Елена Грушковская - Багровая заря
Её аппетит радовал: она ела всё, что ни давали, а зачастую даже просила добавки. Силы к ней возвращались поразительно быстро. Через неделю она уже могла сама садиться в постели, а через полторы встала. Она стояла, пошатываясь на тонких ножках, как новорождённый жеребёнок, но когда попробовала пойти, всё-таки не удержалась и упала бы, если бы мы с доком не подхватили её.
"Волки" на протяжении всего периода болезни Карины живо интересовались её самочувствием. Док частенько жаловалась, что они приходили по несколько раз на дню, по трое, а то и по пятеро-шестеро — справиться о здоровье Карины и оставить ей букет цветов или мягкую игрушку.
— Уйми ты своих дьяволов, — просила док. — Объясни им, что девочке нужен покой, что её нельзя так дёргать!
Но "дьяволы" считали, что девочке нужен не покой, а внимание и поддержка. По инициативе Алекса "волками" был организован пост охраны у палаты Карины, хотя её также охраняла и служба безопасности "Авроры", главой которой был Каспар.
Признаюсь, я больше доверяла моим "волкам", хотя оснований сомневаться в людях Каспара у меня также не было. Но как бы то ни было, Карина оказалась под двойной охраной.
8.24. Пятый раз
Карина хлопала в ладоши и смеялась. Открыв дверь палаты, я увидела болтающиеся в воздухе подмётками кверху ботинки. Чуть ниже поблёскивала пряжка ремня, ещё ниже отливал голубизной тщательно выбритый подбородок, а на том месте, где при нормальных обстоятельствах и должны были располагаться ботинки, находились руки.
— Что тут происходит? — спросила я.
Подмётки описали полукруг и встали на пол. Алекс вытянулся по стойке "смирно" и дал объяснение:
— Проиграл партию в шашки.
— Уже четвёртый раз, — добавила Карина. — Сейчас я его и в пятый раз обставлю!
Она снова расставила шашки на доске, Алекс сел на стул и через пять минут одержал победу. Карина не верила своим глазам, а Алекс подставил щёку и показал пальцем место, куда целовать.
— Не может быть! — вскричала Карина, разглядывая положение шашек на доске.
— Проиграла, проиграла, — усмехнулся Алекс.
Карина вздохнула и чмокнула его.
8.25. Первозданная нагота
— И что же они предлагают?
— Предлагают опять разделить мир. Как раньше: их территория, наша территория.
Юля курила тонкую сигарету в длинном мундштуке, откинувшись на спинку кресла. Её кабинет был наполнен оранжевым вечерним светом, проникавшим из-под поднятых жалюзи.
— Как меня утомили эти переговоры… И вообще за последнее время я так устала. Знаешь, чего мне хочется? — Она протянула вперёд ногу в облегающем изящном сапоге. — Махнуть на наш с тобой островок… Ты ещё не забыла, где он?
— При желании можно вспомнить, — усмехнулась я.
— Так вот, — продолжала она, пуская дым в потолок, — плюнуть на всё и махнуть туда… Поваляться там на пляже. — Она шаловливо подцепила носком сапога мою ногу. — Там нас никто не увидит… Можно покувыркаться на песочке… Там тепло. Мы разденемся и будем всё время ходить голышом, никого и ничего не стесняясь, в первозданной наготе. Так что ты думаешь насчёт их предложения?
— Они предлагают положение дел, которое было до войны. То есть, от чего ушли, к тому же и придём. Нет, Юля, так не годится.
Она закурила новую сигарету.
— Я тоже так думаю. Ну, значит, на завтрашней встрече из этого и будем исходить… Либо мир на наших условиях, либо война до победного конца.
8.26. Сбой
Мы стояли на крыльце. Солнце уже почти совсем зашло, западный край неба был багряным.
— Как там Карина? — спросила Юля.
— Готовится к выпускным экзаменам. Она за год всю программу десятого и одиннадцатого класса самостоятельно изучила, будет сдавать экстерном.
— Она молодец. В общем, так, Аврора… Ты пока боевые действия прекрати. Попридержи своих "волков". Им тоже надо отдохнуть, в конце концов. Как только завтрашние переговоры завершатся, я тебе сразу сообщу, и мы решим, что делать дальше.
На базе никого не было. Первым делом я сказала Виктории:
— Отзывай группы отовсюду и объявляй общий сбор.
— Есть.
В моём кабинете теперь стоял большой мягкий диван, а свою комнату я отдала в пользование Карине. Расстегнув куртку, я опустилась на диван и откинула голову назад, на спинку. Во всём теле была слабость. Пусть на базе были и не самые лучшие условия для человека, но здесь, рядом со мной, Карина была в безопасности. Пока она находилась здесь, я была за неё спокойна.
Сквозь звон в ушах я услышала лёгкие шаги. Мне не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что это была она: её запах объявлял о ней задолго до её появления. К моему плечу прильнула её головка.
— Привет, мамочка… Ты выглядишь усталой.
Я открыла глаза, сморгнув мутную пелену, всмотрелась в личико Карины. Заставив себя улыбнуться, я сказала:
— Не более чем обычно, куколка.
Странно: мой язык ворочался во рту с трудом, как будто я была пьяной. И меня развозило с каждой минутой всё сильнее.
— Ты как будто сонная, мама.
— Может быть. — Я усиленно поморгала, потому что у меня то и дело мутилось перед глазами.
— Ложись скорее, тебе надо срочно отдохнуть.
— Да, куколка, прилягу… Нужно только дождаться возвращения ребят. Мне надо кое-что им сказать, и после этого я отдохну… Не волнуйся, родная.
— А что тебе нужно им сказать?
— Юля завтра отправляется на переговоры с Орденом… Они запросили мира. До того, как станут известны результаты переговоров, мы воздержимся от наших обычных действий. Пусть ребята отдохнут.
— И чем они будут заниматься?
— Пока поработают как обычные чистильщики.
Я хотела приподняться, чтобы снять куртку, но не смогла. Из меня будто разом ушли все силы. В ушах позванивало, по телу бегали мурашки. Я чувствовала, что заваливаюсь на бок, но поделать ничего не могла.
— Мама, ты что?
Карина принялась меня тормошить. Она испугалась. Уложив меня, она побежала за Викторией. Виктория прибежала, но тоже не знала, что делать. Я не могла пошевелить и пальцем. Неужели паралич, промелькнуло в голове. Испуганная Карина гладила меня по лицу, чуть не плача. Я хотела сказать ей "куколка моя", но губы не слушались, получилось только мычание. Его звук напугал их ещё больше. Исполнительная, но туповатая Виктория, привыкшая выполнять приказы, растерялась.
— Мамочка, скажи, что нам делать? — спрашивала Карина.
Губы не слушались, я не могла ничего сказать. Тогда Карина, вытерев слёзы, сказала Виктории:
— Сделаем так: когда все вернутся на базу, пусть командиры всех групп придут сюда. Я знаю, что им сказать. А ты пока свяжись с доктором. Сообщи ей, что маме очень плохо. Нужно срочно что-то предпринимать.
