Зверь (СИ) - "Tesley"

— Прекрасно сказано, полковник! — одобрил Дуглас Темплтон. — Справедливость прежде всего!

Надежду на благоразумие Люра следовало оставить. Левий повернулся к Карвалю и графу Агиррэ:

— Как ваш единоверец и друг, я первым воспрепятствую возвращению виконта Валме в этот замок. Разве вы не осматривали помещение, в котором он содержался? Неужели вас не насторожило, что вся охрана лежала без памяти, огонь погас, а стены покрылись ледяной плесенью? Или вы желаете страшной смерти всем защитникам Эр-Эпинэ?

— О чём вы говорите, ваше высокопреосвященство? — искренне удивился теньент Левфож, стоявший за плечом у Карваля.

— Его высокопреосвященство просто шутит! — насмешливо воскликнул юный барон Жорж Гайар, переглянувшись с Жюльеном Горуа. — Он хочет сказать, что этот Валме – сказочное чудище, способное поразить всех нас одним своим взглядом, ха-ха!

— Я отнюдь не шучу, — строго ответил Левий. — Сам виконт не опасен, пока остаётся живым. Казнить его легко, и вы, разумеется, так и поступите. Но к чему это приведёт? По своей неосмотрительности господин Валме навлёк на себя угрозу, которая может стать угрозой для всего замка. Когда мы с герцогом Окделлом подобрали его в деревне, он сказал, что за ним гнался выходец.

— Что? Выходец?! — хором воскликнули Жюльен Горуа и Жорж Гайар то ли с недоверием, то ли с восторгом.

Барон Гаржиак скептически покачал головой:

— Чего не скажешь, чтобы сбежать из темницы!

— Выходец? — удивлённо повторил Удо Борн. — Вот так история! Можно подумать, Дуглас, что мы с вами и не выезжали из Алата. Там обожают подобные сказки.

— Видимо, там он их и набрался! — Капитан Карваль презрительно фыркнул, гневно пошевелив усами. — Выходец! У вашего Валме извращённое воображение. Вся эта семейка – лжецы, пустомели и мерзавцы.

— А я думаю, господа, — объявил полковник Люра, широко осклабившись, — что под выходцем господин Валме имел в виду свою совесть, давно скончавшуюся в страшных муках. Неудивительно, что увидев покойницу, виконт до смерти перепугался.

Граф Дени Агиррэ тоненько захихикал, и барон Горуа тут же последовал его примеру, разразившись громким лающим хохотом.

Епископ Риссанский пропустил их веселье мимо ушей.

— Вы говорите серьёзно, брат мой? — обеспокоенно спросил он у Левия. — Вы уверены, что виконт Валме не вводит вас в заблуждение?

— Спросите у теньента Дюварри, — ответил Левий. — Кажется, это вы, сударь, обнаружили позавчера тело графа Штанцлера и всех караульных, лежавших без сознания? Расскажите об этом епископу во всех деталях. Ведь вы, брат мой, как никто другой можете узнать признаки, свидетельствующие о выходце.

— Что? Неужели это действительно так серьёзно? — Барон Гаржиак удивлённо повернулся к Луи-Полю Риссанскому. — В этой болтовне есть хоть какой-нибудь смысл, ваше преосвященство?

Епископ не ответил, пребывая в сильном волнении.

— А виконт… — проговорил он, обращаясь к Левию, — Виконт знал этого выходца… живым?

Левий многозначительно кивнул.

— Да. И вы тоже, — негромко произнёс он. — То, о чём вы написали мне из Атрэ-Сорорес… Ваше предположение оказалось истинным.

Епископ Риссанский ахнул и отступил, прикрыв рот рукой. Все военные с удивлением уставились на него.

— Виконт Валме полагает, что выходец приходил за графом Штанцлером, — продолжал Левий, обращаясь к ним. — Спасая себя, виконт убил графа, но в результате оказался в ещё большей опасности. Если герцог Алва вернёт его вам, в замке возникнет угроза, против которой ваше оружие бессильно.

Уверенность, с которой говорил Левий, и видимый ужас епископа Риссанского произвели на присутствующих некоторое впечатление. Однако Карваль, презрительно оттопырив нижнюю губу, заявил с явным подозрением:

— Мы не так легковерны, как вы, господин кардинал. Если за Валме гоняется выходец, почему тогда Ворон принял его в своей ставке? Разве ему не выгоднее было бы выдать его нам и тем самым погубить? Нет, нас не проведёшь подобными баснями!

— Герцог Алва Повелитель Ветра, — возразил Левий. — В его жилах течёт кровь Ушедших. Для него и герцога Окделла выходец не представляет никакой опасности.

— Полноте, преподобный отче, вы говорите не серьёзно! — воскликнул граф Агиррэ обычным своим снисходительным и чуть саркастическим тоном. — Не могу поверить, что вы, кардинал и магнус нашей пресвятой церкви, произносите подобную ересь! Кровь Ушедших, прости меня Создатель! Да вы кощунствуете против нашей истинной веры!

— Господин кардинал готов оправдывать преступление Ворона любыми способами, — ядовито заметил Карваль. — Даже если приходится жертвовать догматами церкви.

— А разве вы сами, капитан, — немедленно возразил Левий, — разве вы сами не верите, что в жилах Повелителей и Раканов течёт могущественная кровь, дающая особые права? Разве не поэтому вы стали сторонником старой династии и прочите принца Альдо на престол?

Карваль слегка смешался. Старая династия интересовала его меньше, чем прошлогодний снег, но не признаваться же в этом перед лицом союзников из Алата!

Рихард Борн с живостью уцепился за слова кардинала:

— То есть вы поддерживаете притязания его высочества? Принц скоро прибудет из Агариса, и тогда ваше влияние как князя церкви…

— Я желаю его высочеству только добра, — перебил Борна Левий, — но в нынешней ситуации я бессилен. Мне пишут, что Святой город наполовину разрушен наводнением; возможно, и сам принц стал его жертвой. Но даже если он жив, это ничего не меняет. Прежде чем соберётся конклав, прежде чем новый Эсперадор примет полноту власти пройдёт много времени. Мы должны смотреть на вещи трезво. Сейчас герцог Алва согласен пойти на уступки мятежникам Эпинэ. Я предлагаю своё посредничество и обещаю сделать всё возможное, чтобы предотвратить это гибельное междоусобие. Неужели, дети мои, вы желаете проливать кровь, свою и чужую, когда душа каждого эсператиста скорбит по Агарису и отцу нашему Юннию? Во дни траура вы желаете бряцать оружием? Я не в силах спокойно смотреть, как ввергаете свой край в ужасы братоубийственной войны! Истинная вера призывает вас к миру.

Барон Флоримон Шуэз, до сих пор молча стоявший позади Гаржиака, встрепенулся.

— Если герцог Алва и впрямь готов пойти на уступки, — проговорил он, — его стоит хотя бы выслушать. Не будет большого вреда в том, чтобы выяснить условия мира через его высокопреосвященство.

— Да вы рехнулись, Шуэз! — воскликнул возмущённый Карваль. — Вести переговоры с подлецом, который не постеснялся подослать своего шпиона для убийства несчастного графа Штанцлера? Для него солгать не сложнее, чем разрядить пистолет в ваш медный лоб!

— И не забывайте, что в царствование покойного Оллара Алва поддерживал все притеснения, которые мы тут терпели, — добавил граф Агиррэ. — Не по наущению ли его друга Дорака были распущены наши парламенты? А наша знать? Нет ни одной фамилии, которая не пострадала бы от гонений покойного кардинала!

— Кардинал Сильвестр сам был эпинцем, — напомнил Левий. — Его семейство соперничало с вашими, преследуя свои интересы. Но герцог Алва здесь ни при чём. Он кэналлиец и не занимался делами Эпинэ.

— А Октавианская ночь? — гаркнул барон Горуа тоном обвинителя, вторично грохнув латной рукавицей по многострадальному камину, да так, что старинные доспехи, украшавшие углы зала, вздрогнули. — Я был тогда в столице, ваше высокопреосвященство, и едва остался в живых! Ваш Алва позволил Дораку резать эсператистов как баранов! Как застигнутых врасплох беспомощных баранов, слышите ли? А потом собственноручно зарезал на дуэли капитана Феншо-Тримейна, графа Гирке, Килеана и обоих братьев Ариго, предварительно свалив на них вину за происки проклятого Сильвестра!

При упоминании о старшем брате епископ Риссанский помрачнел как туча.

— Герцог Окделл… — начал было Левий.

— Герцог Окделл безумный мальчишка! — завопил барон Горуа в неистовстве. — Он забыл о смерти своего отца и дал присягу служить его убийце!