Екатерина Лесина - Наират-2. Жизнь решает все
Перевернуться на бок. Сесть. Ведет слегка, но терпимо.
— Нельзя, — раздался резкий оклик. — Вставать нельзя.
— Да пошел ты!
Шлепанье босых ног стало ответом. Пожалуй, сегодня свалить не выйдет. Вон за Кырымом побежали. Появился быстро. Слугу, того самого, который запретил вставать, не отослал, да и сел на этот раз подальше. Боится? Правильно, пусть боится.
— Итак, ты оказалась здоровее, чем я предполагал. Это хорошо. К слову, не было никакой необходимости устраивать здесь… — взмах рукой над ковром. Другим ковром. Похоже, ее все-таки стошнило. — Тебе достаточно было попросить.
Его? Просить? Да хрена с два. Лучше уж сдохнуть.
Хотя сдыхать Элья не собиралась. Она выберется отсюда. Не сегодня, так завтра. Не завтра — послезавтра.
— Мне бы линга. Лучше, чтобы от двадцати гран и выше. Штук пять хватит, — попросила Элья, вытягиваясь в постели. Стеклянный кубок она возьмет со стола, песок в шкатулке есть, но это еще не всё: — К тому филисской соли в растворе один к десяти, терциевого уксуса две унции. Хааман… не знаю, как по-вашему. Синий, в кристаллах, пахнет яблоками.
Кырым кивнул. Знает. Еще бы ему не знать, только радует, что знание его ограничено.
— И молока. А к нему хлебцов таких, которые соленые и хрустят.
— Значит, я могу считать, что мы с тобой договорились?
— Конечно, — солгала Элья.
Кырым улыбнулся и хлопнул в ладоши. Радостен. Настолько, что, уходя, даже не запер дверь.
Но открылась совсем другая… Не дверь — деревянная крышка.
Сейчас Элья перестанет быть. Понимание пришло вместе с наклоненными стенами и чавканьем огромного рта у самых ног. Тогда он сожрал лишь волосы, но теперь…
Скрип. Ящик дернулся и медленно пополз вниз.
Элья закричала, умоляя остановиться, но тело, в котором ее заперли, осталось немым. Мертвым.
Тело искало покоя и уносило с собой душу. Тонкие спицы прошили насквозь, зацепили, распустили на нити, а нити размотали до шерстинок, которые перемешали с другими и снова пустили на пряжу.
Кто я?
Я вор.
Я всадник в вахтаге Ылаша Победителя.
Я никто. И все сразу.
Я мир, сотканный из темноты и света. Последнего — капля, чтобы помнили, что свет существует.
Я механизм.
Я тени стриженых душ и пряжа.
Я ткацкий станок. Я ткач. Я ткань.
Я руки кроящие и изменяющие. Руки дающие и берущие.
Я новосотворенное, идущее сверху вниз.
Мерой на меру, всем за все.
Выкупайте души, сотворяйте чудеса.
Кому-то ведь по силам.
Вынырнула. С криком, в агонии. Кожаные ремни — в лоскуты. Не свободы, но хотя бы опоры…
И снова назад. На мертвые поля, что стелются под копытами мертвого коня. Через полотно. Вдоль и поперек. Насквозь.
Пока наконец не сшилось полотно.
Поняла: закончилось. Теперь уже навсегда.
Ылым кричала после. Ей чудилось, что земля, устав от гула, пошла трещинами, которые никто, кроме нее, Ылым Блаженной, не видит. Да и кому было дело до того, если наутро проявилось истинное чудо — распечатанный Понорок с отпавшими цепями.
Ылым же ходила по округе, присматриваясь к земле, ковыряя ее палкой, а то и ложась, прижимаясь к ней ухом.
Тихо. Не спешит уходить под землю проклятый замок. Не торопятся с судом ни демоны, ни Всевидящий. И люди думают, что снова обманули судьбу.
Успокоившись, Ылым позволила увести себя в дом и не возражала, когда по приказу Хэбу ее заперли. Пускай.
А когда вахтаги Агбай-нойона весенними паводками затопят болота, стальной волной захлестнут Мельши, то некоторые вспомнят о тревоге Ылым и, как водится, объявят пророчицей.
Ылым будет все равно. Она примет жизнь из рук Агбая с равнодушием, так же как приняла её когда-то из рук Тай-Ы. И Агбай, как некогда Тай-Ы, отвернется, не выдержав взгляда сумасшедшей хозяйки замка, про которую упорно твердят, что ей известно грядущее.
Врут? Может, и нет. В Наирате легко быть провидцем: почти у всех будущее — одно.
Триада 5.2 Бельт
Мягкое и круглое иногда все-таки смешиваются. Но вот получается ли в итоге белое — вопрос вопросов.
Звяр Уркандский.Если иссякла одна дорога, оглянись: может, рядом найдется другая.
Присказка бродячих торговцев.Хвост пояса гнулся в ладони. Напитанная от руки теплом и по́том кожа размякла, растянулась и стала липкой. К пальцем льнула, прикрывая бронзовыми пластинками костяшки. Вот только бить некого.
Жива Ласка, не демоны её забрали. И плевать, что плел многословный хан-харус Вайхе. Это как в бою: копейный удар разворачивает в седле, и случайная стрела проносится мимо. А ты, походя разрубив спасителя, бьешься дальше. И метишь лучше, чтоб твои-то удары не во спасенье были. Пока живой — идешь вперед.
И сейчас тоже.
Мысли отвлекали от желания бухнуться на колени. А ведь самое место для этого — личные покои кагана, где стены давят позолотой, с потолка глядят лица ушедших героев, и даже птицы не смеют нарушать тишину. Не забывай, табунарий, кто ты есть и куда попал, кланяйся.
Впрочем, поклон как раз наличествовал, глубокий и уважительный. Именно он не позволял рассмотреть ширму, скрывающую… ясноокого Ырхыза? Бродягу Орина? Неизвестно, что сейчас лучше.
— Мне жаль Ласку, — раздалось из-за синего шелка. — Но демоны рассудили по-своему. Недаром Всевидящий её пометил.
То же самое сказал хан-харус, только более витиевато. Утешать пытался. Пусть теперь засунет утешение в…
— Мой повелитель, могу я просить о странном подарке?
— Разумеется, табунарий.
Загородка легко отодвинулась к стене. И снова знакомое лицо скрывают повязки. Но вроде как меньше стало. А скоро и вовсе исчезнут: негоже кагану болеть, когда воздух войной пахнет.
— Подари мне склану, — произнес Бельт.
Главные глаза Наирата на мгновение скрыло веками. Удивление? Конечно, оно.
— Бельт, не дури. Я понимаю, что Ласка… Но склану на замену?!
— Все не так. И Ласку забрали не демоны.
Орин вздохнул нарочито протяжно. Также, как вздыхал Вайхе.
— Успокойся, Бельт. Отдохни. Сходи в бордель и надерись до усрачки. Более того, я приказываю тебе это сделать. А нет, так тебя прямо тут силком и напоят, и оттрахают первосортные бабы, которых и шлюхами-то назвать язык не поворачивается.
Такого Вайхе не говорил, но оно прекрасно читалось в его взгляде. Именно это и позволило подготовиться к разговору с Орином.
— Пока я трезв и в своем уме. Могу все объяснить.
— Попробуй.
— Ласку забрали не демоны. — Бельт запнулся лишь на мгновение, вспоминая уродливое лицо в подворотне. — Её похитили люди.
