Анна Московкина - Исток
К горлу лег нож.
— Я видел тебя с колдуном из Инессы, — начал объясняться белобрысый.
— С каким именно? — задиристо уточнила я.
— А ты не промах. Хотя не знаю, что он в тебе нашел.
— Тебе не найти, ума не хватит. — Хамить не стоило, нож сильнее впился в горло. Лишь бы не прорезал кожу.
— Где этот ублюдок? Я видел вас вместе вчера! — Значит, речь шла о Майорине. Уже легче.
— Гуляет. Я ему не нянька.
— Дура, я убью тебя, а выродка этого все равно найду. Неужто жить не хочешь?
Язык мой заметал вперед меня:
— Без него мне и свет белый не мил. Но ты меня не убьешь, убьют твои слуги, а ты будешь смотреть, как они меня убивают, как все трусы. — Породистое лицо залилось краской, вот кому надо было жить в лесу с колдуном, уж тот бы отучил его злиться. А язык надо бы откусить. Он кивнул своему слуге, лица того я не видела. Нож исчез, теперь на шею мне давила жилистая рука. Белобрысый размахнулся и заехал мне кулаком в живот. Воздух со свистом вылетел из легких, я скрипуче застонала.
— Говори. — Все равно ведь найдут. Предупредить бы… Второй раз он ударил меня по почкам.
— «Большой ясень», — выдавила я.
Белобрысый сделал подручному знак, тот плотнее прижал меня к себе. Белобрысый снял кожаный браслет с моего запястья и ушел.
Первое, что сделал подручный, связал мне руки и ноги. Я брыкалась, пыталась вырваться, но после ударов белобрысого двигалась вяло. Слуга затянул последний узел и бросил меня на камни. Я больно ушиблась щекой о гальку, но кожа удержалась — не лопнула.
Лежать на холодных камнях со стянутыми за спиной руками не слишком умиротворяющее дело. Злиться в таком случае естественно. Я старательно убеждала себя в этом. Злиться надо так, чтобы только разбудить исток. Но вожжи не отпускать. Исток лишь часть меня, часть, которая мне подчиняется…
Был в моей жизни день, который я старалась никогда не вспоминать. Я закрыла глаза, шаг за шагом перебирая каждый миг того дня с наслаждением мазохиста. Когда я открыла глаза, вокруг меня шевелились камни.
«Даже чистая сила может быть оружием. Позже ты научишься ею управлять».
Пока Майорин учил меня не злиться, я училась злиться тогда, когда посчитаю нужным. Я привыкла учиться всему сама, не дожидаясь учителей, да и что они могли дать человеку?
Камень, выбранный мной, задрожал.
«Злость это не самый лучший союзник, Айрин, можно растормошить ею исток, но чтобы им управлять, потребуется трезвый ум».
Камень оторвался от земли. Но тут же упал обратно. Подручный обернулся, помахал передо мной ножиком. И тут слова колдуна дошли до моего сознания особенно ясно. Чистая сила — тоже оружие.
Мне не нужен был камень! Сила хлынула из меня, подчиняясь мне полностью, безраздельно. Хлынула в подручного, лучше любого камня огрев его по макушке. Мужчина завалился на землю, застонал и затих.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться и усмирить исток, намного меньше, чем раньше. Я, как большой червяк, подползла к ножу, перевернулась, села и начала пилить веревки.
Встала я со второй попытки, но исток добросовестно восстанавливал ущерб, нанесенный его вместилищу, и боль постепенно отползала.
Нож я забрала в качестве трофея.
Однажды в Инессу приехали цитадельские маги. Главный из них сидел в нашей горнице, когда я принесла вино и моченые яблоки (служанок — хордримских девушек, мать погнала, слишком важным был разговор).
— Владычица бережет силу, не тратит по пустякам? — спросил гость, стараясь задеть собеседницу.
— Берегу. Не след разбрасываться чарами, когда сгодятся и сноровистые руки.
— В Инессе недостает источников или чародеев? — И первого и второго было в достатке.
— Не обманывайтесь, милсдарь. Но если мои чародеи потеряют силу, они возьмутся за мечи. И в этом не оплошают.
Гость тогда смолчал, но снисходительный тон оставил, присматриваясь к инесским колдунам — у каждого при себе было оружие, и каждый им владел.
Женщины зависели от магии больше, может, оттого я провела полжизни, обучаясь держать в руках оружие или биться в рукопашной. Хмурили брови седые старцы — не след девушке хвататься за холодную сталь, когда рядом есть мужчины.
Нож удобно лег в руке, прячась в просторном рукаве, я знала — тонкая льняная ткань не сдержит хорошего клинка, а клинок был хорош. Я зашнуровала сапоги, мало ли что под ногу попадет. Острый камень или ореховая скорлупа одинаково больно поранят стопу. Сапоги шили для меня. Ни каблука, ни деревянной подошвы, только несколько слоев толстой, грубой кожи, в таких можно бежать, не боясь оскользнуться. И я побежала.
Быстро и легко по берегу, чуть медленней в толпе у причала, от меня отшатывались, кричали вслед, но я все бежала, считая вдохи и выдохи. Собьешься здесь — собьются и ноги. Еще одна наука отроков в Инессе — раз прошел, не забудешь никогда. Пронесешься по лесу, а потом закроешь глаза и расскажешь наставнику, что видел по дороге. Не поленится, сходит проверить. Выворачивать на улочку, где стоял «Большой ясень», я не стала, свернула на параллельную.
Обогнув трактир, заглянула в окно, распахнутое по летнему времени. Мы с белобрысым добрались почти одновременно. Видно, он еще ждал подкрепления, да шел пешком.
Один прийти к колдуну он не решился, знал, с кем дело имеет. Удивительно, но не подстерег, как меня, в безлюдном месте. Или наоборот? Боялся остаться с белоглазым колдуном без свидетелей, думая, что не переживет такой встречи?
— Рон, — без удивления прошелестел холодный голос, — пришел-таки?
— Что же ты от меня по углам прячешься? Боишься?
— Руки марать неохота. — Рон заскрипел зубами, но дернувшимся было подручным показал стоять за спиной. Я осторожно шагнула вдоль окна, но Майорина все равно не разглядела, зато белобрысый со свитой были как на ладони.
— Я не буду просить поединка, я буду просить суда.
— С чего бы? — Не видела, но знала: левый уголок губ приподнялся вверх.
— Ты нарушил условия, использовал свою чародейскую силу для победы.
— Лжешь. Даже не пытался, нужды не было.
— Ты убийца. И ты поплатишься за нарушение законов поединка.
— Твой брат знал, на кого поднимает руку. А ты остался в выигрыше, должен доволен быть.
— Я потерял брата, — зло бросил Рон.
— Зато приобрел знатное наследство, не рад?
— Золото не заменит мне его!
— А по-моему, уже заменило, — хмыкнул колдун. — Вон каких себе побратимов нанял, они, поди, побойчее твоего старшего будут. Что делать — не велят, наоборот, слепо подчиняются.
