Зверь (СИ) - "Tesley"
Минуту Ричард напряжённо размышлял об этом. Потом ответ пришёл сам.
«Блуждающая башня! — сообразил он, ласково проведя рукой по камням кладки. — Она наверняка найдёт монсеньора в нужный момент и позволит подняться. Тогда он узнает обо всё сам».
Следовало торопиться. Время шло, а он ещё не видел всех своих врагов.
Сколько их? Если он считал правильно, то их должно было быть двадцать шесть.
Башня повернулась на юго-запад, к морю. Теперь Ричард видел не океан, а извилистую линию побережья. Тощие русалы со змеевидным хвостом и узкими стрекозиными крыльями словно бы плыли оттуда по воздуху, устремляясь к Гальтаре. «Птицерыбодевы!» — вспомнил Дик словечко, которое употреблял виконт Валме. Их бледные лица искажала алчность.
Однако Ричард насчитал только трёх тварей, хотя среди дельфинов недоставало пятерых. Но сколько он не убеждал башню показать ему двух оставшихся, картина никак не менялась.
Значит, двоих русалов уже уничтожили: или Робер со своим луком, или выходцы!
Обнадёженный этим открытием, Ричард велел башне двигаться дальше. Она повернула на юг. Бросив быстрый взгляд, Ричард узнал Алат. Две кошкоголовые твари с львиными гривами бежали оттуда, делая огромные прыжки, и их глаза светились зеленью. Стая крыс неслась за ними следом, постоянно нарастая, как снежный ком.
Но ведь недоставало четверых пирофоров!
Ричард едва сдержал радостный вскрик: с этой стороны тоже погибли два раттона. Но мысль о крылатых ведьмах остудила его: они составляли самый большой отряд врагов.
Их действительно сохранилась целая стая. Они летели к кровоточащему Сердцу Скал со всех сторон света: из Эр-Эпинэ, из Хексберга и из Нохи, где Ричард сам убил двоих. Как и остальные раттоны, они издавали на лету пронзительный визг, созывая своё серое воинство.
Однако их было не шестнадцать, а только десять!
В войне против Кэртианы раттоны тоже понесли потери. С десяток чужаков нашли свой конец ещё до последней битвы.
Ричард сжал рукоятку отцовского кинжала. Сегодня ему, как и Ушедшим предкам, придётся заняться травлей хищников. Но ему не впервой травить волков в зимний сезон. Он будет не один: вокруг него уже собралась его свора, а Изначальные твари только и ждут, чтобы их выпустили из Лабиринта.
— Славная забава, отче Лит, клянусь святым Гермием! Такая, какая и подобает Повелителю.
Один человек против шестнадцати врагов, не считая миллиарда крыс.
Дик едва успел подумать об этом, как внезапно заметил в Гальтаре, в двух шагах от Восточной башни две крайне неуместные здесь фигуры. На одной красовалась чёрно-белая форма унара Лаик, а на другой – тёмная ряса олларианского священника. Обе фигуры показались Дику до странности знакомыми и одновременно полузабытыми – такими иногда бывают люди, явившиеся нам во сне.
— Святой Алан! — невольно воскликнул он.
Новоприбывшие разом обернулись, и Дик, озарённый ослепительной догадкой, едва не позвал в полный голос:
— Паоло! Отец Герман!
Но Паоло быстро поднял руку и так повелительно приложил палец к губам, что Дикон подавился своим восклицанием, удержав за зубами рвущиеся наружу имена.
Разве Каталлеймена не предупреждала его, что Паоло и лаикский священник стали выходцами?..
Отец Герман скупо улыбнулся Дику и сдержанно кивнул головой. Так перед боем один солдат кивает другому. Может быть, мелькнуло в голове у Дика, то, что раттонов в итоге оказалось не двадцать шесть, а всего шестнадцать – заслуга в том числе и этих двух людей?
Несомненно!
«Только осколок человеческой души не позволяет выходцам умереть окончательно, — всплыл в памяти Ричарда голос Каталлеймены. — Память о собственном “я” и бесконечные дурные желания – такова её природа».
Но если желания не были дурными, а душа сохранила память о человеческом достоинстве? Тот, кто являлся честным при жизни, останется таким и после смерти. Паоло и отец Герман сохранили себя и смогли стать истинными воинами Кэртианы.
Но знают ли они, пронеслось в голове у Дика, что они скоро умрут, если Каталлеймена сдержит своё слово, исполняя их договор?
Ричард вгляделся в молодое лицо однокорытника и усталое – священника. «Знают», — понял он.
Однако мысль о смерти после смерти явно не печалила их – они ждали её как избавления. Сегодня их путь подойдёт к концу, и им ничего стыдиться. И живыми, и мёртвыми они всегда оставались людьми.
Их спокойное мужество воодушевило Дика.
Он взмахнул рукой, приветствуя их, и его бывший однокорытник расплылся в широкой улыбке, радостно махая ему в ответ. Затем он указал на запад, словно желая к чему-то привлечь внимание Дика.
Ричард взглянул в указанном направлении и едва не ахнул.
Со стороны Эр-Эпинэ, по той же дороге, по которой приехал он сам, к Гальтаре на полном скаку приближалась целая процессия. Впереди на полузагнанном Моро летел Рокэ Алва. Он смахивал на яростный ураган – неумолимый и пугающий. При виде взбешённого эра Дик испытал смешанные чувства: внезапное облегчение и такой же внезапный страх, словно он всё ещё был тем глупым мальчишкой, который вмешался в семерную дуэль, а после невольно обрадовался появлению Ворона на месте драки.
Алва всё-таки выследил своевольного оруженосца и помчался ему на выручку! Виконт Валме сдержал слово, дав Дику два дня, но большего он сделать не смог.
«К счастью, — подумал Ричард, прикидывая расстояние, — до Гальтары ещё неблизко».
Рокэ, разумеется, откажется принимать жертву своего оруженосца. Но договор с Каталлейменой уже заключён, и смерть Ричарда уже продана. Герцог Окделл принял своё решение, и этого не в силах изменить даже герцог Алва.
Рокэ должен жить. От него зависит судьба всей Кэртианы. К тому же только Ракан способен заменить собой погибшего Повелителя Скал. Пусть будущий сын Ворона займёт место Окделла, когда наступит срок.
Следом за Алвой скакал Робер, удивительно похожий на Астрапэ, оседлавшую живой огонь. За его плечами болтался лук, сверкающий солнечным золотом даже в багровом сиянии Сердца Скал. Лицо герцога Эпинэ казалось встревоженным и напряжённым.
Увидев Иноходца, Дик успокоился: Робер заступится за него, даже за мёртвого.
Следом за обоими герцогами поспешал рей Суавес, чей несчастный конь едва дышал, догоняя Моро и Дракко.
«Хорошо, что Хуан здесь, — сказал Дик самому себе. — Он сможет позаботиться о монсеньоре».
Однако арьергард небольшого отряда привёл Ричарда в полное изумление.
В самом хвосте процессии уныло и неохотно плелась Пегая кобыла, хмуро свесив крупную морду до самой земли. А верхом на ней, постоянно понукая её каблуками, гордо сидел капитан Арнольд Арамона.
Капитан Свин! Вот так история!
Ричард так удивился, что не знал, что и думать. Он, конечно, слышал об исчезновении начальника Лаик, но никогда толком не задумывался об этом. Особа Арамоны не занимала его мыслей. А между тем Свин, оказывается, угодил в выходцы! Но зачем Каталлеймена приставила этого мёртвого дурака к Ворону и Роберу?
— Мои создания защищают Рокэ от раттонов! — произнесла Оставленная в его памяти.
Арнольд Арамона – защитник?.. Что за извращённая ирония, кузина!
«А ведь верно! — чуть не хлопнул Дик себя по лбу. — Я и сам только что едва не назвал Паоло и отца Германа по имени. Эр Рокэ, Робер или даже рей Суавес могли совершить такую ошибку, тем более, что Паоло родич Ворону. Каталлеймена не могла так рисковать. А Арамона никому не интересен. Иначе как Свином его никто не называет».
Но это означало, что других выходцев у Каталлеймены не осталось.
Пронзительный визг прервал мысли Ричарда. Раттоны уже добрались до Гальтары. Ричард увидел, как стая ведьм несётся навстречу Блуждающей башне, как саранча, а к северным воротам приближается каменный человекобык. С юга наступали русалы, а за ними следом львиными скачками неслись кошкоголовые раттоны. Крысы лезли отовсюду.
Пора было выпускать Изначальных тварей.
Ричард велел Блуждающей башне найти ближайший вход в Лабиринт. Он оказался совсем рядом – не в забытых каменоломнях или заброшенных выработках, а недалеко от Холма Ушедших, возле Северной башни. Каменная плита, серая, как окружающий её песок, закрывала зёв подземного колодца.
