Виктор Никитин - Легенда дьявольского перекрестка
"Нужно восстановить дыхание", - подсказывала ему логика. - "Следует унять сердце".
Глава пятидесятая
Ему удалось подчинить тело: постепенно оно приходило в норму, вело себя все привычнее и привычнее. Это, конечно, отнюдь не произошло само по себе. Знание приходило медленно и тяжело, как прорастает через каменистую почву тонкий зеленый росток. Сначала к пальцам вернулась чувствительность, затем к рукам и ногам, потом по телу разлилась ломота. Вот только сильно ныла шея, словно затекла от долгого пребывания в неудобном положении.
Вскоре Виллем полностью восстановил контроль над организмом и принялся приводить в порядок суматошно кружившие в голове вереницы мыслей, осторожно осматриваясь. Зрение подтвердило догадки: колдуны находились рядом и могли пристально наблюдать.
Виллему было страшно. Страшно настолько сильно, что он гнал от себя, как обычно прогоняют злобного пса, всякую идею о сражении с чародеями, определенно стремившимися предать его мучениям и самой болезненной смерти. Страх был столь силен еще и потому, что писарь ощущал свое полное одиночество, хотя и видел практически всех своих новых друзей лежащими так близко.
Да, они находились рядом, однако обездвиженными не смогли бы прийти к нему на помощь в случае опасности. А такой случай, что-то подсказывало Виллему, обязательно наступит. Выходит, для начала он должен помочь всем. От этого зависела и его жизнь, и жизни остальных путников.
Боясь быть услышанным, но собрав волю в кулак и уняв страх, он тихонько позвал:
- Друзья, я знаю, вы меня слышите. Вы не можете шелохнуться, не можете сбросить оцепенение, как ни пытаетесь, и не понимаете, что происходит. Похоже, у меня получилось справиться с этим несчастьем. Вам нужно проделать следующее. Ваши тела считают, что вы спите, и не позволяют бодрствующему разуму взять верх. Представьте, что вы только очнулись от неприятного сна. Прежде всего восстановите дыхание, чтобы оно стало спокойным. Это очень важно.
Виллем прислушался к тому, как путники задышали, делая глубокий вдох и на время задерживая выдох. Они действительно услышали его и вняли первому совету. Писарь продолжил:
- Пока ни в коем случае не заставляйте свое тело двигаться. Действовать нужно от обратного: сосредоточьтесь на тех ощущениях, которые только связаны с движениями. Вспоминайте. Это может показаться сложным, но сконцентрируйтесь как следует. Вспоминайте, как бросали камни в речку, а потом ее вода холодила руку, как обожгли пальцы, как вздрагивали от испуга, как поранили ногу об острый камень. Выуживайте из памяти самые яркие впечатления, даже если они будут не самыми приятными. Вспоминайте, как неслись сломя голову и приложились лбом о низкую притолоку.
Казалось бы, чего проще? Вроде бы, нет ничего сложного в том, чтобы вспомнить ощущения, которые переживал, а иные - размеренный шаг или бег, поворот кисти или сгибание руки - не единожды. Однако это и в самом деле представляло для путников проблему. Не так-то просто выполнить.
Седовласый колдун монотонно читал ряд заклинаний, изредка поглядывая в паривший перед ним фолиант из далеких дочеловеческих эпох. Участия других ему не требовалось. Чернокнижники выглядели забывшими прежние обиды, склоки разных дней и по разным темам. Безмятежность царила среди них, некое удовольствие от всего проделанного, поскольку ритуал подходил к завершению. Следовало лишь дослушать последнее из заклятий, дождаться нужного времени и спуститься вниз, чтобы ритуальным кинжалом по очереди перерезать всем жертвам глотки или проткнуть их сердца - не суть важно.
- Они похожи на цыплят, - ухмыльнулся Николаус-воин, подмигнув колдуну Виллему. - На тех, что кухарка изловила во дворе и притащила на кухню в плетеной корзине. Сидят они там и глупо пялятся, как тетка точит нож, которым и отмахнет их дурные цыплячьи головы. Не находите?
Изуродованный инквизицией Виллем ничего не ответил, поскольку пропустил мимо ушей и неприятные слова, и нарочито развязный тон фон Граусбурга. Он напряженно смотрел на желоб с лежавшими там путниками, и ему мерещилось, как тончайшие сизые нити магии, тянувшиеся от колдуньи к каждой из жертв, стали натыкаться на невидимую преграду, разрушаться и отскакивать поблескивающими бисеринками, терявшимися меж камней пола.
Не заметив отсутствия реакции на сказанное, Николаус ткнул в худого писаря в латаной-перелатаной одежонке и снова засмеялся:
- А вон тот напоминает мне какого-нибудь воришку-неудачника, которому вот-вот отрубят голову, но он нисколько не переживает по этому поводу, поскольку смирился со столь незавидной участью, рад ей и испытывает облегчение от того, что палач избавит его от пыток, длившихся до этого не один месяц.
Вряд ли Николаус хотел задеть и обидеть колдуна Виллема, указав на писаря, то есть его же копию из иного мира. А если и хотел, то цели своей не достиг, потому что все внимание колдуна было приковано к Эльзе, резко изменившейся в лице. Она ощущала, как истекавшая от нее магическая сила таинственным образом терялась где-то, однако не видела, где исчезала и почему.
- А писарь?! - подхватил Пауль-колдун, - Он вообще выглядит как этакий воплощенный абсурд.
- Сам ты воплощенный абсурд! - внезапно раздался снизу не совсем уверенный голос писаря, поднимавшегося на ноги. - Иди сюда и скажи мне это в лицо.
Чародею фон Граусбургу личного приглашения не требовалось. Он выхватил из ножен клинок и сделал выпад в сторону писаря, несмотря на то, что их разделяло весьма приличное расстояние, после чего расхохотался и стал спускаться.
- Он очнулся! - закричала колдунья, и в следующую секунду ее загородил горбун, будто путники с оружием в руках уже были готовы наброситься на чернокнижников.
И одновременно с этим стены подземелья затряслись, каменная кладка, производившая впечатление очень древней, но несокрушимой, пошла трещинами, и в ее основании блоки местами повыскакивали. Со стен и свода посыпался песок, пыльные облака выметнулись из глубоких щелей в полу, зависли, разрастаясь. Будто бы из этих облаков вырвались ястребоголовые нергалы, которые принялись безостановочно и очень шумно кружить под потолком, издавая пронзительный клекот.
Седовласый князь вытаращил глаза, словно был застигнут врасплох наступившим завершением начатого им ритуала. Все же он быстро взял себя в руки и крикнул, обращаясь к колдунам:
- Время пришло! Убейте их всех!
Выхватив шпагу, он спрыгнул в желоб и кинулся на писаря.
- Вот и все, - произнес Виллем одними губами, с ужасом наблюдая за вооруженными колдунами, приближавшимися к нему с двух сторон.
