Лилия Касмасова - Если свекровь – ведьма
– Ни при чем.
– Так что значат искры? – настаивала я, умирая от любопытства.
– Да так, – отмахнулся он, – ничего особенного.
А потом откинулся на спинку своего кресла, взял журнальчик и как ни в чем не бывало принялся его рассматривать.
Он издевается?
Я быстро пересела на кресло рядом с ним, собираясь вцепиться в полосатые пиджачные лацканы и трясти его до тех пор, пока он не расскажет про эти загадочные искры.
Но Бондина спасла от моего нападения стюардесса. Она вышла из-за шторок, встала посреди прохода и объявила, улыбаясь своей несовершенной улыбкой:
– Просьба пристегнуть ремни, не курить, не целоваться, не пользоваться сотовыми телефонами и магией. Портабельные ступы с метлами в чехлах над вашими головами.
Я закинула голову – наверху были обычные отделения для багажа.
– При возникновении необходимости я их открою. Если же я погибну, нажмете зеленую кнопку на стене у иллюминатора, – продолжала стюардесса совершенно невозмутимым тоном. – Вылет через аварийные выходы или потолок кабины пилота, для открытия дерните зеленый рычаг – у каждой двери слева… Чтобы получить кислородную маску, протяните руку и закройте ладонь дважды, – она выставила вперед свою длинную руку ладонью вверх, сжала и разжала ее два раза.
Откуда ни возьмись к ней примчалась маска. Маскарадная пластиковая маска! Стюардесса надела ее – это была маска зайца и почему-то зеленого цвета.
Она шутит? Забыв досаду, я наклонилась к инспектору:
– Разве это кислородная маска?
– Очень кислородная, – ответила за него стюардесса, которая услышала мой вопрос. – 99 % О-Два. Разработка магистра воздушной магии Клочковского.
Чудненько. Я представила летящих в ступах людей с зелеными заячьими лицами. Там, наверное, скорее от смеха умрешь, а не от страха.
И почему у них все зеленого цвета – и кнопки, и рычаги, и маски? Я спросила инспектора, но снова ответила стюардесса:
– Потому что зеленый цвет успокаивает.
Мы отключили телефоны и застегнули ремни. Самолет загудел, пейзаж за окном поехал назад, меня вжало в кресло, и вот мы оторвались от земли.
Инспектор сидел, как-то неестественно скрючившись и вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники. Но глаза он не зажмурил, а сосредоточенно глядел в стенку напротив.
И как там сейчас мой Миша? Эта стерва наверняка поит его напитком каждую минуту! И они готовятся к свадьбе. А как готовятся к тайной свадьбе, на которой не будет гостей? Достаточно купить бутылку шампанского и заказать ужин… Торт они уже купили… А может, они собираются после обряда пойти в ресторан? А шамана они уже пригласили? А вдруг шаманы быстро проверят свои списки, женили они уже когда-нибудь Мишу или нет?
Я наклонилась к инспектору:
– А вдруг какой-нибудь шаман согласится их поженить?
– Нет, – произнес инспектор, едва шевеля бескровными губами, – если женят неразведенного, их лицензии могут лишить.
Это хорошо. Но лучше бы им что-нибудь построже грозило. Сибирь. Казнь. Конфискация перьев с бубенцами.
Из-за шторок снова вышла стюардесса, на этот раз с подносом в руках, и с улыбкой объявила:
– Можете расстегнуть ремни, мы взяли нужную высоту.
– Отпусти уже мою руку, – прошипела я инспектору.
– Извини, – сконфуженно пробормотал он, убирая пальцы.
Я отстегнула ремень. Бондин тоже.
Стюардесса спросила нас:
– Напитки? Сок березовый? Квас? Кисель? Настойка клюквенная? Яблочная? Водка?
Какой своеобразный ассортимент. Но на подносе у нее стояли только пустые бокалы. Ведьминские штучки?
– А сок апельсиновый у вас есть? – спросила я.
Стюардесса удивилась:
– Но вы же из России. У вас там нет апельсинов.
– Поэтому мы их и хотим, – сказал инспектор.
– Вы тоже? – снова удивилась пиратка.
– Да, – сказал Бондин.
– О, вы из тех, кто гоняется за экзотикой! – шутливо погрозила она ему, небрежно взмахнула ладонью над бокалами, и в двух из них появился оранжевый сок и соломинки.
Она подала нам бокалы и повернулась к двум другим пассажирам. Бондин тихо сказал:
– Фирменная фишка «ПлювГансы» – подавать пассажиру блюда его страны.
– М-м, – кивнула я, потягивая сок через соломинку.
Стюардесса перечислила те же напитки нашим спутникам, Орхидея сказала скромно:
– Мне, пожалуйста, водки, с лимоном.
А ей-то зачем заказывать напиток? Ведь она может сотворить все, что захочет. Хотя, наверное, это приятно, когда кто-то колдует для тебя. Так же как наливает чай, например. Хотя ты и сам это можешь запросто сделать.
Стюардесса обратилась к ее соседу:
– А вам, Николас, молочный коктейль, как обычно?
– Ну что вы, – покраснел дядька, – когда это я брал молочный коктейль! Мне то же самое, что и ей.
– Ой, извините! – воскликнула стюардесса, подмигивая Николаю-Николасу незаметно для Орхидеи. – Я, вероятно, с кем-то вас перепутала!
И она подала им две стопки с прозрачным напитком и надетым на край кружком лимона.
Орхидея и Николай чокнулись со звоном, хлопнули сразу рюмки целиком и, причмокивая, стали жевать лимонные дольки.
Тоже, что ли, взять что-нибудь покрепче. Лететь еще шесть часов, рядом с непонятным занудным инспектором, беспокоясь о Мише, стерве и шаманах.
Напиться и отключиться было бы, пожалуй, самым правильным в этой ситуации.
– А ты знаешь, – сказал инспектор, – что на Канарах самый мягкий климат на Земле. Зимой плюс двадцать, летом двадцать пять. Красота. Никаких тебе шуб, никаких валенок.
Какие валенки. Я их только в детстве в детский сад надевала. И какая мне разница, в каком климате будет свадьба моего Миши с другой женщиной!
– Да лучше б там был климат Северного полюса, – сказала я инспектору, – чтобы они себе задницы поотморозили!
Хм. Кажется, я злюсь на Мишу тоже. Но ведь его околдовали, он ни при чем! Бедный мой, заколдованный Мишка!.. Но он пялился на эту дуру с самого начала!
– Извини, – сказал Бондин, – я не подумал, что это может тебя расстроить.
Стюардесса появилась снова и осведомилась, что каждый из нас желает на обед.
Инспектор от обеда отказался. Я пожелала пиццу и сладкий чай, Орхидея попросила манты и зимний салат, а Николай-Николас – ну дает! – шоколадных печений.
Есть пиццу рядом с бледным и напуганным инспектором, который не ел ничего и сидел, прямой как палка, в своем кресле, было довольно неловко.
Он пару раз пытался заговорить – то ли чтобы отвлечься от своего страха, то ли чтобы заглушить мое чавканье, – но темы выбирал дурацкие.
Сначала спросил, какую музыку я люблю. Более никчемного вопроса я не знаю. А может, я вообще не люблю музыку? Хотя, да, люблю на самом деле. Частенько слушаю что-нибудь под настроение. Но вот именно «что-нибудь».
– Без разницы, – ответила я, прожевав очередной кусок шикарной пиццы – наверняка самой настоящей, итальянской – и запивая его чаем.
Инспектор сумел даже оторвать взгляд от стены, посмотрел на меня изумленно:
– Как это без разницы?
– Вот так.
Я продолжила есть, потому что ужасно проголодалась. Вежливо было бы спросить, какая музыка нравится ему. Но мне-то зачем переходить на его скучный уровень разговора?
– Закажите себе пиццу, – посоветовала я ему. – Она у них супер какая вкусная.
– Я не голоден, – сказал он.
Не успела я посочувствовать ему по поводу его страха высоты, как он снова спросил:
– А с Мишей вы давно познакомились?
Нет, ну вот обязательно касаться этой темы?
– Год назад, – сказала я с таким мрачным видом, что он поостерегся спрашивать дальше.
Орхидея и Николай между тем весело хихикали, доедая обед, а стюардесса уже подносила им следующую порцию алкоголя.
Мне захотелось пересесть к ним, подальше от этого неловкого зануды. Я взяла тарелку с пиццей, встала, обошла стюардессу и села в кресло напротив Орхидеи, у окна.
– Мне тоже водки, – сказала я.
– С лимоном или, может, с апельсином? – услужливо осведомилась стюардесса.
– С апельсином! – Попробуем, что это за штука такая будет. Вообще-то я водку не пью. Ну, может, пробовала раз в жизни. И мне не понравилось, насколько я помню. Горько, невкусно и пьянеешь сразу.
Но сейчас это будет, пожалуй, самое оно.
Мы дружно дзенькнули рюмками, те двое хлопнули напиток одним махом, я глотнула немного прохладной и жгучей влаги – как крепко! Стюардесса снова наполнила рюмки и оставила квадратную бутылку и тарелку с кружками лимона и апельсина на столе, решив, похоже, что за нами бегать не успеешь.
Николай доел последнее печенье на тарелке, отряхнул руки, подумал, хлопнул еще рюмку водки и снова взялся за свою книженцию.
– А что это вы читаете? – поинтересовалась Орхидея.
– Да так, по работе надо, – ответил Николай, вздыхая. Наверное, ему хотелось болтать с Орхидеей, а не заниматься работой.
Он снова заводил по страницам карандашом и забормотал: «Нет, нет».
Я вытянула шею, пытаясь заглянуть в книжку. Но он держал ее, наклонив к себе, так что мне это не удалось.
