"Современная зарубежная фантастика-4". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Греттон Тесса
Здесь наш дом, но нам тут больше не рады. Мой отец-герой умер, и на свет появился мой отец – главный злодей. Песни Элвиса по утрам в сопровождении хлюпанья кофе и шуршания газет («Опять империалисты убивают наркотиками бедняков», – усмехнулся бы он) всю ту ночь до утра звучали в моих ушах, не давая заснуть.
Усиленное наблюдение
Как далеко заходит жизнь, чтобы найти другую жизнь!
От первых прокариотов, удобрявших дикие моря доисторической Земли, до гоминидов, овладевающих первыми примитивными инструментами; от неандертальцев, царапающих образы своего мира на стенах пещеры красной и желтой охрой, до первого советского спутника (вес: восемьдесят три килограмма), передающего с орбиты Земли воодушевляющие сигналы на земные радиостанции; от первых советских фантомных космонавтов, посланных родиной на безымянную смерть, до первых людей, устанавливающих флаги на внеземных пространствах (да, эти раскаленные скалы теперь наши); от телескопа Хаббл, снимающего первые миры за пределами нашего (будут ли они когда-нибудь нашими?), до экстаза от обнаружения главной опоры бактерий – H2O – на поверхности планет, безжалостно дразнящих наше воображение; и, наконец, к первому «Вояджеру», покидающему уют солнечной системы. Жизнь всегда будет искать другую жизнь.
И вот он я, Якуб Прохазка, единственный член экипажа шаттла «Ян Гус 1», могу смахнуть эти открытия со стола, будто они всего лишь ничего не значащие крошки ушедшей эпохи.
Прошло шесть дней и восемнадцать часов с тех пор, как я наблюдал бегство существа. Я находил утешение в его визитах в мои мысли, несмотря на их назойливость – непрерывная боль вокруг висков поддерживала мою веру в то, что я увижу его снова.
Земля теперь превратилась в светящуюся точку далеко в небесах, дом сократился до знака пунктуации. Один раз в день я наводил на нее телескоп, чтобы напомнить себе о белом и голубом, ожидавшем моего возвращения, о планете, согласной поддерживать мое существование и жизнь тех, кого я знал. По сравнению с увеличенным изображением моей планеты Венера казалась тусклой и такой же враждебной, как ее бесконечные грозы и вулканические извержения, ее поверхность – обманчиво спокойное пиво из песка и скал. Сквозь плотную дымку облака Чопра планета, находившаяся в двух неделях пути, казалась бледной и застывшей, но суточные показания подтверждали, что облако продолжает пожирать само себя.
Мое продвижение к облаку теперь ежедневно было во всех новостях, и истерия отдела по связям с общественностью достигла пика. «Нью-Йорк таймс» напечатала в разделе светской хроники статью о деяниях моего отца, героя режима и предателя народа. Получилось неплохое эссе об истории Чехии (интересно, упоминала ли «Таймс» мою родину хоть раз до этого момента), смешанное с неуместными и снисходительными комментариями о моей жизни мальчишки-выскочки из маленькой страны с амбициями сверхдержавы.
Информагентства по всему миру взялись описывать меня своему населению, будто я их лучший друг. Норвежская восходящая звезда, снимающаяся в новом голливудском блокбастере, объявила, что влюблена в меня. Моя правительственная пиар-команда – большинство ее членов я не знал, и выглядели они так, будто только вчера получили лицензию агента по недвижимости, – моталась по Европе с речами о моей невероятной храбрости, важности продолжения космических исследований и моих предпочтениях в моделях нижнего белья. ЦУП тоннами пересылал письма агентов с предложениями представлять меня, продать мою историю кинопродюсерам, биографам и иногда – каким-то отчаянным романистам.
Не так давно люди плевали на ворота нашего дома. А теперь хотели платить деньги за то, что он символизирует, возможно, предложить роль моего отца какому-нибудь подающему надежды серьезному характерному актеру, мечтающему пробиться в мир главных кинопремий после воплощения серии многослойных, нравственно неоднозначных белых мужчин в независимом кино.
Каждый день я получал сообщения от Петра с детальным списком задач, которые следовало закончить до прибытия к цели. Проверка фильтров, очистка сенсоров, более жесткая программа тренировок, чтобы подготовить меня к возможным внештатным ситуациям, видеочаты для поддержания гордости в налогоплательщиках. Я послушно все исполнял, не испытывая особого восторга. Я мог думать только о существе, его весе, голосе, пренебрегавшем звуковыми волнами, или о Ленке, неспособности ЦУПа найти ее, молчании. Моя обида на нее росла, несмотря на все усилия.
Гонка к облаку Чопра виделась теперь несвоевременной, а возможно, даже не стоящей ни времени, ни денег перед лицом внеземной разумной жизни. Но облако тем не менее лежало впереди, видимое и судьбоносное для землян, а существо исчезло так же быстро, как появилось, и легкие головные боли, которые оно после себя оставило, стали казаться надуманными. И Ленка, и существо оставили меня на произвол моей миссии. Плоть моя относилась к черной работе с сухим профессионализмом, а разум бесцельно блуждал, то маниакально, то пассивно, как назойливая муха, мечущаяся по спальне, разрывающаяся между свободой, предлагаемой льющимся в окно солнечным светом, и безлимитным шведским столом из рассыпанных по темным углам крошек.
Через шесть дней и восемнадцать часов после исчезновения существа я сидел в кресле за Панелью и проверял перед сном почту. Петр отослал мне сообщение от министерства внутренних дел. Прикрепленный файл назывался «Ленка П.». Текст был следующий:
Подарок от сенатора Тумы. Агент госбезопасности присматривает для тебя за Ленкой.
П.
Я открыл документ.
Объект впервые замечен выходящим из здания ратуши в Пльзене. По сравнению с предоставленной фотографией № 3 заметен значительный контраст – волосы коротко подстрижены и выкрашены в красно-оранжевый цвет, более резкие скулы из-за сброшенного веса. Объект уверенно вошел внутрь с телефоном возле уха. Согласно записи телефонных разговоров, она звонила матери. Другие звонки были сделаны подруге в Праге и знакомому в Пльзене.
За знакомым будет установлена слежка на предмет возможной связи. Объект подъехал к супермаркету, где купил полкило постной ветчины, камамбер, три цельнозерновых булочки, две бутылки каберне совиньон и батончик «Баунти». По всей видимости, объект закупает провизию только на один прием пищи. Вечерняя активность ограничена пересмотром «Симпсонов», потреблением купленных продуктов и записями в тетрадь, к которой наш агент еще не получил доступа. Стоит отметить, что перед сном объект употребил целую бутылку красного вина и выкурил семь сигарет «Мальборо» с ментолом.
В соответствии со своим заданием агент воздержался от наблюдения за спальней объекта и не входил в квартиру. Осмотр через окно показал аккуратную гостиную с минимумом мебели, без картин, постеров и книг. Телевизор размещен на дешевом столике. Единственным существенным предметом мебели в доме является кожаный диван, а значит, объект не предполагает постоянное проживание. Наблюдение будет продолжено…
Я закрыл сообщение. Знакомый. Возможная связь. Может, слежка была ужасной затеей – чувство вины перебивало то слабое облегчение, которое она дала. Но вина из-за слежки за Ленкой не могла пересилить неожиданную жажду, которую открыл во мне этот отчет – знать обо всем, что она съела, о чем говорила, о каждом вздохе, который, возможно, посвящался мне, о запахе, который мог напомнить ей, как мы будили друг друга. Что угодно могло стать ключом к ее возвращению.
«Спасибо, это очень важно», – написал я Петру.
Я потер покрасневшие глаза и выключил в Гостиной свет – привычка, от которой никак не мог избавиться, несмотря на безлимитную солнечную энергию в моем распоряжении. Почему-то не щелкнуть выключателем казалось расточительством.
Пробравшись в кухню за полуночным перекусом, я подскочил.
