Колдовской мир. Год Единорога - Нортон Андрэ
Обход территории длился весь длинный летний день – от рассвета до заката, – и засиживаться было нельзя. Поэтому я быстро зашагал по уже знакомой мне дороге.
К югу горный хребет был очень широк, темно-серые и мрачные скалы лишены всякой растительности. За этим хребтом начинались владения Тагнеса, но никто из нас туда не ходил. К западу скалы были еще выше, а каменные обломки такие острые, что ходить там приходилось с величайшей осторожностью. Через реку переправы не было, так что обычно патрулировали двое – один шел на север, а другой на юг. Встреча происходила обычно возле реки. Мы махали друг другу, стоя по разные стороны ущелья.
В этой раз Хьюлин немного опередил меня. Он стоял, прислонившись спиной к скале. Мы, как всегда, поприветствовали друг друга. Я заметил, что сегодня ему повезло: у ног его лежали охотничьи трофеи, очищенные и подготовленные к обжариванию над костром. Жестом я поздравил его, но он не ответил. Человек он был хмурый. Затем он забрал свою добычу и ушел. Я же съел прихваченный с собой завтрак и запил тепловатой водой из фляжки.
Стая черных птиц прилетела в коридор, пробитый рекой сквозь скалы. Летели они так низко, что я мог их хорошенько разглядеть. У них были блестящие красные глаза, а над крепкими черными клювами выступала оголенная красная плоть, что придавало им нездоровый вид. Надо ли говорить, что это их совсем не украшало. Две из них отделились от стаи и закружили прямо над моей головой. Их пронзительные хриплые крики нарушили умиротворенное состояние, которое я доселе испытывал.
Одна спланировала на меня без предупреждения. Когда я поспешно поднял руку, когти ее буквально вспороли кожаный рукав куртки. Я выхватил меч и вскочил на ноги. Теперь уже обе птицы летали надо мной. До сих пор я еще не видел, чтобы птицы нападали на человека.
Красные глаза их сверкали, из разверстых клювов вырывались резкие крики. Одна из них снова напала на меня. Я взмахнул мечом, целясь в комок из перьев, но птица легко увернулась. Другая тем временем пошла в атаку. Впервые я почувствовал беспокойство. Защищался я крайне неловко. Куда мне было деваться от этих клювов и когтей? Если только найти какое-нибудь укрытие… Я быстро оглянулся по сторонам в поисках камня, к которому можно было бы прислониться, даже если придется согнуться ради этого.
Крылатые фурии загнали-таки меня в угол. Несмотря на то что родня их уже давно скрылась, они, похоже, собирались рассчитаться со мной как с представителем всего человеческого рода.
Скала защищала мою голову и плечи. Если сейчас они набросятся на меня, им понадобится низко спуститься, и тогда я встречу любую атаку выверенным ударом клинка. Я ждал. Но противник, казалось, был наделен мыслительными способностями и вел себя осторожно, не желая давать мне преимущество. Они продолжали осаду.
Злоба во мне нарастала с каждым мгновением. То, что эта парочка издевалась над человеком (так мне казалось в этот момент), распаляло мой гнев. К тому же я боялся, что их громкие крики услышит стая и они вернутся, чтобы всем вместе напасть на меня. В голове не укладывалось, что птицы могут атаковать человека, к тому же вооруженного. Теперь я убеждался, что такое вполне возможно.
Я стал обдумывать план действий. На плече у меня висел арбалет, но на птиц с ним никто не охотился, и я не думал, что в данном случае это оружие можно применить. Как же вырваться из окружения? Ведь они, судя по всему, отступать не собирались. Быть может, они хотели задержать меня здесь, пока не поступит подкрепление? Так бывало на псовой охоте у богатых лордов, когда собаки удерживали слишком большого или слишком опасного зверя до тех пор, пока к ним не приходило подкрепление.
Они еще долго кружили над моим укрытием, как вдруг совершенно неожиданно взмыли в воздух, издавая крики, непохожие на их прежний воинственный клич. Похоже, их самих кто-то атаковал, хотя я и не понял, откуда им угрожали.
Я выжидал еще довольно долго, хотя птицы, недовольно каркая, и в самом деле удалились вдогонку улетевшей стае. Несмотря на это, выйдя из укрытия, я все еще сжимал в руке меч, подозревая, что улетели они неспроста: сюда, вероятно, кто-то пришел.
Через мгновение я увидел ее.
Гафия, служанка Мудрой, стояла на другой, более высокой скале, и мне нужно было задрать голову, чтобы посмотреть на нее. Она, подняв руки, чертила в воздухе пальцами какие-то замысловатые узоры. Я заметил также, что губы ее шевелились, но не расслышал ни слова.
Итак, я видел ее, а позади нее…
Я издал громкий предупреждающий крик и навел арбалет на цель. Тут мой палец как будто примерз к курку, а сам я окаменел. Я увидел, как ее правая рука сделала взмах в моем направлении, и с ужасом осознал, что девушка использовала против меня какую-то Силу, природы которой я не понимал, но тем не менее оказался ее пленником.
Все же… за ней… Ее надо предупредить!
Я закричал, и, возможно, мой страх вместе с нараставшей злостью (оттого что она взяла надо мной верх) заставил мой крик усилиться. Эхо гулко отразилось от каменных стен.
За спиной Гафии показалась мохнатая клыкастая голова огромного кота. Поднявшись на задние лапы, он вонзил в землю возле ног девушки свои длинные когти. При этом уставился желтыми глазами прямо на меня. Оскаленные клыки его верхней челюсти казались такими же длинными и острыми, как столовый нож, но куда более опасными.
Гафия повернула голову и посмотрела на зверя. В этот момент я не увидел движения ее глаз, видел только поворот головы. Взгляды девушки и зверя встретились. Они смотрели друг на друга не отрываясь. Затем животное опустилось на землю и встало между нами, опять глядя на меня, но челюсти его при этом сомкнулись. Тут я уже более не сомневался в том, что Гафия каким-то образом (вроде того, что она только что проделала с птицами) обрела власть и над этим грозным зверем.
Она сделала знак рукой, и я смог пошевелиться. Оружие опустил, показывая, что угроза от меня больше не исходит. Все же сама странность происшествия удерживала меня на месте, как будто я все еще не отошел от колдовства. Кот отличался дикой красотой. Я вынужден был это признать. Серебристо-серая шерсть его отливала более темным цветом на спине и задних ногах. Такого зверя мне еще видеть не доводилось.
– Он… он ручной…
Я произнес эти слова, сам не зная, то ли это вопрос, то ли утверждение. Ведь зверь этот пришел не с ней. Он жил здесь, в долине. Как же ей удалось покорить его за считаные минуты?
– Нет, он не ручной. – Она покачала головой. – Ведь это означало бы, что воля его сломана человеком. А для его племени это оскорбление. Он понял, что я не хочу ему зла, что я – искатель. Возможно, в давние времена предки его встречали других искателей и они были друзьями. Земля эта очень богата… – Она слегка развела руки, будто хотела забрать то, что было желанием всей ее жизни. В ее глазах я прочел волнение и страстную мечту, радость, дикую и свободную. – Если мы будем вести себя осторожно, нам за это трижды воздастся. Только… – Теперь глаза ее сверкнули яростно, как у кота. – Кажется, мужчины употребляют свои силы и волю совсем не там, где это необходимо.
– А что ты сделала с птицами?
Я не хотел вступать с нею в спор. К тому же до сих пор не мог простить ей того, что она не видела греха в подчинении меня своей воле, хотя на словах и была противницей усмирения животных. Я видел, как быстро она отразила атаку. Я так легко отступать был не намерен.
– Я… Нет, этого говорить нельзя, Элрон из дома Гарна. Скажем так: те, кто живет в мире со всеми живыми существами и не пытается обуздать их, обратить в своих рабов и слуг, получает в ответ уважение, которым может при необходимости воспользоваться.
– Но птицы-то уж никак не слуги! – возразил я.
– Нам они точно не слуги. Я думаю, они слуги древнему злу. Возможно, когда-то они были надсмотрщиками. В долине Тагнеса тоже есть стая таких птиц. Забина хочет докопаться, куда они летают и почему следят за нами.
Раньше все это показалось бы мне бредом. Разве можно выучить птиц шпионить, да так, чтобы они еще и сообщали об увиденном? Ладно, допустим, так оно и есть. Кому же они тогда приносят сведения? Надо ли об этом предупредить Гарна? Я представил себе, как бы он при этом на меня посмотрел.
