Виктор Никитин - Легенда дьявольского перекрестка
В голосе колдуна звучала неподдельная тоска и в то же время чудились торжествующие нотки. Он умолк, жаркий огонь поглотил его. Когда сгоревшее тело вынимали из остатков кострища, кому-то показалось, что колдун поднял руку вверх, указывая на небо и шепча в адрес горожан неприятное.
Лица ночного гостя, все еще таившегося в углу у двери, мне различить не удавалось, однако, могу поклясться, он широко улыбался, в продолжение рассказа поведав мне о гибели практически всех горожан в течение полугода после казни Гая Корнелия Лентула. Родной город отца Мартина был осажден неприятелем. Кто-то из жителей умер от голода, кого-то унес мор, третьи стали жертвами своих же соседей, от безысходности превратившихся в кровожадных разбойников. И только в память мальчика по имени Мартин врезались слова, произнесенные колдуном на казни. Как знать, может быть, именно они придали ему сил, чтобы выжить, уцелеть во что бы то ни стало.
- Поиски кусочков, обрывков знаний, сохранившихся после смерти колдуна, стали смыслом его существования, - говорил из угла кельи незнакомец. - Немногие труды древности спаслись от излишне ретивых защитников веры, да и те сохранились в виде списков-копий или простых упоминаний. Настойчивый отец Мартин знал, где следует искать первым делом. И вот когда большинство необходимых фолиантов было им собрано и изучено, он отправился на остров Швенцен, где в монастырской библиотеке сохранились два последних необходимых ему свитка.
Двенадцать лет понадобилось простому монаху Мартину, чтобы получить доступ к секретной части книжного хранилища, для чего пришлось стать настоятелем монастыря, и в этой глуши строя козни, плетя интриги и идя по головам. Все книги, сочинения, манускрипты, свитки и фолианты лежали перед ним, и, погружаясь в их содержание, отец Мартин ликовал. Радость его была непродолжительной, поскольку вскоре он понял, что без дневников и записей старого римлянина, самого Гая Корнелия Лентула не сможет собрать разрозненные сведения воедино.
Какой бы неразрешимой не виделась задача, сколь бы глубоким не было огорчение, отец Мартин не сдался, не опустил рук. Пусть римлянин, проживший семнадцать веков, все это немыслимо долгое время шел к разгадке, но ведь он еще раньше докопался до возможности продлевать жизнь, излечиваться от опасных недугов. Десятилетия потратил настоятель, чтобы хоть немного приблизиться к знаниям своего разочаровавшегося предшественника. Отцу Мартину было пятьдесят, когда секрет, как он считал, был им полностью разгадан.
В организме каждого человека присутствует субстанция, обладающая свойствами жизненной силы, жизненной энергии. Присутствует незримо и явно не ощутимо. У одних нехватка ее начинается еще до рождения, в утробе матери, а иные и в старости горазды на отважные и сумасбродные подвиги, лишь бы израсходовать избыток энергии. Силу эту возможно передавать от человека к человеку, тем самым излечивая последнего и продлевая его дни. С превеликим трудом отцу Мартину удалось выяснить, каким образом следует обнаруживать жизненную энергию в доноре, как собрать ее и передать нуждающемуся. Неизвестно, каким способом пользовался Гай Корнелий Лентул, так что, вероятно, безумный настоятель монастыря открыл собственный.
Страх, боль, отчаяние и унижения оказались лучшими средствами для выявления жизненной силы, а любое достаточно острое оружие превосходным инструментом для ее извлечения и сбора. Первый эксперимент был проведен с рыбаками и вышел неловким, едва ли не провальным. Те мало испугались, а напротив, попытались активно защищаться, и собрать энергию получилось только с тех, кто умер в мучениях. Тогда же отец Мартин и сообразил, что страх и пытки служат гораздо лучше, чем мгновенная смерть.
Но что-то постоянно выходило не так, как задумывалось настоятелем. Он и его приспешники после приема чужой жизненной энергии заметили, что им перестали докучать ломота, подагра, одышка, простуды и прочее, что они стали выглядеть бодрее и свежее, однако с каждым днем требовались все большие порции. Стоило пропустить прием, как состояние здоровья резко ухудшалось. И уже нельзя было останавливаться на достигнутом. Они попались в ловушку, из которой не видели выхода, кроме как истязать все большее число монахов.
Неудержимое беспутство продолжалось и продолжалось. Только побег брата Томаса, посвященного в тайну отца Мартина, изменил положение вещей.
Теперь никто не скажет со всей определенностью, на что рассчитывал настоятель. Видимо, он решил, что, добравшись до людей, Томас выдаст его с головой, и расправился с опасными свидетелями его грехопадения, надеясь вывернуться из ситуации. Его запасов жизненной силы не хватило, чтобы дождаться нашего прибытия. Он умер, и ты все видел своими глазами.
После сказанного незнакомец наконец-то зашевелился в углу, кремень стукнул о кресало. Слабый огонек заплясал на дне плошки с маслом, и его света мне было достаточно, чтобы различить в ночном госте самого брата Томаса. Все еще переживая из-за неожиданного посещения и рассказа, я спросил дрожащим голосом:
- Брат Томас, для чего ты поведал мне эту страшную историю?
- Никому, кроме тебя, не могу раскрыть ее, - ответил монах, как-то невероятно быстро преобразившийся в коренастого, рассудительного мужчину, выглядевшего гораздо младше своих лет. Ни тени от неуверенности и прежнего страха не было на его лице. - Если правда станет известна кому-то из членов комиссии, они уничтожат все, что собрал и восстановил отец Мартин, все древние труды, несущие человечеству освобождение и истинное спасение. Ты нужен мне со своей молодостью, со своим пытливым умом. Вместе мы бы смогли обойти ошибку отца Мартина. Один я не справлюсь.
- Так чего именно ты хочешь от меня?
- Я спрятал книги и записи. Следуй за мной. В библиотеке я все покажу тебе и объясню.
Совершенно уверенный в том, что заинтересовал меня донельзя, Томас покинул комнатку, и было слышно, как он тихо позвякивает ключами, отпирая дверь в библиотеку. Я вскочил с постели и засобирался, благо уже был одет, как почувствовал холод, исходивший от стен, от пола. Казалось, что не просто резко изменилась погода, а перепутались времена года, и за летом сразу пришла злая зима.
Накинув одеяло на плечи, я вышел в темный коридор, освещавшийся всего-то двумя факелами. Дверь в библиотеку была приоткрыта, но я не успел войти, потому что кто-то ухватил меня за запястье левой руки и развернул к себе.
Признаться, тогда я думал, что если и выживу, если мое отчаянно колотившееся сердце не разорвется от нахлынувшей жути, то к утру стану совершенно седым. Передо мной ссутулился старик Мартин, вернее, его призрак.
