Зверь (СИ) - "Tesley"
— Смерть Манрикам! — взвыли в центре, по бокам, по переднему и заднему краю площади. — Смерть убийцам!
Ближайшие к всадникам ряды народа дрогнули и свирепо двинулись на солдат эскадрона, грозя смять их первым же наскоком. Но потрясённый генерал Манрик, не отводящий глаз с тела, распростёртого на лестинице Собора Святой Октавии, похоже, утратил связь с реальностью.
— Стреляйте! — выкрикнул его брат, указывая на толпу. — Чего вы ждёте, болваны?!
Аркебузиры дали нестройный залп. Люди закричали, завижжали, завыли – кто от боли, кто от ужаса, кто от бешенства. Началась давка: одни, потеряв голову, что есть силы пробивались назад к набережной, другие, обезумев от ярости, бросались на солдат с голыми руками. В воздух взвилась стая камней. Аркебузиры продолжали стрелять – сначала вразнобой, потом более слаженно. Арнольд Манрик рявкнул ещё один приказ, и всадники, обнажив шпаги, направили лошадей на толпу.
Дик почувствовал, как в нём поднимается волна отчаянной ярости, злобы и негодования: мерзавцы, они пошли против безоружных людей! Взгляд его метнулся по тому, что ещё пять минут назад было церковным ходом: растерянные священники хватали поводья лошадей, умоляя солдат о милосердии. Под кардинальским балдахином царил хаос: кто-то громко молился, кто-то призывал Создателя, воздевая руки к небу. Один епископ Агний, не замечая ни выстрелов, блеска клинков, трясся от беззвучных рыданий над телом своего господина. Всё это мелькнуло перед Ричардом как в каком-то тумане. Нащупав эфес, он пришпорил Баловника и бросил его вперёд. Его тело, словно вспомнив Варасту и кавалерийскую атаку при Дараме, само повело его за собой. Поравнявшись с цепью всадников, Дик рубанул шпагой по ближайшему из них. Искромётное злое бешенство кипело у него в крови. Нервный Баловник всхрапывал и крутился, испуганный выстрелами и криками раненых, но юноша почти не замечал этого. Он то уворачивался, то бил наотмашь, или распластываясь на шее коня или выпрямляясь, как пружина, и каким-то звериным инстинктом угадывая, с какой стороны находится противник. Иногда в поле его зрения попадался Гиллалун, ожесточённо рубившийся справа, или Камден и Уэллес, сражавшиеся слева и сзади. Вся ненависть к Манрикам, всё горе вчерашнего дня, вся боль сегодняшнего словно выплёскивалась из Ричарда при каждом ударе. «Святой Алан и Надор!» — кричал он, пронзая шпагой мягкое человеческое тело. «Надор и святой Алан!» — отзывались его люди.
Внезапно перед глазами Ричарда выросло неестественно огромное, раздувшееся как от водянки и красное от напряжения лицо Арнольда Манрика. Перед полковником бесновался Рамиро, но Манрик, похоже, не видел литтэна.
— Это Окделл! — кричал он. — Стреляй в него!
Реальность мгновенно преобразилась и приобрела свои настоящие очертания. Рамиро отпрыгнул в тень. Ричард увидел, что Арнольд Манрик находится в десятках бье от него, а рядом с ним – солдат, вероятно, недавно перезарядивший аркебуз. Зажжённый фитиль напомнил Дику тёплый осенний вечер, возвращение из дворца после чествования победителей, особняк маркизы Фукиано и странный поступок эра Рокэ, неожиданно поднявшего Моро на дыбы. Он машинально дёрнул поводья вверх, и Баловник, задирая голову, с недовольным ржанием забил передними копытами перед собой. Грохнул выстрел, ржание перешло в хрип, и Дик, выдернув ноги из стремян, отпрыгнул вправо. Почти сразу же Гиллалун метнул нож. Неудачливый стрелок захрипел, как и Баловник, и начал заваливаться. Арнольд Манрик, весь перекосясь, хлестнул свою лошадь и унёсся куда-то на задворки, вероятно, к Свечной улице. Его люди отступилили следом за ним, сопровождаемые рычанием Рамиро.
— Нам нужно уходить отсюда! — крикнул Гиллалун Дику. — Мы здесь как на ладони!
Дик оглянулся: площадь перед Собором Святой Октавии была почти очищена от народа; тут и там лежали изувеченные копытами тела и стонали раненые. Со стороны набережной неслось:
— Все на баррикады! Смерть Манрикам!
Уэллес, зажимая колотую рану на плече, развернул своего Пегого к Дику:
— Милорд, берите мою лошадь!
Но юноша отрицательно мотнул головой и вскочил в седло позади молодого надорца:
— В квартал святого Андрея! Быстрее!
Рамиро понёсся вперёд. Набережную зачищали солдаты полковника Ансела, но эти не слишком усердствовали. Дик со своими людьми беспрепятственно проехал на восток к самому Данару, в который упирался их квартал.
Здесь их с облегчением встретили капитан Кохрани с остальными людьми. На окраине Олларии до настоящего дела ещё не дошло, но было понятно: скоро в столице начнётся настоящая бойня. Хмурые, словно отрезвевшие люди готовились дать решительный отпор войску тессория. Начав стрелять по толпе, Манрики словно перешагнули через какую-то невидимую черту, пересекать которую не стоило.
— Мы займём оборону на баррикадах, а если придётся туго, отступим в наш трактир, — быстро изложил Дику диспозицию эр Роберт Кохрани. — В нём мы сможем продержаться ещё около суток.
Рамиро сердито рыкнул на капитана и мотнул головой. Обычно спокойный, литтэн сейчас лихорадочно вертелся у ног Дика и дёргал его зубами за полы, словно начатый сегодня путь ещё не подошёл к концу.
Ричард, запрокинув голову, смотрел на гостиницу: да уж, «Пулярка и каплун» никак не походила на бастион! Рамиро рыкнул ещё разок и снова дёрнул своего Повелителя. Не удержавшись, Дик сделал широкий шаг и перевёл взгляд в том направлении, куда тащил его литтэн. Прямо перед ним, не далее, как десяти минутах ходьбы, возвышались семь башен древнего семиугольного строения.
— Нет, — сказал Ричард капитану. Его голос, охрипший после криков на паперти у Собора Святой Октавии, ему самому показался незнакомым и каменно-тяжёлым. — Мы не вернёмся в трактир. Это крысиная ловушка, а не убежище. Мы будем сражаться на баррикадах, сколько сможем продержаться, а если придётся отступать, то отступим туда, куда поведёт нас Рамиро. В Ноху.
Глава 4. В который час не думаете. 6
6
В три часа того же дня, в который умер кардинал Сильвестр, пять тяжело нагруженных подвод выехали со двора Арсенала по направлению к Багерлее. Расстояние, к счастью, было небольшим: от Арсенала тюрьму отделяла всего лишь одна улица. Преодолев защитный ров по короткому каменному мосту, процессия остановилась перед главными воротами.
— Я полковник Ансел, командир гарнизона Олларии! — громко крикнул офицер. — Доставил вам порох из Арсенала! Откройте ворота и вызовите сюда коменданта Ронибурга!
Наёмники-гаунау, охранявшие Багерлее, узнали Ансела и засуетились. Медленно пошла вверх решётка главного входа, открывая проезд во внешний двор.
Герцог Валентин Придд, одетый в форму сержанта гарнизона, поглубже натянул форменную шляпу на лоб и исподтишка оглядел своих людей: кэналлийцев из-за их характерной внешности в отряде было совсем немного. Новоявленные солдаты держались настороженно, но спокойно. Невозмутимый полковник Ансел подал им знак, и подводы черепашьим шагом поползли вперёд – прямо под жерла двух пушек, обращённых к Колодезной улице, и прицелы пяти десятков мушкетов.
За два часа перед этим Валентин встретил Ансела у въезда на набережную. Небольшой отряд полковника застрял на полдороге к улице Правосудия.
Командир гарнизона был зол и весь взмылен, как его измученная лошадь.
— Ваше преосвященство! Ваше преосвященство! — тщетно надрывался он, пытаясь докричаться до епископа Агния. — Обратитесь к народу, иначе, клянусь Леворуким, мы вовек не доберёмся до особняка его высокопреосвященства!.. Да придите же в себя, кошки драные!
Епископ не отвечал. Он понуро сидел на соломе в той же телеге, куда солдаты положили тело кардинала Сильвестра, и ни на что не реагировал. Бедняга впал в полную прострацию после того, как четверть часа тому назад набросился на Леонарда Манрика в приступе бешенства.
Едва кавалерийский эскадрон разогнал толпу у Собора Святой Октавии, рыжий генерал сунулся к Агнию с извинениями и вопросом о доставке тела в кардинальский дворец. Тут-то заплаканный епископ, который, казалось, глубоко погрузился в безысходное горе, пришёл в дикую ярость.
