Зверь (СИ) - "Tesley"

— Герцог Окделл заверил конгрегацию кардиналов, что герцог Алва не причастен к Октавианской ночи, — договорил Левий, пытаясь перекрыть рёв барона.

— А в чём ещё он вас заверил? — насмешливо поинтересовался полковник Люра со своего места у балюстрады. — Может быть, в том, что генерала Феншо-Тримейна и впрямь следовало расстрелять в Варасте, раз уж он не понравился его эру?

К счастью, опасную издёвку заглушил лошадиный топот, донёсшийся со двора: должно быть, кавалерийский отряд возвращался с обхода. Тут же послышались вскрики и невнятная речь: это конюхи бросились к лошадям, чтобы отвести их в стойла. Левий сделал вид, что не расслышал насмешки, и ответил как можно твёрже:

— Герцоги Окделл и Алва спасли епископа Оноре во время беспорядков в столице. Кроме того, именно Первый маршал пресёк резню в Олларии. Его действия изучены, а невиновность признана Святым престолом. Что касается дуэли, то, хотя церковь и осуждает её, со светской точки зрения в ней не было ничего вероломного. Поэтому я не вижу оснований не доверять его слову.

— Не было ничего вероломного? — возмутился Карваль. — А как же магический амулет, который спас его на линии?..

— Расскажите о честности Алвы генералу Манрику, ваше высокопреосвященство, — насмешливо бросил Люра. — И его людям, которые не далее как в прошлом месяце пытались договориться с Вороном в Олларии. Я слышал, что дело закончилось пушечной пальбой по особняку тессория. Может быть, у вас иные сведения? Может быть, вас заверили, что Ворон облобызал господ Манриков, наградил верных им офицеров и возвёл на престол малыша Оллара? Или от снисходящей от Ворона благодати все его враги воскресли? Если такое чудо свершилось, я не возражаю против переговоров с ним.

Полковники Пикмаль и Рёдер переглянулись: если они и колебались окончательно принять сторону мятежников, напоминание о недавних событиях в Олларии подействовало на них как ушат холодной воды.

Левий почувствовал, что ломится в закрытые двери. Сердце его сжалось от мысли о том, сколько крови прольётся в самом скором времени из-за его неудачи. Голоса солдат, доносившиеся со двора, звучали в его ушах горьким упрёком: сегодня эти люди ещё живы, а завтра большинство из них будут мертвы.

— Дети мои! — воззвал он в последний раз. — Подумайте хотя бы о последствиях вашего мятежа. Герцог Алва – законный регент Талига, а возможно и король. Покойный Фердинанд II признал своего наследника Карла незаконнорождённым, к тому же нынешнее местонахождение ребёнка неизвестно. Если он и Манрики погибли во время бегства, то герцог Алва – ваш государь, которому вы обязаны повиновением!

Епископ Риссанский побелел так, что губы на его лице почти слились с цветом кожи, и ответил ледяным тоном:

— Вы должны понять, достопочтенный брат: никто из нас не признает герцога Алву ни королём, ни регентом. Если Карл Оллар жив, мы потребуем назначения опекуна, который устраивает знатные дома королевства. Если Карл Оллар мёртв, Эпинэ присягнёт принцу Альдо Ракану.

Барон Горуа звучно хлопнул руками в латных рукавицах друг о друга.

— Отлично сказано! — одобрил он.

— Его преосвященство изрёк истину, как сама Эсператия, — тут же поддержал этот ультиматум граф Агиррэ, а Борны, Темплтон и Саво заявили с энтузиазмом:

— Наш король Альдо Ракан!

— А если принц погиб от наводнения в Агарисе, — воскликнул Карваль восторженно, — то мы отложимся от Талига и сами изберём себе короля – собственного, из дворян Эпинэ!

— Верно! Верно! — наперебой заговорили его офицеры. — Нам не нужен кэналлиец или Оллары, нам нужен свой король! Смерть Ворону! Да здравствует Великая Эпинэ!

Последнее прозвучало до того единодушно, что Левий понял: в запале Карваль высказал задушевную мечту восставших. Даже снаружи, во дворе замка, казалось, вняли этому призыву: там нарастало возбуждение, будто солдаты и впрямь готовились приветствовали своего короля.

Капитан Карваль не слышал этого. Вдохновлённый мыслью о Великой Эпинэ, он повернулся к портрету покойного герцога Анри-Гийома:

— Пусть монсеньор ведёт нас за собой! — провозгласил он.

— Герцог скончался несколько месяцев назад, — напомнил Левий с досадой.

Карваль упрямо выпятил подбородок:

— Неважно! Его наследник вернётся и возглавит нашу борьбу!

— Его наследник пропал по дороге из Сакаци в Талиг, — возразил Левий. — Разве вы не выяснили этого, когда захватили в плен виконта Валме? В Агарисе я говорил с принцем Раканом, и тот был уверен, что герцог Робер давно добрался до Эр-Эпинэ. Но здесь его никто не видел. Я не хочу предполагать худшее, но всё свидетельствует о том, что он погиб. Возможно, он разбился в горах, когда перебирался с проводником через отроги Мон-Нуара, или просто доверился не тому человеку…

— Иноходцы не погибают так легко, — напыщенно изрёк граф Агиррэ. — Члены этого рода крепки как столетние дубы.

— Эти дубы, сколько помнится, давно повержены, — начал Левий не без язвительности, но, к счастью, его слова (способные вызвать бурю гнева у эпинцев), потонули в шуме со двора: несколько десятков человек громко рявкнули что-то нестройным хором.

— Да что за кавардак там творится, Леворукий побери? — досадливо воскликнул Леон Дюварри, шагнув к лестнице с намерением подняться в переднюю.

Симон Люра, стоявший ближе всех к выходу, вытянул шею, лениво оглядываясь через плечо, но вдруг резко развернулся и схватился за шпагу.

— Это похоже на бунт, господа!

Действительно: в замке громко захлопали двери, и по коридору внезапно загрохотало множество сапог. В передней раздавались взволнованные крики, смысл которых отсюда было невозможно разобрать.

Офицеры бросились к балюстраде, сжимая оружие в руках. Дюварри вытащил из-за пояса пистолет. Шум быстро нарастал, становясь всё отчётливее.

— Ура! Да здравствует герцог! — наконец-то явственно донеслось из передней.

— Немедленно доложите маркизе! — отчаянно завопила какая-то женщина под окнами. — Беги же быстрее, чучело!.. Ах, Создатель!

Шум нарастал как прибой, и мгновением спустя с лестницы в нижний зал хлынула целая толпа народу. Во главе её шагал высокий худой мужчина лет тридцати, осунувшийся, но мускулистый, с усталыми тёмными глазами и широкой седой прядью в волосах, зачёсанных надо лбом. Казалось, что сам покойный герцог Анри-Гийом вышел из рамы своего портрета, сбросив старомодные парадные доспехи: нарисованное лицо отражало лицо вошедшего как зеркало. Новоприбывший был в простом дорожном костюме, покрытом слоем пыли; из оружия при нём имелась только шпага, да за плечами зачем-то болтался небольшой золочёный лук без колчана и стрел. Правой рукой он крепко прижимал к себе молодую женщину с огромными янтарными глазами, закутанную в дорожный плащ с капюшоном, такой же пыльный, как у него самого.

— Робер! — потрясённо выдохнул Рихард Борн, мгновенно узнав вошедшего. — Ты здесь!

Капитан Карваль смотрел на мужчину во все глаза.

— Монсеньор герцог… — поражённо выдохнул он. — Одно лицо!..

— Монсеньору виват! — вопили слуги и солдаты, сгрудившись вокруг Иноходца в полном восторге.

Робер высоко поднял левую руку, жестом призывая их к тишине.

— Я рад видеть всех вас, — отрывисто сказал он. — Но сейчас прошу всех удалиться. Мне необходимо посовещаться с друзьями, которые собрались на военный совет.

Солдаты, толкаясь и восторженно гомоня, попятились назад в переднюю.

— Ваша светлость… — пробормотал граф Агиррэ, забыв поклониться и глядя на Робера как на привидение.

— Герцог Эпинэ! — громко провозгласил барон Горуя не хуже иного церемониймейстера, приходя в себя. — Вы как нельзя более вовремя!

— Где Альдо? — обратился к Роберу Рихард Борн в радостном возбуждении. — Ведь вы, конечно же, приехали вместе? Мы должны его встретить, господа!

— Да здравствует принц! — с энтузиазмом воскликнули его брат, Дуглас Темплтон и Анатоль Саво.

— Нет! — остановил их Робер. — Альдо здесь нет. И он больше не появится. Никогда. И нигде.