Я обязательно вернусь. Книга 3.1 (СИ) - Ольвич Нора

Не буду описывать обратный наш путь. Как уже говорила, имение было небольшое. Мы уложились буквально за пять дней. И то, если подолгу не вести разговоры, не осматривать бедный скарб людей, проживающих в деревнях, не оставаться с ночёвкой у старейшины, можно было бы управиться и быстрее. В каждом поселении я приказала отправить людей в основной замок, с тем чтобы они могли набрать в ледниках замороженной сельди и другой рыбы.

Они должны были дождаться меня; на каждый двор я собиралась выдать инструменты для обработки земли и семена, закупленные во Франции. Ещё не поздно было всё это высадить.

Как доставить снабжение в ту или иную деревню пусть думают сами. Моё дело поддержать их в не очень сытый весенний период, а там видно будет.

На подъезде к Gleann an O’ir сердце кольнула тревога. Глянула на Рикардо. Прищурившись, он смотрел на замок, что виднелся вдали на фоне голубого моря.

— Ускоримся.

Отряд перешёл на рысь, моя тревога передалась окружающим нас всадникам.

В замке что-то происходило, рука легла на кожух, в котором были закреплены и свёрнуты в подобие ножен стилеты. Ускоренный аллюр переходящий в галоп. В главной зале на первом этаже был слышен недовольный голос отца.

Глава 9

О нежелательности гостя, которого совершенно не приглашали, сложено немало пословиц и небылиц. Нам ли этого не знать?

Однако в нашей современности — это явление в принципе уже изжило себя окончательно. Благодаря гаджетам и всякого рода устройствам, охраняющим наш покой ещё на подступах к подъезду или калиткам, или воротам домов. Ведь мы всегда можем сделать вид, что в данный момент находимся в другом месте и встречу лучше перенести на другое время.

Разве что только соседка, неработающая и скучающая дома, забежит вечерком за солью и новостями (сплетнями так, скажем), останется чайку испробовать с «печенками». Но это вряд ли. Всегда можно сослаться на здоровый образ жизни, занятость и отделаться вежливой улыбкой.

Гость.

С большим воодушевлением спешил он уверено в замок Золотой долины, ибо нести слово Божие, как он считал, самое великое дело, доверенное ему свыше.

Итак, проповедник, и протестант Томас Уилсон поселившись в близлежащей от замка деревеньке, заняв брошенный неказистый домик, решил заняться реформаторским обновлением нашей церкви и спасти наши души от вечного греха, вменив нам истину собственной веры, добродетельную и, конечно же, правильную по его мнению.

Отец, столкнувшись с резким проявлением лютеранства и англиканства в своём доме, с большим изумлением изначально слушал убедительные речи несостоявшегося в прошлом католического священника, который с воодушевлением истинного фанатика ринулся в сокрушительные разглагольствования об истине, которая как всегда блуждала где-то рядом.

Реформы. К чему они нам?

Пожилой фанатик, что в исступлении тряс бородой и бросал в сторону княгини Жанны алчные взгляды, рассматривая её украшения, якобы борясь за её бессмертную душу, постепенно стал вызывать раздражение отца.

Не было в его проповедях ни смирения, ни кротости, ни евангельской доброты, которые были необходимы как слова утешения женщине, что готовилась стать матерью. Очень часто в разговорах, обращаясь к бесчеловечно жестокому Ветхому Завету, проповедник собирался предать огню и мечу тех, кто отклонился от веры, от истины, выставляя их врагами всего живого на земле.

Раздражение отца, что неукротимой лавиной обрушивалось пока ещё на замковых служащих, необходимо было остановить. Оно грозило, в один прекрасный момент, из фанатика — неудачника, и проповедника сделать непримиримого нашего врага. Опасного, в своей вере. В своём фанатизме.

Истинный католик, дипломат, отец пытался добиться взаимопонимания с человеком, что каждое утро приходил в гости. Но тщетно.

Ведь после католической воскресной мессы, проповедовал он мадам Жанне, донне Адории и детям принципы реформаторства, высмеивая католицизм.

Князь однозначно наталкивался на каменную стену фанатизма и упрямства. Ведь вестник Господень был весьма неуживчив, а разум его был открыт только для божественного слова и был совершенно глух к человеческим словам.

К такому мы однозначно были не готовы. По своему опыту знала: с такими людьми не стоит прилагать усилия столковаться или вразумить их. Это только сильнее раззадорит фанатизм и желание повелевать нашими душами. Ведь не знает этот человек другой радости как, уповая на собственное непогрешимое пребывание на этой земле, повелевать разумом людей, что удивлённо слушают его.

Я заняла выжидательную позицию. И окружающих попросила побороть пока раздражение. Успокоиться и отпустить ситуацию. Мы однозначно должны были развернуть её себе во благо. Не зря Вселенная привела его к нам. Не зря.

Однако в личной беседе с проповедником не забыла упомянуть:

— Король Шотландии, Иаков V, да продлит годы его правления Господь, даровал своим подданным свободу вероисповедания. Я с уважением отношусь к вам мессир Томас. К вашему толкованию святого писания, которые всегда руководствуются принципом solo Scriptura, что значит «только Писание».

Но я католичка, я приехала править вместе с отцом, мачехой и своим двором, в имение, что досталось мне по наследству от покойного мужа. Мы с мужем были одной веры. Могу ли я усомниться в том, чему веровала всю свою осознанную жизнь? И пойти против любимого мужа? Так быстро изменив себя.

— Будете ли вы после этого уважать меня, мессир?

Тяжёлый взгляд пожилого мужчины неотступно следовал за мной. Его мысли сравнимы были с тяжёлой массой песка и глины, что медленно протекали в сознании под воздействием тихого ручейка новых знаний. Вероятно, он ожидал негатива и отпора от приехавшей хозяйки. Что была скромна в одеяниях и очень молода. А значит, более податлива новым протестантским идеям. Как хотелось верить в это.

— Сестра, позвольте так называть вас. Как вы невинны, позвольте уберечь вас от греха. Ваша воскресная месса и католический священник, что приезжает из Глазго, этого недостаточно. Позвольте…

— Как хочется назвать вас падре, мессир Томас, и довериться в исповеди. Ведь когда-то вы принимали католицизм как истинную веру? Не так ли? И всё же, пусть для вас я буду «ваша светлость, Донна Каталина». Ведь я княгиня! Прошу, разместитесь у нас в замке. Общение с вами вносит в мою душу небывалый покой. Займитесь трудами. Ведь не только проповедями едиными жив человек. Нам так необходимы ещё одни сильные руки и несгибаемая воля. Вы однозначно оказали бы большую помощь капитану Карлосу и его супруге в их трудах. Заодно убедились бы, как велик мир.

Врагов надо держать при себе. Не нужны нам его реформаторские идеи в деревне. Пусть живёт под боком. Пока.

Что двигало этим человеком? Приглядевшись к нему, наблюдая за его быстрыми и цепкими взглядами на дам. За мимикой, и неосознанным желанием прикрыть себя крестным знамением в этот момент. Я увидела физическую неудовлетворённость не старого ещё мужчины. Он боролся со своими ощущениями, считая их великим грехом, плотским вожделением. Вероятно сходя с ума от желания. Такими нас создала природа, вложив в сознание дикий инстинкт к размножению.

Мужчины, по сути, самцы, готовые к спариванию всю свою осознанную жизнь. И нет в том греха. Грешно возможно воздержание, фанатическое, доводящее до исступления. Вот в чём причина жестокости и бессердечия в прочтении общепризнанных библейских догм.

Дамы католички, познавшие свободу в одеяниях эпохи Возрождения. Несомненно, их нужно было подчинить и вернуть обратно в лоно уже новой религии. В темные одежды, затянутые в суровые ткани тела.

Такие желанные, нежные и прекрасные тела.

Объяснила отцу своё поведение, сказав, что мессир Томас поживёт у нас немного. Так как у него возник интерес к изучению карт и атласов моего мужа. Попросила Жанну и Адорию быть скромнее в одежде. Временно снять украшения и во время завтрака являться в нарядах без декольте. Внимательнее быть в утренней молитве.