Джеймс Кейбелл - Сказание о Мануэле. Том 1
Трагедия доросла до своей страшной кульминации и красиво завершилась. С помощью Калибура Юрген умертвил свою временную жену. Он поволок за волосы ее бесчувственное тело по полу, но сперва предусмотрительно положил себе в карман, как просила королева Сильвия, ее гребень, чтобы тот не потерялся. Юрген позволил себе немного злодейского хохота и все старинные проклятия, которые помнил. Короче, все прошло великолепно, и он покинул Белую Башню с чувством самодовольства вместе с королевой Сильвией Тереей.
И в темноте, после того как он вернул ей гребень, королева сказала Юргену, как ей жаль с ним расставаться.
— Я должна опять уйти назад, в холодную могилу, мессир Юрген, и в высокое пламя Чистилища; и, может быть, я больше вас не увижу.
— Я буду горевать по этому поводу, — сказал Юрген, — вы самая прелестная особа, которую я когда — либо видел.
Королева была польщена.
— Это восхитительная мальчишеская речь, и видно, что она идет от сердца. Я очень хотела бы повстречать таких неискушенных людей в своем нынешнем местопребывании. Вместо этого я нахожусь в толпе закоренелых грешников, у которых нет сердца, которые во всем неискренни и неоткровенны, и мне ненавистно их жеманство.
— Подозреваю, что вы не совсем счастливы в своем браке, а, Сильвия?
— Я вижу Смойта очень редко. Ведь у него восемь других жен находятся в том же самом пламени, и он не вполне может проявлять свои пристрастия. Хотя две из его королев отправились прямо в Рай, а восьмая жена, Гудрун, которую мы вынуждены бояться, наверно, была нераскаявшейся грешницей, потому что так и не дошла до Чистилища. Но я сама всегда не доверяла Гудрун, иначе я бы никогда не надоумила Смойта задушить ее и сделать королевой меня. Понимаете, я думала, что быть королевой прекрасно, — в те дни, Юрген, когда я была простодушной девчушкой. А Смойт в те дни был сплошной мед, благовония и бархат и редко поступал так, Юрген, что я могла бы предвидеть жестокую судьбу, которая выпадет на мою долю.
— На самом деле, Сильвия, грустно быть убитой рукой, которая, так сказать, поклялась присматривать за твоим благоденствием и по праву должна служить тебе на коленях.
— Я возражала не против этого. Смойт убил меня в припадке ревности, а ревность — ошибочный способ высказывания комплиментов. Нет, Юрген, мне выпало худшее и отравило всю мою жизнь во плоти. — И Сильвия заплакала.
— И что же это такое, Сильвия? Королева Сильвия прошептала ужасную тайну:
— Мой муж меня не понимал.
— Клянусь Небесами, — сказал Юрген, — когда женщина говорит мне такое, даже если женщина мертва, я знаю, чего она от меня ждет.
Тут Юрген обнял призрак Сильвии Тереи и утешил королеву. Затем, обнаружив, что она вполне охотно принимает утешения, Юрген присел на темные ступени, одной рукой по — прежнему обнимая королеву Сильвию. Воздействие снадобья, очевидно, улетучивалось, поскольку Юрген обнаружил, что состоит уже не из холодных невесомых паров, но из некоей горячей и твердой плоти. Но, вероятно, воздействие вина, которое Юрген выпил раньше, не улетучилось. Неистово заговорив в темноте о необходимости каким — то образом отомстить за оскорбление, нанесенное его деду Людвигу, он выхватил свой меч — волшебный Калибур.
— Вы чувствуете, — сказал Юрген, — я ношу такое оружие как вполне достаточное для рядовых столкновений. И разве мне не следует воспользоваться им, чтобы отплатить королю Смойту за ту несправедливость, которую он навлек на бедного Людвига? Что ж, я определенно обязан так сделать. Это мой долг.
— Но Смойт к этому времени уже вернулся в Чистилище, — возразила королева Сильвия. — А поднимать меч на женщину — трусость.
— Карающий меч Юргена, мой заколдованный Калибур — ужас для всех завистливых мужчин, но утешение для всех милых женщин.
— Это, несомненно, очень большой меч, — сказала она. — О, изумительный меч, как я могу определить даже в темноте. Но, повторяю, Смойта здесь нет, чтобы помериться с вами силой оружия.
— Сейчас ваши доводы раздражают меня, тогда как честная женщина позаботилась бы о том, чтобы все наследство ее умершего мужа было соответственным образом удовлетворено…
— Ох, ох! И что же вы имеете в виду?..
— Но определенно, что внук является… в одном колене… своего рода наследством.
— В том, что вы выдвигаете, что — то есть…
— В том, что я выдвигаю, есть много чего, могу вас уверить. Это самый естественный и доходчивый вид логики. И я просто хочу освободиться от долга…
— Но вы возбуждаете меня своим огромным мечом. Вы меня нервируете, и я не могу спорить, пока вы им тут размахиваете. Уберите же ваш меч! О, что же с вами делать? Вот же ножны для вашего меча, — проговорила она.
В этот момент их прервали.
— Герцог Логрейский, — произнес голос госпожи Анайтиды, — не думаете ли вы, что лучше удалиться, а то подобные шалости у дверей моей спальни вызовут скандал?
Анайтида приоткрыла дверь спальни и с лампой в руке высунулась на лестницу. Юрген немного смутился. Его явную близость с дамой, которая мертва вот уже шестьдесят три года, трудно, как он чувствовал, было бы объяснить. Так что Юрген, поднявшись на ноги, проворно вложил в ножны оружие, которое показывал королеве Сильвии, и решил изящно обойти молчанием это дело. А на дворе закукарекал петух. Наступил рассвет.
— Желаю вам доброго утра, госпожа Анайтида, — сказал Юрген. — Но здесь такие запутанные лестницы, что я, должно быть, заблудился. Я собираюсь на прогулку. А это моя дальняя родственница, королева Сильвия Терея, которая любезно согласилась быть моей спутницей. Понимаете ли, мы собираемся в лес пособирать грибы и понаблюдать за восходом солнца.
— Мессир де Логрей, думаю, было бы намного лучше отправиться обратно в постель.
— С другой стороны, сударыня, моим несомненным долгом является сопровождение королевы Сильвии…
— Что касается этого, мессир, то я не вижу никакой королевы Сильвии.
Юрген огляделся. Определенно, девятой жены его дедушки нигде не было видно.
— Да, она исчезла. Но этого и следовало ожидать при крике петуха. Пожалуй, петух закукарекал не вовремя, — сказал с сожалением Юрген. — Это несправедливо.
— В погребе Гогирвана славные запасы, а вы допоздна засиделись с Ориеном и Арибером. И, несомненно, им тоже посчастливилось обнаружить пару королев в погребе Гогирвана. Тем не менее, по — моему, вы все еще немного пьяны.
— Ответьте же мне, госпожа Анайтида: не посещали ли вас этой ночью два призрака?
— Что ж, очень может быть, — ответила она. — Но Белая Башня знаменита своими привидениями, и я провела там лишь несколько спокойных ночей, ведь люди Гогирвана — сплошные скоты.
