Джим Батчер - Фурия первого лорда
Потом она, указывая, повела рукой вдоль своего тела и сказала:
— Знаешь, как появился этот образ? Как получилось, что я разговариваю с твоей династией?
Тави покачал головой:
— Нет.
Она посмотрела на него с упреком.
— Но ты догадался.
Тави склонил перед ней голову.
— Я предположил, что это как-то связано с росписью в покоях для медитации Первого Лорда.
— Отлично, — сказала Алера, кивая. — Мозаика на полу кабинета создана из осколков камней, собранных туда со всей Империи. Посредством этих кусочков, Гай Примус мог связываться и повелевать фуриями всех земель, чтобы они собирали информацию, передавали ему образы далеких краев и исполняли его волю.
Она поджала губы.
— Это было, когда я впервые начала осознавать себя, как отдельную сущность. При жизни Примуса, я продолжала… застывать, я полагаю, для этого это лучшее определение. Он почувствовал мое присутствие, и со временем я поняла, как должна говорить с ним и как обретать материальную форму.
Она улыбнулась, взгляд устремился вдаль.
— Первое, что я услышала действительно собственными ушами, были слова Примуса: «Проклятье, я схожу с ума».
Тави испустил короткий сдавленный смешок.
Она улыбнулась ему.
— Мозаика была центром того, на чём основана эта форма. Она была тем, что объединило тысячи и тысячи фурий, не имеющих индивидуальности, превратив их в нечто большее. — Она приложила ладонь к груди. — В Алеру.
— И когда мой дед уничтожил Алеру Империю, мозаика была разрушена вместе с ней, — произнёс Тави.
— Это было неизбежно, с точки зрения Секстуса. Если бы она осталась нетронутой, она досталась бы Королеве Ворда. Она почти наверняка поняла, что это значит, и пыталась контролировать меня через неё. У неё даже могло получиться.
— Именно поэтому Первый Лорд никогда никому не говорил о тебе, — сказал Тави тихо. — Вот почему о тебе нет ни слова ни в одной из хроник.
— Враги Дома Гая не смогут попытаться перехватить контроль надо мной, если они не будут знать обо мне.
— Но они могут тебя убить, — тихо произнёс Тави.
— И даже более того, — она глубоко вздохнула. — Я уже в прямом смысле слова убита вторжением Ворда, но разрушение моей формы подразумевает довольно продолжительное время. И потребуется ещё такое же время, чтобы я окончательно вернулась к своему первоначальному состоянию.
— Я не… Я не мог даже представить, — замялся Тави. — Мне очень жаль.
Она выгнула бровь.
— Но почему? Я не боюсь того, что грядёт, молодой Гай. Я не почувствую ни боли, ни сожаления. Моё время в таком виде почти закончилось. Всё имеет свой конец. Это закон Вселенной.
— Ты так долго помогала моей семье и Империи, что ты заслуживаешь большего.
— Каким образом это соотносится? То, что кто-то заслуживает, и то, что он в итоге получает, редко совпадает.
— Когда это совпадает, то торжествует «справедливость», — сказал Тави. — Это одна из вещей, которым я должен способствовать, если я понимаю свой долг.
Алера печально улыбнулась.
— Имей в виду, что я не всегда помогала вашей семье и вашим людям. Я не хочу ставить любое существо выше других. И каждое мое действие обязательно вызывало реакцию, восстанавливающую баланс. Когда Секстус хотел, чтобы я смягчила преобладающую в долине погоду, это вызывало полдюжины грозовых фурий в другом месте империи. Когда он просил меня придать силы определенному направлению ветра, в другом месте, за сотни миль, происходили циклоны. Пока ворд не прибыл, я и мои соплеменники убили больше алеранцев, чем любой противник, с которым когда-либо сталкивался твой народ.
В ее глазах вспыхнуло что-то дикое и холодное.
— Можно утверждать, молодой Гай, что то, что происходит со мной, и есть справедливость.
Тави мгновение обдумывал это в уме.
— Когда ты уйдешь… что-то изменится.
Ее взгляд был непроницаем.
— Да.
— Что именно?
— Все, — сказала она спокойно. — На какое-то время, силы, так долго связанные этой формой, должны прийти к балансу еще раз. В сельской местности по всей империи дикие фурии станут более активными, более неспокойными и более опасными. Метеорологические карты сдвинутся, характер погоды изменится. Животные будут вести себя странно. Растения будут расти неестественно быстро или увядать без видимых причин. Само заклинание фурий будет нестабильным, непредсказуемым.
Тави содрогнулся, представив себе хаос, который возникнет в таких условиях.
— И нет способа предотвратить это?
Алера посмотрела на него с чем-то похожим на сострадание.
— Ни одного, молодой Гай.
Тави опустился на походный стул и поставил локти на колени, склонив голову.
— Ты уверена, что ни одного.
— Все кончается, молодой Гай. Однажды тебя тоже не станет.
Тави беспокоила его спина. Во время битвы с канимскими убийцами он потянул мышцу. Было бы неплохо облегчить боль в целебной ванне, применив немного магии воды.
Даже без использования ванны дискомфорт был не настолько силен, чтобы не справиться с ним, приложив немного сконцентрированных на нем усилий.
Но сейчас он не был уверен, что способен и на это. А спина болела.
— Ты утверждаешь, — сказал он, — что даже если мы победим ворд, это еще не конец. Однажды, в недалеком будущем, сама земля обратится против нас. Мы должны преодолеть этот кошмар только для того, чтобы затем скатиться в хаос.
— Да.
— Это… для меня слишком.
— Жизнь несправедлива, равнодушна и болезненна, молодой Гай, — сказала Алера. — Только безумец идет против течения.
Она не издала ни звука, но, подняв голову, Тави увидел Алеру на коленях, обращенную к нему, ее лицо было на уровне с его.
Она потянулась и дотронулась до его щеки истерзанными пальцами.
— Я всегда находила особое безумие Дома Гаев на редкость интригующим. Они идут наперекор более тысячи лет. Зачастую им не удавалось достичь победы. Но они никогда не признавали поражение.
— Они когда-нибудь сталкивались с чем-то подобным? — тихо спросил он.
— Когда сюда попали первые алеранцы, возможно, — сказала Алера, глаза ее стали задумчивы. — Мои воспоминания очень смутные. Прошли столетия, прежде чем я узнала твой народ. Но их было мало. Ничтожно мало. Одиннадцать тысяч жизней, пожалуй.
— Численность Легиона с обозами, — сказал Тави.
Она улыбнулась.
— Им они и были. Легионом из других мест, потерянным и попавшим сюда, на мои земли. — Она указала на вход в палатку. — Канимы, мараты, ледовики. Все они — заблудшие путники.
Она печально покачала головой.
