Джеймс Кейбелл - Сказание о Мануэле. Том 2
Обзор книги Джеймс Кейбелл - Сказание о Мануэле. Том 2
Читателя вновь ждет встреча с необыкновенными героями Кейбелла - кентаврами, норнами, великанами и драконами, вновь ожидают странствия по загадочной стране Пуактесм.
Джеймс Брэнч Кейбелл
Сказание о Мануэле. Том 2
Серебряный жеребец
(Комедия спасения)
Властители, правившие Пуактесмом во времена дона Мануэля
Десять членов Братства Серебряного Жеребца:
1) Дон Мануэль, граф Пуактесмский, владел Сторизендом и Бельгардом, городом Бовилажем и крепостью Лизуарт, а также всем Амнераном и Морвеном;
2) Мессир Гонфаль Нэмский, маркграф Арадольский, владел Верхним Нэмузеном;
3) Мессир Донандр Эврский, тан Эгремонский, владел Нижним Нэмузеном;
4) Мессир Керин Нуантельский, синдик и кастелян Басардры, владел Западным Валь-Ардрейем;
5) Мессир Нинзиян Яирский, бейлиф Верхней Ардры, владел Валь-Ардрейем на Востоке;
6) Мессир Хольден Неракский, шериф Сен-Тара, владел Бельпейзажем;
7) Мессир Анавальт Фоморский, мэр и губернатор Манвиля, владел Бельпейзажем Ле Ба;
8) Мессир Котт Горный, ольдермен Сен-Дидольский, владел О Бельпейзажем;
9) Мессир Гуврич Пердигонский, гетман Ашский, владел Пьемонтэ;
10) Мессир Мирамон Ранекский, сенешаль Гонтарона, владел Дуарденуа.
Существовали также фьефы дона Мёньера, графа Монторского, свояка дона Мануэля. Мёньер не принадлежал к этому Братству, он владел Жьеном, а Нижним Дуарденуа правила его супруга.
Отмар Чернозубый, которого некоторые называли Отмаром Беззаконным, долгое время владел Вальнером и Огдом, пока его не разбил Мануэль; впоследствии эти деревни с большей частью Бовьона оставались бесхозными.
Гельмас Глубокомысленный, после наложения на него чар в 1255 году, владел по-своему возвышенностью Брунбелуа. Но остальной Акаир, когда была захвачена Лорча и сожжен Склауг, оставался ничейной землей. На Верхнем Морвене также жили весьма нелояльные личности, бросавшие вызов любому закону и благочестию.
«Пуактесм в песнях и легендах»,
Г. И. Бюльг. Страсбург, 1785, (с. 87-88).
* * *
Сим начинается история зарождения и триумфа великой легенды о Спасителе Мануэле, коего Гонфаль считал развеянным прахом, а Мирамон – самозванцем и коего Котт отказывался признавать из-за своей любви к истине. Но коего принимал Гуврич посредством двух разновидностей благоразумия; коего Керин принимал в качестве заслуживающего уважения недостатка, а Нинзиян – в качестве трогательной и полезной шутки; коего Донандр принимал всем сердцем (к вечной радости Донандра) и коий к тому же был принят Ниафер и ростовщиком Юргеном с небольшими оговорками личного характера. И ниже описывается, как эти люди оказались поглощены сей великой легендой.
Книга Первая
Последняя осада Братства
«Вот, я сделаю Иерусалим чашею исступления для всех окрестных народов, и также для Иуды во время осады Иерусалима.»
Захария, 12, 2– Et la route, fait eile aussi un grand tour?
– Oh, bien certainement, e'tant donne qu'elle circonvient a la fois la destinee et le bon sens.
– Puisqu'il faut, alors! dit Jurgen; d'ailleurs je suis toujours dispose gouter n'importe quel breuvage au moins une fois.
«La Haulte Histoire de Jurgen»Глава I
Уста младенца
Рассказывают о том, как дон Мануэль, который являлся возвышенном графом Пуактесмским и повсеместно расценивался как самый удачливый и наименее щепетильный мошенник своего времени, исчез из своего замка в Сторизенде без всякого повода и предупреждения в праздничный день Святого Михаила и Всех Ангелов. Рассказывают также о смятении и испуге, поднявшихся в краях дона Мануэля, когда стало известно, что Спаситель Мануэль, названный так потому, что спас Пуактесм от ига норманнов с помощью Мирамона Ллуагора и его великой, кровавой магии, исчез совершенно необъяснимо из этих краев.
Куда ушел Мануэль, ни один человек не мог сказать с полной определенностью. В Сторизенде последней его видела младшая дочка Мелицента, заявившая, что папа, сев на черного коня, отправился на запад вместе с Дедушкой Смертью, скакавшем на белом коне, в какой-то далекий край по ту сторону заката. В целом это казалось совершенно невероятным.
Однако дальнейшие расследования лишь еще больше углубили тайну исчезновения дона Мануэля. Дальнейшие расследования раскрыли, что единственным человеком, видевшим (или притворявшимся, что видел) дона Мануэля после того, как Мануэль покинул Сторизенд, был маленький мальчик по имени Юрген, сын Котта Горного. Юный Юрген, получив от отца во всех отношениях необычайную порку, убежал из дома, и его не могли поймать до следующего утра. Этот паренек сообщил, что в сумерках на Верхнем Морвене он стал свидетелем страшного причастия, в котором весьма ужасным образом участвовал Спаситель Пуактесма. Потом, гласил рассказ мальчика, последовало некое преображение, и предсказание относительно будущего Пуактесма, и вознесение дона Мануэля в обагренные лучами заката облака…
Эти последние подробности при первом рассказе Юрген пробормотал почти нечленораздельно. Ибо сразу после вводных пассажей предполагаемого романа родители Юргена, находясь в восторженном состоянии по случаю обнаружения потерянного сокровища, конечно же, в типичной манере родителей обратились к таким нравственным высотам и прибегли к таким телесным наказаниям, кои бедственно повлияли на россказни предполагаемого лжеца. Затем, по прошествии нескольких дней, когда в Пуактесме все еще тщетно ждали возвращения великого дона Мануэля, ребенка посчитали необходимым допросить вновь. И маленький Юрген, подувшись немного, пересказал историю без заметных изменений.
Определенно, все звучало весьма невероятно. Тем не менее это было единственным объяснением утраты, предложенным кем бы то ни было. И люди начали наполовину всерьез относиться к нему с должным вниманием. Говорите что хотите, но сей незрелый, отшлепанный евангелист рассказал историю, изобилующую подробностями, которые ни один мальчик его возраста, по-видимому, не смог бы придумать сам. Поэтому множество людей начало мудро ссылаться на уста младенцев и многозначительно кивать. Более того, ребенок, допрошенный еще раз, распространился о последнем предсказании Мануэля относительно будущей славы Пуактесма, что делало неверие довольно-таки непатриотичным. И Юрген сделал еще более ужасной свою историю о том, как Мануэль спас свой народ от причитающихся наказаний за разнообразные грехи, совершенные до того вечера исключительно.
