его внутренним омерзением. Он торжественно оглядел каждого по очереди, словно взвешивая, чего они стоят. Всякий раз он на миг вглядывался в Вечное Пламя. Театральность была утомительна и не давала ему заняться дюжиной насущных дел. Однако он знал, как важно правильно подать себя. Каждому требовалось ощутить, что он прошел испытание — что его избрали как истинно достойного и сильного духом. Под заверениями в своей смиренности каждый осмеливался грезить, будто он особенный.

Когда все пятеро подверглись осмотру с его стороны, он склонил голову, словно молясь. Потом повернулся к ним и улыбнулся.

— Вечное Пламя Бога-Императора заглянуло в ваши сердца и узрело, что каждый из вас истинный служитель Его имени, — произнес он. Все люди поклонились и прочертили на груди символ аквилы.

— Вам выпало очистить Перикулус от негодяев, — сказал Пьюрберн, и появился Тритус, тащивший сундук с оружием. — Бог-Император с нами. Именем Его мы добьемся, чтобы падшие раскаялись, а еретики сгорели.

Тритус поочередно подошел к каждому из людей и с благоговением вложил им в протянутые руки по огнемету. Лорд Пьюрберн отметил, что некоторые колеблются. Может быть, они поняли, что представляет из себя оружие: скверно сработанное и еще более скверно обслуживаемое. Отчаявшиеся души из дома Кавдор были хорошо знакомы с ремонтом выброшенного вооружения, но они, возможно, ожидали от преуспевающего гильдийца чего–то большего.

— Какая–то проблема? — с улыбкой спросил Пьюрберн, когда один из братьев покосился на Тритуса. Человек вздрогнул от его взгляда, но собрался.

— Это оружие, — сказал он, обращаясь разом и к Пьюрберну, и к Тритусу. — Простите меня, милорд, но я отвечал за обслуживание оружия в банде, к которой принадлежал. Не думаю, что в своем нынешнем состоянии они работают.

— В самом деле? — произнес Пьюрберн без тени злобы в голосе. — Не спорю, мое вооружение скромно, однако истинная сила не кроется не в оружии, а в вере того, кто его держит. Те, в чьих сердцах нет сомнения, служат проводником силы самого Бога-Императора. Возможно, уместна будет демонстрация. Прошу.

Он указал на пустой зал.

Человек сделал шаг вперед и нерешительно поднял оружие. Наверное, его беспокоила протекающая топливная камера. Он навел огнемет и нажал на спуск. На пол фонтаном брызнули химикаты: воспламенительная камера не сработала.

Он оглянулся на лорда Пьюрберна. Из–за маски было сложно сказать, напуган он, или испытывает облегчение.

— Какое несчастье, — нахмурился Пьюрберн. — Брат Тритус, не попробуешь ли ты?

Тритус кивнул и выхватил оружие из подрагивающих пальцев человека. Пока он поднимал его, лорд Пьюрберн незаметно коснулся регулятора у себя на запястье. С платформы позади него донесся едва слышимый щелчок, словно там провернулся замок, но совсем чуть-чуть.

Он сразу же ощутил это: как будто в прохладный день набежал теплый ветерок. Вот только это тепло не давало уюта. Напротив, от него он вздрогнул, мелкие дневные досады раздуло в нарастающую ярость. Разумеется, он обуздал ее — железная воля и благородная кровь выработали у него привычку к этому эффекту. Но он видел, как переменились верующие из Кавдора. Их рты задергались и оскалились, пальцы на активаторах зудели от желания учинить насилие. Тритус не нуждался в дальнейших указаниях. Он вскинул огнемет и вдавил спуск.

Оружие изрыгнуло шквал огня, протянувшийся почти на тридцать футов. Пламя с ревом рвалось из ствола, словно отчаянно пыталось выбраться из заточения. Пьюрберн поочередно устремил взгляд на каждого из людей. Все они застыли на месте.

— Довольно, — прошептал он. Тритус неохотно затушил огнемет.

— Я дал, что могу, — произнес лорд Пьюрберн. — Знаю, оно бледнеет рядом со стоящими перед вами трудностями, но рукам истинно верующего не нужно никакого другого оружия.

Он многозначительно глянул на человека, усомнившегося в нем. Скрытое маской лицо было покаянно опущено вниз. Достаточно ли этого? Какая–то часть лорда Пьюрберна желала еще немного приоткрыть камеру на платформе, дать огню в сердцах братьев погореть чуть дольше. Не потребовалось бы многого, чтобы убедить оставшихся четырех в нечестивости их брата. Они уже увидели доказательство, что его вера скудна.

Но нет, напомнил себе лорд Пьюрберн. Он выше мелочной жестокости, недосягаем для воздействия камеры на платформе. У него все под контролем, сейчас и всегда. Щелчок переключателя — и замок повернулся, а огонь в глазах людей отчасти погас.

— Я уповаю, что все вы докажете свою веру, — сказал он. — Пока же сложите оружие, живите своей жизнью и ожидайте моего сигнала. Обещаю вам, когда настанет час, мы очистим эту клоаку греха.

Все пятеро ударили себя кулаком в грудь, и их голоса прозвучали как один:

— Хвала Богу-Императору! Хвала тану Кавдора!

Пьюрберн проследил, как они уходят, а потом обернулся к Тритусу.

— Сколько еще ты можешь собрать? — спросил он.

— Столько, сколько нужно, — откликнулся тот.

Лорд Пьюрберн нахмурился. Голос звучал как–то не так.

— Верующий Тритус, не мог бы ты немного приподнять голову?

Он встретился взглядом с фанатиком. Налитые кровью глаза подергивались, зрачки были похожи на острия иголок. Пока лорд Пьюрберн смотрел, там набухла одинокая слеза. Как и глаз, каплю пронизывали багряные прожилки.

Натянуто улыбнувшись, Пьюрберн отвернулся от человека и подошел к платформе. Рядом с ней стоял его страж, Пиромагир. События, свидетелем которых стал громадный киборг, не оказали на него никакого воздействия.

— Скажи мне, Тритус, — произнес Пьюрберн, обращаясь к человеку через плечо. — Тебе ведома наша цель?

— Да, милорд, — кивнул тут, брызгая слюной. — Граф залег на дно. Мы отрезали его от союзников, а ваши последователи достаточно многочисленны, чтобы победить его силы.

— Уверен, что так и есть, — сказал лорд Пьюрберн. — Но я хочу не просто одолеть его. Я хочу, чтобы он и все, кто его поддерживает, были уничтожены. Чтобы они сгорели дотла. Хочу, чтобы остальные боялись упоминать само его имя иначе как с проклятием на устах.

— Да, милорд, — отозвался Тритус. — Но что с силовиками Хельмавра?

— Паланит-капитану Канндису и его блюстителям нужна любая помощь, какую они только могут получить. Они это поймут, со временем, — пробормотал лорд Пьюрберн. Его взгляд снова переместился на платформу и камеру, установленную под Вечным Пламенем. Он обнаружил, что его палец ползет к переключателю на запястье. Нет, не сейчас. Когда придет время, им понадобится пыл, но стоит поспешить, и это может затуманить их рассудок.

— Как высокомерны эти мерзавцы, — вздохнул он. — Так бездумно красть энергию, выставляя себя властителями этого разрушенного купола. Подобное оскорбление не может остаться безнаказанным.

— Да, милорд. Они крадут у самого Бога-Императора!

— Гмм? — Лорд Пьюрберн нахмурился и оглянулся на Тритуса. — Да, они провинились перед Повелителем Человечества и Его скромными служителями.

Он опустился на трон. Его мрачное лицо окружал свет Вечного Пламени.

— Веди следующих новобранцев.

4

Вирэ уставилась на груду химических осветителей, из которых состоял ее бивачный костер. В теории одноразовые стержни восемь часов создавали тело и свет, хотя как показывал ее опыт, «тепло» сводилось к тому, чтобы снять худшие проявления обморожений. Ее костер был лишь одним из множества: рабы и гладиаторы собрались вместе кругами. Когда они вставали лагерем в первый раз, огни держали поближе друг к другу, чтобы гарантировать, что никто не попытается ускользнуть. Однако сейчас в этом уже не было необходимости. Их связал страх. Угрозы дезертирства впредь не возникнет — это обеспечила встреча с безглазыми тварями.

Она поежилась, плотнее кутаясь в плащ. Лагерь они поставили под огромным атмосферным регулятором. Вытяжной вентилятор был не меньше тридцати футов в поперечнике, но уже давно приржавел в закрытом положении. Тем не менее, из клапанов сочилась струйка воздуха — достаточно, чтобы к самым нижним уровня продолжала цепляться жизнь. Однако тут было холодно и становилось все холоднее.