Зверь (СИ) - "Tesley"
Ричард даже протёр глаза. Дельфины! Не может быть!
Однако разве не их запрягала в свою морскую повозку Ойдма?..
Ричард смотрел как зачарованный: гибкие и сильные, морские астэры были не менее прекрасны в своей стихии, чем пирофоры Робера или его собственные дейты.
«Так вот кого видел принц Альдо перед самой смертью!..» — догадался Дик.
Он торопливо посчитал: в стайке оказалось одиннадцать дельфинов. Это означало, что Повелители Волн потеряли сразу пятерых своих спутников.
Пятеро морских красавцев превратились в безобразных змеехвостых русалов! Раттоны погубили их.
Оставался только Дом Ветра. Ричард задрал голову в постепенно багровеющее из-за кровоточащего Сердца небо. Он надеялся найти белых ласточек – вопреки словам Каталлеймены ему не хотелось верить, что все они погибли, когда прервался род Анэма. Однако небо осталось пустым на всём пространстве от горизонта до горизонта. Спутники Повелителя Ветра сгинули следом за вымершим Домом.
Эр Рокэ остался один. Все шестнадцать ласточек превратились в крылатых ведьм.
— Я подарю вам своих дейт, монсеньор! — поклялся Дик про себя. — Они перейдут к вам по наследству вместе с моим повелительством.
Пора было пересчитать врагов.
Башня вновь повернула на север. На сей раз Дик увидел перед собой не дорогу, а сам Лаик: здание школы, пруд и парк. Однако башня понесла его ещё дальше, в бывший монастырский сад. В его глубины унар Ричард никогда прежде не заглядывал. Там, у самой дальней ограды, в конце аллеи из старых дубов, наверняка ещё помнивших абвениатских жрецов Лита, лежал у родника каменный человекобык. Тело его, высеченное из мягкого песчаника, почти развалилось, но огромная голова, увенчанная тяжёлыми рогами, казалась целой и живой. Подняв морду к небу, минотавр раздувал ноздри, словно учуяв запах крови. Столкнувшись с его мутным каменным взглядом, Дик невольно попятился от края смотровой площадки, но тут же сообразил, что раттон смотрит не на него, а на истекающее багровым сиянием Сердце Скал у него за спиной.
Магия Кэртианы, её кровь, в изобилии разливалась по небу.
Человекобык поднялся. Видимое разрушение его тела оказалось лишь иллюзией, мороком, который наводил раттон! Он выпрямился во весь рост, крепко упираясь копытами в землю; глаза его вспыхнули тускло-зелёным светом, как болотные гнилушки. Он почуял пищу – самую лучшую пищу в этом мире.
Камни, которыми была вымощена аллея, содрогнулись под шагами минотавра. Он двинулся за добычей, и Ричард почувствовал, что он не отступится, пока не получит своё.
Серые слуги Лаик выбежали навстречу, но на их лицах не отразилось ни удивления, ни испуга. Их угодливые, вытянутые, как у мышей, мордочки были одинаковыми словно горошины в стручке. Ещё во время обучения Ричард замечал эту странную похожесть, но не придавал ей значения. Теперь же он по-настоящему поразился выражению их пустых, блестящих, как оловянные пуговицы, глаз. Их съёжившиеся тела, их невыразительные черты теперь показались ему нечеловеческими – неживыми. Только теперь Ричард понял, что в них осталось ровно столько существования, сколько было нужно для служения раттону.
Слуги Лаик были давно мертвы.
Человекобык неожиданно издал высокий, вонзающийся в уши визг. Прошла минута, другая, – и к его ногам начали стекаться жирные лаикские крысы. Ричард уже видел похожую картину в Нохе, на Дороге Королев, где ему удалось уничтожить двух раттонов. Как и тогда, он вздрогнул от омерзения. Полчища тварей спешили за своей долей добычи.
Во главе тёмно-серого воинства Ричард разглядел нескольких вожаков – слишком крупных и гибких, чтобы быть обычными крысами. Дику показалось, что в одном он узнаёт своего лаикского врага – того, кто укусил его перед Фабиановым днём. На хребте серой твари виднелся глубокий шрам: тогда он перебил ей позвоночник каблуком сапога. Но это существо нельзя было убить так просто.
«Неужели так выглядят раттоны в собственном обличье?» — спросил себя Дик.
Но почему они прятались именно в Лаик?
Башня отреагировала мгновенно: перед глазами Ричарда развернулась Старая галерея – та самая, в которой капитан Арамона некогда запер шестерых Суза-Муз. Здесь им, полузамёрзшим голодным унарам, явилась процессия давно умерших монахов; здесь Дик увидел тень отца и едва не ушёл в неизвестность за нею следом.
Башня остановилась над чёрной квадратной плитой, спрятанной в холодном камине. На ней все они ужинали в ту памятную ночь, обратив её в подобие стола. Здесь бедный Паоло Кальявэра открыл бутылку вина, присланную таинственным доброжелателем, и случайно поранился скрытым в пробке осколком. Плита блестела как полированная, и Ричард испытал странное чувство узнавания. В своей короткой человеческой жизни он видел её только раз, но теперь ему чудилось, словно он всегда знал этот тяжёлый квадратный куб.
Это был алтарь Лита.
Некогда Лаик служил храмом Ушедшего предка. Значит, монахи сберегли алтарь; они спрятали его в камине, желая выдать за обычную плиту. Несомненно, что если бы её удалось повернуть – а для этого требовалась значительные усилия, на ней обнаружился бы знак Скал.
Алтарь по-прежнему хранил в себе магию. Забытый и заброшенный ревнителями абвениатства, он стал пристанищем для враждебных существ. Алтарь кормил их, но алтарь их и сдерживал; поэтому все литтэны, кроме одного, остались целы.
Ричард был уверен: он угадал правильно.
И в самом деле: призрачная процессия монахов и тень отца – какая сила могла вызвать всё это, если не магия алтаря? Вероятно, его пробудила кровь Паоло: Ричард припомнил, что его бедный товарищ состоял в отдалённом родстве с прежними Повелителями Ветра. Паоло был эорием. Это всё объясняло.
«Итак, алтарь Лита здесь! — прошептал Дик одними губами. — Но тогда где же все другие?».
Миг – и Блуждающая башня повернула на юг. Перед взором Ричарда появился разорённый наводнением, почти обезлюдевший Агарис. Здесь хранились целых два алтаря: один в виде роскошной аквамариновой колонны возвышался на гробнице Эсперадора Адриана под базиликой «Ожерелье миров», второй, имевший форму золотой пирамиды, таился в глубине дома какого-то гоганского купца. Первый, несомненно, был посвящён Ойдме, Повелительнице Волн, второй – Астрапэ, Повелительнице Молний. Правда, пирамида казалась несколько пострадавшей: на её поверхности виднелись отпечатки, похожие на следы кошачьих лап. К счастью, они постепенно исчезали, словно алтарь исцелял сам себя.
Агарис пропал, и вместо него выросла Кагета. Алтарь Повелителей Ветра оказался треснувшим шаром из горного хрусталя, сваленным в кучу вместе с другими предметами ремесла какой-то бирисской гадалки.
Но помимо этих четырёх, имелся ещё один, пятый. Каменный, как и алтарь Лита, он был похоронен высоко в Саграннских горах. Именно его нашла некогда Премудрая Гарра и именно на нём она предсказала судьбу самому Дику и Алве. Прямоугольный, как надгробная плита, и чёрный, как зёв Лабиринта, он, вероятно, был создан в честь погибшего Антемиона, прародителя Раканов.
Пять алтарей и пять реликвий! Вот что оставили Ушедшие своим потомкам. Меч с кинжалом, огненный лук, морской жезл, охотничий рог и корона Раканов соответствовали гранитному кубу Лита, золотой пирамиде Астрапэ, аквамариновой колонне Ойдмы, хрустальному шару Анэма и прямоугольной плите Антемиона. Ричард словно воочию увидел мысленным взором далёкое прошлое: плиту спрятали в Саграннах последние жрецы абвениатов; пирамидой тайно завладели гоганы; жезл нашли и схоронили эсператисты; шар хранился у Каталлеймены, но она потеряла его, как и охотничий рог. И только алтарём Лита завладели раттоны, выев изнутри человеческих служителей Ушедшего бога.
«Я должен сообщить об этом монсеньору!» — подумал Дик, встрепенувшись, но тут же опомнился и похолодел.
Ему больше никогда не доведётся разговаривать с эром Рокэ. Они расстались навсегда. Возможно, ему удалось бы передать Ворону записку в ошейнике Рамиро, но писать было не на чём да и некогда.
