Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – герцог
Граф Гатер крикнул мне в спину сожалеюще:
– Слишком хороша. У меня есть другой вариант…
Я оглянулся на его расплывающуюся в скабрезной улыбке морду, махнул рукой.
– Хорошо. Солдатам тоже надо что-то дать такое, чтобы вспоминали и рассказывали.
Он взмахом руки послал вперед своих воинов, а я помчался вверх. Навстречу то и дело попадаются кто с оружием, а кто без, я бил всех без жалости, а лестница здесь хоть и широкая, но без перил…
Сэр Гатер, весь забрызганный кровью, лихо соскочил с седла прямо на первую ступеньку.
– Ваша светлость, я с вами!
Я резко обернулся.
– Нет! Оставайтесь здесь!
Он прокричал с недоумением:
– Разве мой меч будет лишним?
– Меч никогда не бывает лишним, – крикнул я, – если против меча. Но там, боюсь, ждет что-то похуже…
– Но как же вы…
– Я скоро вернусь, – пообещал я.
Торопясь, я споткнулся, едва не вывихнув ступню, но, не показывая вида, что ужасно больно, торопливо понесся вверх по спиральной лестнице.
Глава 5
Красные стены просвечивают, как янтарь, я даже успевал видеть застывшие внутри диковинные существа, вряд ли были такие даже в триасе или мезозое, солнечные лучи одну стену превратили в сверкающий пожар, а другая – сплошные темно-багровые угли в ожидании ветерка…
На верхней площадке сразу четверо старинного вида воинов синхронно выступили из ниш и двинулись на меня, размахивая древним оружием.
– Пошли прочь, – прорычал я. – Прошло время, когда я страшился вас, морды немытые…
Они двигались механически, я без труда прорвался, срубив двоих, а когда уцелевшие повернулись за мной, снес им головы без всякой жалости, это же не люди, а что-то неживое.
Все-таки запыхался, прямо передо мною выросла громадная дверь. Надо бы отдышаться, но чувство опасности подсказало, что промедление весьма и зело.
Конечно, свинство открывать двери ногой, но после того, как неизящно распахнули ворота, все можно, я влетел вслед за хлопнувшими о стенки створками и моментально огляделся, держа меч перед собой.
Уже не зал, просторная комната, никаких пошлых колб и реторт или тиглей, это не лаборатория заурядной колдуньи, пусть даже могучей, а апартаменты Королевы Темного Мира, как я ее назвал про себя, чтобы добавить себе важности.
Ее мощь ощутима в каждой детали отделки комнаты, от роскошного трона с барельефной спинкой до украшенных темным золотом стен, где прямоугольные накладки перемежаются с затейливыми узорами.
Меня передернуло, вот уж не думал, что простую геометрию можно сделать такой отвратительной и навевающей мерзкое чувство.
На троне, положив руки на широкие подлокотники, сидит в напряженной позе женщина в высокой короне, из-под которой на спину падают длинные красные, как закат, волосы. Темно-багровое платье с небольшим вырезом, на плечи наброшено нечто вроде плаща.
Корона массивная, с очень длинными и неприятно острыми зубцами, я подумал невольно, что такой короной можно даже драться, цепь рубинов размером с фасолины идет по ободку, корона красно-черная, а блеск ее напоминает антрацит на сколах.
Жемчужины на платье Темной Феи посажены так плотно одна к одной, что она кажется одетой в прекрасную дорогую кольчугу, светящуюся, блистающую и непробиваемую. На груди изящная золотая цепочка, но медальон отвратителен: жуткая перекошенная злобой морда рогатого чудовища с длинными оскаленными зубами. При виде таких мутантов у меня сразу возникает протест: ну не может рогатое животное быть плотоядным хищником!
Перед нею в воздухе дрожит, раздираемый звездными силами, прозрачный синий шар. В нем сверкают искры, быстро-быстро возникают странные образы, обретают плоть, моментально стареют и рассыпаются в пыль, по лицу Темной Феи пробегает судорога недовольства, и снова под ее интенсивным взглядом творится высокая магия…
Она чуть наклонила голову и, не оставляя без внимания колдовской шар, посмотрела искоса и исподлобья в мою сторону, не удостоив даже поворотом головы.
Лицо действительно темное, хотя изысканно нордического типа, очень тонкий изящный нос, аристократически запавшие щеки. Крупные глаза я назвал бы прекрасными, если бы не злоба в них и что-то подлое, неприятное, гадкое.
Я сделал шаг вперед и сказал торопливо:
– Ваша Мощь! Простите за вторжение… Дикий край, теряю манеры… Ваш гарнизон сдался на милость победителя, что вообще-то разумно, предлагаю и вам… Фу-у-ух, как же высоко обитаете!..
Ее щека дернулась, словно по ней проползла муха, и Темная Фея сгоняет ее, как конь слепня.
– Смертный, – произнесла она неверяще, – ты это всерьез?
– Я очень серьезный, – ответил я церемонно и с превеликим чувством достоинства. – Вообще-то мог бы и не говорить, что я воплощение всех добродетелей и на мою милость вполне можно положиться. Это, думаю, и так издали видно. Особенно такой ослепительно прекрасной женщине… хотя я и не барон Гедвиг, есть у нас один особенный, но все же обещаю быть…. не слишком.
Колдовской шар померк, внутри звездное сияние не угасло, но всякие чудеса в нем исчезли. Темная Фея наконец-то повернула голову в мою сторону.
– Несчастный, – проговорила она холодно, – да ты хоть понимаешь, почему ты еще жив?
– Вы в меня влюбились, – предположил я. – Угадал?
Она посмотрела на меня так, что я ощутил себя голым на Северном полюсе.
– Ты жив потому, – произнесла она ледяным голосом, – что ты уже наш.
– Я вообще-то больше свой, – уточнил я.
– Кто только свой, – пояснила она, – тот наш.
– Я вообще-то не только, – возразил я. – Я сказал «больше». А так вообще-то я и сын Отечества. В разумных пределах.
Она не двинула даже бровью, когда произнесла жестко:
– Тебя не уйти от того, что уже в тебе. Ты – наш.
– Даже сейчас? – поинтересовался я. – Когда я побил, там внизу, ваших стражей и вообще челядь?
Она отмахнулась:
– Всего лишь человеки. Их не жаль.
Я вздохнул с облегчением:
– Ну и хорошо. Мне тоже таких не жаль, скажу честно, хотя в таком обычно не признаются. Все до свинячьего писка страшимся упреков в недостаточной гуманности. Ваша Мощь, вы чуточку недовольны из-за своего крестника, но он первый начал! Я только использовал свое конституционное право на защиту. Надеюсь, этот пустячок не помешает нам вести переговоры в сугубо деловой конструктивной обстановке к взаимной пользе. Я предлагаю вам вытянуть руки вперед, мне надо их связать, так принято. Это даже красиво, уверяю вас, и очень женственно. Вас объявим пленницей, а там святая инквизиция милостиво рассмотрит ваше дело. Уверяю, у нас очень справедливый суд! И совсем не горячий огонь…
Она поднялась, прекрасная и величественная, как олицетворение мирового Зла.
