Моранн Каддат - Сказания о Хиль-де-Винтере
Канта припарковала ламнарин «Land Rover» у первой попавшейся забегаловки. Като заказала себе целый комплексный обед и в пять минут с наслаждением уплела его, пока Канта развозила по стенкам розетки фруктовый салатик.
— Простите, среди вас нет мисс К. Камбрези? — Осведомился официант. На подносе у него лежал конверт.
— О, это, наверное, мне. — По-кошачьи изогнувшись, Канта выхватила у него письмо. — Это так старомодно, но мне нравится, — щебетала она, гелевыми когтями вспарывая девственно-чистый, без единой надписи, конверт.
Но по мере прочтения выражение ее лица менялось с беззаботно-восторженного на явно озадаченное.
— Что за чушь? Что еще за угрозы? Это вообще кому?
Канта бросила письмо на стол, но Като поймала его на лету.
«Уважаемая мисс К.Камбрези!
Есть все основания полагать, что дальнейшее ваше пребывание в Н-ске становится небезопасным. Очень жаль, что мы не нашли с вами общего языка».
И внизу небольшая приписка, в спешке накарябанная карандашом такой твердости, что грифельных следов он практически не оставил, а лишь процарапанные в бумаге слабо различимые буквы. Итак, прочесть это послесловие можно было только под определенным углом к падавшему из окна свету.
«Где два пути в одно начало слившись,
Где двух минут до Тьмы не достает,
Покажут Древо. В лодку обратившись,
Оно тебя в заветный город принесет»
И еще ниже карандашом той же твердости:
«Сожги».
— С кем это я «не нашла общего языка»? Или это у тебя опять какие-то проблемы на работе? — Пробурчала разочарованная Канта. Она-то ожидала увидеть очередное любовное послание в свой адрес.
Не было никаких сомнений, что процарапанную приписку о каком-то Древе сестрица даже не заметила, как и пожелание отправителя избавиться от письма после прочтения.
— Это не развлечение. — Като засунула письмо в карман плаща. — Значит, он следит за мной, этот «книголюб».
— Тебя преследует какой-то маньяк, да? Сексуальный? — Канта понизила голос до шепота и перегнулась через стол. Соус ее фруктового салатика капал на одежду, но она и не замечала этого.
Като усмехнулась.
— Приготовься слушать. И вытри блузку, как дите, уже вляпалась.
Канта, казалось, вот-вот вспылит и встанет из-за стола в ответ на родительский тон Като.
— Судя по всему, вляпалась как раз не я.
Она вскинула руку, с запястья вниз скользнули новые часики. И добавила громче:
— Официант, два клубнично-ванильных мохито!
Като поморщилась.
— Классический, пожалуйста.
* * *— К сожалению, мы этим не занимаемся.
— Вынужден вас огорчить, у нас их не завозят.
— На такое нет спроса, мы их не закупаем.
Переступив порог тридцатого, если не больше, за сегодня ювелирного магазина, Канта остановилась на секунду, чтобы отцепить сумку от чулка в черных ромбиках и прочесть вывеску.
«Золотофф & Сереброфф».
Наверняка ассортимент столь же скуден, как и фантазия владельцев, обозвавших свою лавку столь заурядно. Черт ее только дернул пообещать Като найти какой-то Шерл, якобы описанный в ее книге. Лучше бы в фирме за реферат заплатила, чем участвовать не пойми в чем. За сестрицей следят, а она возомнила себя Шерлоком Холмсом, и ее саму в Ватсоны завербовала.
Канта сокрушенно помотала головой, убедившись, что чулок порван, и шагнула в очередное Царство Обручальных колечек.
В просторном, но темном, как склеп, полуподвальном помещении ее встретили охранник и продавщица с бейджиком и натянутой улыбкой. За ними в гигантском серванте загадочно поблескивали штампованные изделия для дамских пальчиков.
Конечно, она не сразу сказала продавщице, что ищет, и вдоволь налюбовалась массивными обручальными кольцами на безымянном пальце. Замечталась.
— 67 999 рублей, — проворковала натянутая улыбка продавщицы. Причем с сарказмом, достойным Чеширского кота. Наверняка позлорадствует, услышав в ответ «дорого».
Канта сокрушенно вздохнула, стянув с пальца приглянувшееся кольцо.
— На самом деле я ищу нечто более… штучное. Мне нужен черный турмалин, шерл. У него должно быть 6 граней и размером он должен быть, сейчас вспомню… нет, забыла. Эти ваши караты… В общем, он должен быть с ладонь величиной.
Чеширская улыбка не исчезла совсем, а немного изогнулась в удивлении. «Золотофф и Сереброфф» торгует более ходовым товаром. Следовало ожидать.
— Но вы можете зайти с торца здания, пройти сквозь двор, свернуть направо, подняться по широкой лестнице, и там увидите ювелирную мастерскую. Только имейте в виду, к нам эта мастерская никакого отношения не имеет. И я вам этого не говорила.
Канта, уже следовавшая на выход, в этот момент круто развернулась.
Все та же неизменная чеширская улыбка. Спрашивать ее о чем-то более, наверное, смысла нет — она же этого не говорила.
* * *«Мастерская», если это вообще можно было назвать мастерской — ей сразу не понравилась. И особенно — ее владелец.
— Я ищу ше…
— Вам кто-то дал этот адрес или вы случайно зашли? — Поверх увеличительного стекла ее нахально оглядел с головы до ног среднего роста парень, примерно одного с ней возраста. Миндалевидные глаза, но взгляд совсем не миндальный. Хулигански взъерошенные русые волосы не вязались с по-дворянски прямым и даже чуть большеватым носом, таким, как у героев полотен Эль Греко. Но если бы Канта знала Эль Греко! Увы, она составила свое мнение о ювелире по его одежке: «Затертое худи непонятно какой фирмы. Еще и джинсы мешковатые, вытертые, немодные. Бомж какой-то».
В свою очередь, критично осмотрев нежданную посетительницу, парень вновь принялся за работу, и Канта невольно стала наблюдать за движениями его исполосованных белыми шрамами рук.
— Я случайно вас нашла. — Ответила Канта, вспомнив о просьбе улыбчивой продавщицы не выдавать ее.
Парень молчал, занятый работой — клеил маленькие камушки-кошачьи глазки на причитающиеся им места в золотом кольце.
— Оливковая веточка! — Неожиданно для самой себя восхитилась Канта, когда камушки встали на свои места, словно зеленоватые плоды, прикрепленные к тончайшим золотым черешкам.
— «Оливковая веточка» не продается, — буркнул мастер, разогревая какой-то прибор.
— Я просто хотела спросить… мне нужно достать черный турмалин. Но я уже все объездила, везде только…
Парень отвлекся от работы и еще раз, по-новому, оглядел посетительницу.
— На проспекте Фаберже выставлено ожерелье из турмалинов. Размером, чтоб вам было понятнее — с перепелиное яйцо.
