Татьяна Любушкина - В лабиринте миров
Трот молча наблюдал за мной, а я мерила шагами комнату в Чёрной башне.
Я не могу явиться в пещеру То? Что ж отлично. Конечно, ничего отличного в этой новости не было: мои силы на исходе, и нет способа их вернуть. Людвиг предал меня… Людвиг! Я ударила кулаком стену и с разбитых пальцев торопливо закапала кровь.
Трот не шелохнулся, не сдвинулся с места, продолжал сидеть истукан истуканом, словно его всё это и не касалось. А, впрочем, чего ему беспокоиться?
Нет, кое-что хорошее было: Трот предупредил меня. Трот друг. Теперь я знаю о пещере То больше, чем раньше. Но, чёрт возьми, как мне помогут эти знания?! Материнский мир мне не подавить. Нет, не подавить.
— Что ты говорил?!
Я повернулась к Троту и тряхнула его за плечи.
— Я молчал, — удивлённо ответил Трот. — Тебе надо перевязать руку.
— Нет, что ты говорил про противодействие сил? Что бы его не ощутить надо… стать бессильной?
Трот молча поднялся со скамьи и открыл дверцу настенного шкафчика.
— Иди сюда. Я перевяжу твою руку.
— А как это — бессильной? Как вы?
— Мы? Кого ты имеешь ввиду?
— Ну, вы… здесь в Срединном мире.
Трот улыбнулся краешком губ. Мы никогда не говорили с ним откуда я и почему здесь появилась, но многие догадывались. Например, старая Королева. И Трот, конечно, тоже слышал сплетни обо мне.
— Мы не бессильны. Мы — часть этого мира. Ты же видишь. Мы не существуем без нашего мира, но и мир не существует без нас. Но мы не можем войти в пещеру То. Это подвластно только выходцам из Верхнего мира, а они редко нас навещают.
— А среди кого есть бессильные? Они вообще существуют?
— Конечно, — брови Трота изогнулись. — Разве ты не знаешь истории? Люди Нижних слоёв противостоят своему миру. У них там идёт борьба за выживание.
Мне было кое-что известно о Нижнем мире. Тяжёлый мир: сумрачный и тягучий. Мне довелось там бывать по одному особому делу. Крайне деликатному делу, вспоминать о котором я не любила.
Так значит, я должна стать одной из Нижних? Забыть себя, утратить остатки магии и чистой, как дитя войти в Материнский мир, дабы… эй, постойте! Да как же я вернусь из проклятого Нижнего мира, если ни черта не буду помнить?!
Я взвыла от отчаяния, и новый удар обрушился на ни в чём не повинную стену.
Трот молчал, но его взгляд выражал тревогу. Оно и понятно. Сейчас я больше всего походила на помешанную в момент буйного приступа.
— Трот, а что ты слышал о кольцах Возврата?
* * *— Принцесса не смогла найти пещеру?
— Ну, почему же? Найти её было не трудно. Её отговорил от похода в пещеру местный король. Трот, кажется. Начитанный малый, ему было известно о коварстве пещеры и известно о силе Принцессы. Кстати, там, в Срединном мире её сила вовсе не казалась ничтожной, до сих пор о ведьме Ивоне ходят легенды.
— Ивоне?
— Так её звали в Срединном мире. Но злоключение Ивоны нельзя назвать напрасными. В Срединном мире она добыла кольцо Нурлингов.
— То самое, что открывает миры? Поворачивает вспять время и покоряет пространства?
— Оно. Когда Принцесса вернулась домой, первым, кого она встретила, был Людвиг.
* * *— Дорогая!
Я смотрела на безупречное лицо красавца Людвига. Почему я раньше не замечала его по-женски покатых плеч? Выдвинутого вперёд животика, выдающего в нём сластолюбца и чревоугодника? Под его зелёными глазами набрякли едва заметные мешки. Не так уж он безупречен.
— Ты знал?
— Что милая? — его руки коснулись моих волос, но в его глазах я заметила нотку брезгливости.
Что ж в срединных степях пыльно.
— Ты знал, что Материнский мир не терпит иной силы? Знал, что осколок раздавит меня, разметёт в пыль, сделает безумной?
— Что ты, конечно нет!
Он врал. И он знал. Знал, когда отправлял меня на верную гибель.
Я ничем не выдала своего бешенства и даже сумела улыбнуться. Кому я могу верить, если меня предали родной брат и любимый? Кто остался мне верен?
— Я рада Людвиг. Я рада тебя видеть. Обними меня.
Людвиг неуклюже прикоснулся губами к моей щеке и забормотал виновато.
— Я ждал, ты даже не представляешь, как ждал. А Литтус пропал. Да… мы пустили слух что…
— Что?
— Что ты… убила его.
Я усмехнулась. Как легко попасть в список кровожадных тварей, убивающих своих родных.
— Зачем?
— Для поддержания авторитета. Ты не представляешь, Литтус он… он всех погубил! Мы теперь все… — Людвиг развёл полноватыми руками. — Беспомощны, как дети.
«Ты же обещал всех спасти! Ты, дрянь, обещал всех спасти!»
Слова застряли в моей глотке, и наружу вылетел только короткий смешок.
— Хорошо.
— Хорошо?
— Да. Я устала Людвиг.
— Да, конечно, конечно…
Я шла быстро, а Людвиг суетливо семенил сбоку, стараясь не отстать.
— Я провожу. Тебе надо отдохнуть. Знаешь, завтра приезжают послы из Атики и Сиккурии.
Я застыла на пороге своей комнаты.
— Зачем?
— Пока тебя не было, у нас возникли определённые э-э-э-э… проблемы. Впрочем, завтра на Совете ты всё узнаешь.
— Хорошо. Пришли ко мне Советника Мòра.
— Мòра? — Людвиг игриво сощурил зелёные глаза. — Я думал, ты соскучилась.
Меня передёрнуло от отвращения.
— Я устала, Людвиг. И мне нужен Советник Мòра.
* * *Главный Советник Мòра сидел, прикрыв глаза и откинувшись на кресле. Горячий напиток сморил его, и сказалась слабость, порождённая длительной болезнью. Он задремал.
Младший Советник Рàа не нарушал его покой, предавшись размышлениям.
Он не часто видел Принцессу Льда. Она никогда не посещала его скромное селение, и лишь на редких заседаниях Совета он видел её со своего последнего, самого верхнего ряда: неприступную, всегда с каменным, непроницаемым лицом. Каково это, в один день оказаться преданной близкими людьми, лишённой своего могущества? Достанет ли ей удачи, сил и благородства вернуть свой трон и снова возглавить народ Севера? Младший Советник Рàа боялся отвечать на этот вопрос.
Главный Советник Мòра всхрапнул, встрепенулся и потёр старческие, слезящиеся глаза.
— Вот ведь… задремал. Слабею. Так я что приехал-то?
Рàа с готовностью внимал своему наставнику, даже рот открыл от напряжения.
— Вероятно, вы хотели сообщить… э-э-э-э поделиться, так сказать, соображениями…
Главный Советник Мòра раздражённо махнул рукой.
— Да какие уж тут соображения! Вернулся Литтус Флэт…
Глава 31
Это письмо разом разрушило стройную версию моей жизни. Той её части, что была мне неведома и выстраивалась по кирпичику, благодаря отдельно сказанным словам и свершившимся событиям.
